— Предлагаешь оставить ему кошелек? — резко спросил Жан. Сам его тон отрицал такую возможность.
— Он был сильно пьян, — сказала Меллиса, — иначе бы никогда не сунулся на дорогу один. Завтра он только днём доберётся до властей. Только после обеда они вышлют солдат. У нас уйма времени! Уходим отсюда.
Она имела в виду район Фонтенбло.
На рассвете юные грабители были уже далеко от деревень и охотничьих замков, растущих среди зеленых полян дикого леса. Дорога вывела их в Барбизон, где тоже были вокруг густые леса и просёлочные дороги.
Прошёл не один месяц. Жан и его друзья давно могли взять необходимую сумму и уехать в Гавр и дальше, куда угодно. Золотой запас банды сильно вырос. Деревенским мальчишкам никогда и не снилось столько денег, сколько сейчас у них было. Меллиса вообще никогда не видела во сне деньги, поэтому воспринимала свой успех совершенно спокойно. Ее волновало лишь то, что будет зимой. Меллиса предвидела осложнения.
8(3)
Меллиса была уверена, что только ступив на отчий порог, бывшие соратники выдадут ее с головой. Поэтому, после их ухода, Меллиса собрала своих новых вассалов (их было всего трое, с собакой) и двинулась на маленькую деревушку Версаль*.
Очень скоро, кроме Рика и Сомси — двоих мальчишек бродяг, у Меллисы было полдюжины новых "волков", как называл их Рик. Почти все они были старше Меллисы и не очень охотно подчинялись девчонке. Рику было почти пятнадцать, Бенжамену и Пьеру — по четырнадцать, остальные примерно ровесники своей атаманши — лет двенадцати.
Меллиса тщательно отбирала и вербовала их лично. Главное, чтобы от голода или из любопытства новобранец согласился участвовать в первом налёте. Увидев воочию стратегический гений Меллисы, никто больше не спорил. Кроме того, вокруг лежал снег, а у костра было тепло и сытно.
Всю зиму "стая" Меллисы прожила в окрестностях Версаля на одном месте. Изредка совершались нападения, но только на приезжих. Крестьян трогать запрещалось, ради собственной безопасности. Меллиса жила в пещере, вырытой в большом стогу сена. Это называлось Соломенным дворцом.
В Соломенном дворце жила только она и Баро, своих мальчишек Меллиса видела, лишь когда они приносили ей еду и новые сведения.
Раньше Меллиса очень тяготилась тем, что она рождена девчонкой. Только и слышалось вокруг: "Ты не должна так себя вести, так говорить, так думать, так делать. Ты — девочка!" Самым ужасным ругательством в устах сестры Марго был вечный упрёк: "Ты ведёшь себя, как мальчишка!"
Меллисе хотелось познакомиться с ними поближе. Но потом, познакомившись, Меллиса не считала больше, что похожа на них. Мальчишки часто оказывались трусливее ее, были беспечны, нетерпеливы, не могли сами добывать себе еду и жить в лесу. Они вечно ныли, жаловались на судьбу и при жуткой способности хвастать своими заслугами и храбростью, были подвержены суеверному страху, а временами, просто глупы. Меллиса не хотела быть на равных с мальчишками и считаться одной из них. Она стремилась управлять ими и совершенно не доверяла многим из своей банды. Нескольких ребят она считала неплохими товарищами, но побаивалась их. Ей нужен был пёс, чтобы чувствовать себя уверенной в собственной "стае".
Рик был прав, голодными они превращались в волков, но в мирное время становились щенками. А Меллиса хотела от них третьего — слишком многого — быть людьми. Но, не зная точно, способны ли мальчишки на это, Меллиса на всякий случай рассчитывала всегда на себя одну. И это противопоставление мешало ей видеть, что юные грабители преданы ей и душой и телом, а многие попросту влюблены в нее. Многие? Да нет, все! Но Меллиса не хотела замечать ничего подобного.
Ее мечтой были бродяги. Грубые молчаливые мужчины, которые иногда появлялись в морозные ночи у их костра. Меллиса мечтала, что один из таких бродяг, (а почти все они шли в Париж!) возьмёт ее с собой. Она с обожанием смотрела на мужчин, случайно оказавшихся возле ее костра. Обычно бродяги о лишнем не спрашивали, а рассказывали о себе еще меньше. На девчонку они не обращали внимания или не подавали виду, что заметили ее. Возможно, у некоторых из них были дурные намерения, но Меллиса была не одна. С ней рядом — полдюжины ребят и собака. Но всё-таки Меллисе хотелось иметь свой нож. Такой, какие она видела у бродяг. Если ни один из них не звал ее с собой, то мог бы сделать ей хотя бы подарок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Горящими глазами смотрела на бродяг маленькая атаманша и слушала истории, которые они рассказывали, сидя у костра. В Меллисе снова просыпалась маленькая девочка из приюта, и эти краткие встречи напоминали ей родительское дни. К ней приходили когда-то почти такие же мужчины. Возможно, их репутация и костюмы были почище, но суть осталась такой же: они были одиноки на свете и много пережили. Меллиса любила и жалела их всех, не вдаваясь в подробности. Но взрослые мужчины уходили на другое утро, не оставив ей на память даже нескольких ласковых слов.
Впрочем, в конце зимы половина желаний Меллисы сбылась — она получила нож. Но за этот прекрасный изогнутый кинжал с красивой чеканной ручкой Меллисе пришлось продать свою собаку. Она отдала Баро какому-то бродяге, и была зла на них обоих. На пса, который радостно согласился идти куда-то с мужчиной, и на самого бродягу, который был настолько глуп, что не догадался взять с собой вместе с собакой его хозяйку. Но зато теперь у Меллисы был острейший прекрасный нож, внушавший уважение не меньшее, чем злой пёс.
Тем более, хотя Меллиса и любила Баро, она не могла прижать его к сердцу, расцеловать в черную морду, поиграть с ним, как с настоящей собственной собакой. Пёс ее слушался, и только. А того бродягу он, кажется, полюбил. Зато нож был такой вещью, которая не предаст. И прижимать его к сердцу можно было спокойно — толстые кожаные ножны превращали его в безопасную игрушку, а отливавшее синим стальное зеркальное лезвие делало его страшным оружием. Даже несмотря на то, что рукоятку сжимала маленькая детская ручка.
* в те годы король для охоты предпочитал Фонтенбло. Охотничий замок в Версале построят лишь в 1624 г. А знаменитым Версалем он станет в грядущее царствование Людовика XIV.
8(4)
Первой жертвой этого подарка стала сама Меллиса. Вернее, ее черные косы. Весной, только потеплело, Меллиса безжалостно отрезала свои волосы "под мальчишку". Ей давно хотелось сделать это, только зима мешала Меллисе осуществить давнее желание. Всё-таки косы давали некоторые тепло в мороз, так ей казалось. А отрезала Меллиса их потому, что любила делать всё так, как ей удобней. Она гордилась своими волосами, но взгляды мальчишек, когда она, сидя у огня, долго расчесывала гребешком свою гриву, с некоторых пор перестали нравиться девочке. Меллисе исполнилось тринадцать, а многие сведения о "взрослой" жизни ей стали известны еще в приюте. Девочки в рабочей группе узнавали всё раньше других. Ведь они были исключительно деятельны, любопытны и к тому же не окружены такой глухой стеной молчания, как другие, ведь этих девиц готовили к раннему замужеству. Потому Меллиса решила, что лучше лишиться на время своего тяжёлого украшения — роскошных длинных волос, чем позволить пошатнуться своей абсолютной власти.
Теперь, с новой причёской, Меллисс стала похожа на удивительно симпатичного мальчишку с хитрыми лисьими глазами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Шла весна, а с ней наступала пора солнечных дней, ярмарок и ясных ночей.
Покинув Соломенный дворец, Меллиса и ее "стая" снова двинулись в путь по лесам Иль-де-Франс*. Ночные налёты, костры, дороги давно перестали быть средством к существованию. Они стали жизнью. Кошелек Меллисы был с золотым шитьём снаружи и "золотым" изнутри. В нём набралось уже достаточно денег для того, чтобы начать жизнь достойную герцогини, но Меллиса не торопилась. И о размерах ее запаса никто ничего толком не знал. Зато о чутком сне атаманши и прекрасном длинном кинжале были осведомлены все члены банды, которая к весне выросла до десяти человек.
