Он вышел из лифта, но, подойдя к двери своей квартиры, упал, сбитый с ног двумя крепкими парнями и проехался лицом по шершавому холодно-равнодушному грязному кафелю. А тот, другой, его двойник, уютно устроившийся под потолком, смотрел на его распластанное на лест-ничной площадке тело без тени сострадания, как равнодушный зритель, случайно забредший на скучное представление. С холодной бесстрастностью, своевременно отделившись от его тела, двойник продолжал наблюдать, как надели на Парамонова наручники, заведя ему руки за спину, как вызвали соседей и при них извлекли из кармана его пиджака пистолет. Затем, обыскав, взяли ключи, открыли дверь и втолкнули Парамонова в собственную квартиру, словно в чужую, уже не принадлежавшую ему. Высокий широкоплечий сыщик швырнул его тело на диван с такой силой, что он едва не скатился на пол. Второй сыщик вынул из пистолета обойму и внимательно посмотрел на Парамонова.
— Слушай, стрелок, здесь всего два патрона, а где ещё один оставил?
«Они пока не знают про Глеба», — мелькнуло в голове. И Парамонов сразу назвал адрес бывшего друга.
— Когда?
На короткий, как выстрел, вопрос он ответил так же коротко:
— Сегодня, час назад.
Сыщик подошел к телефону и набрал нужный номер. Справившись о происшествии на другом конце города и получив подтверждение факта убийства Гвоздева Глеба Семеновича и выезда туда следственно-оперативной группы, он с нотками явного превосходства сообщил:
— Пусть там не трепыхаются. Убийца уже задержан. Да, так и запиши: отличились майор Кондратов из МУРа и капитан Ильин из местного отделения милиции. Да не волнуйся, от скромности мы действительно не умрем, зато и без премии не останемся. Времена нынче такие, без наглости не проживешь. А фамилия задержанного — Парамонов. Мы сами привезем его в МУР. За ним много «мокрухи» по всей Москве. И работать с ним будет наш отдел. Ну все, до встречи. Не забудь сказать работающим на месте убийства Титова ребятам, чтобы не дергались: преступник задержан. — Положив трубку, Кондратов кивнул Ильину: — Все в порядке. Надеюсь, нас с тобой не обойдут при раздаче наградных слонов. А этого вольного стрелка сейчас отвезем в МУР. Да, кстати, откуда у тебя, Парамонов, пистолет появился?
— Нашел в туалете возле вокзала.
— Так мы и думали. Слушай, мы о твоих подвигах сами все знаем, одна только неясность осталась: за что ты того первого мужика у гаражей завалил?
— За день до этого я шел по улице, был дождь, а он, проезжая мимо на машине, с ног до головы забрызгал меня грязью и тут же, снизив скорость, въехал под арку. Я бросился вслед за ним и возле гаражей догнал. А он вышел с резиновой палкой в руке, пригрозил мне, да ещё оскорбил вместо извинений.
— Разве за это убивают?
Парамонов пожал плечами:
— Я на другой день как раз нашел пистолет, ну и подумал, что он очень кстати: ночь не спал от обиды на этого высокомерного сукиного сына. Вот и подкараулил его через день возле гаражей. Ну и сразу стало ясно, кто из нас двоих «быдло поганое» и «козел вонючий».
Голос Парамонова дрогнул от злобы, в глазах вспыхнула ненависть.
«Ого, а он не так уж и безразличен ко всему происходящему, как казалось во время задержания. Ненависть к врагам все ещё клокочет в нем», — услышал он голос двойника.
И, словно прочитав его мысли, Кондратов коротко хохотнул:
— Ну, ну, успокойся. Я вижу, «пепел Клааса» все ещё стучит в твоем сердце. Давай поднимайся, поедем в МУР, там ты мне все и расскажешь: кто тебя обидел и кого ты успел наказать. Надеюсь, ты не станешь скрывать от нас свои подвиги, чтобы не усложнять дело.
— А что теперь толку скрывать? И зачем? — Парамонов сделал паузу, а затем добавил, словно убеждая себя в какой-то важной для него истине: — Убить человека — это так просто.
— Вот и хорошо, — легко согласился с ним Кондратов, — а сейчас поднимайся и поехали. Нечего время тянуть: долгие проводы — лишние слезы.
И, сменив гнев на милость, Кондратов помог задержанному со скованными сзади руками подняться с дивана.
«Ну вот и все: завершилась кровавая чехарда последних дней. Теперь Парамоновым займутся МУР и следователи, и мне не будет никакого дела до совершенных им убийств», — с облегчением подумал Ильин.
Он и представить себе не мог, что пройдет совсем немного времени и придется вновь с головой погрузиться в омут грозных и опасных событий, связанных с задержанным.
VI. Приговор откладывается
Последующие события постепенно оттеснили в глубины его памяти беспощадного к своим врагам Парамонова. Только иногда, в редкие минуты затишья, Ильин, вспоминая о нем, задавался вопросом: «Признают Парамонова вменяемым или направят на принудительное лечение? На мой взгляд, есть все же в его психике отклонения. Иначе он не стал бы убивать людей по столь незначительным поводам. В любом случае, независимо от выводов судебно-медицинской экспертизы, это дело можно считать „сумасшедшим“ хотя бы из-за серийности убийств, причем без серьезных на то причин. И снова браться за раскрытие подобных преступлений мне не хотелось бы».
Ильин не знал, что по закону подлости следующее его дело тоже будет связано с явными отклонениями в психике.
Примерно через неделю после задержания Парамонова ему позвонил Кондратов.
— Слушай, Ильин, помоги нам в одном деле. Начальство наше забило тревогу: слишком много за последние месяцы зафиксировано в городе заявлений о без вести пропавших. Ведь ясно же: в большинстве случаев за этим исчезновением кроется криминал. Вообще-то мы розыском без вести пропавших не занимаемся, но начальство решило провести широкую кампанию для успокоения общественности и бросить значительные силы на проверку имеющихся заявлений. С твоим Карповым мы уже договорились. Он тебя откомандирует к нам на недельку. Наклевывается тут одно интересное дельце. Завтра с утра и подъезжай.
Приехав на следующий день в МУР и поднявшись в кабинет Кондратова, Ильин застал приятеля, вопреки ожиданиям, в хорошем настроении. Ильин полагал, что вынужденный разбор дел, находившихся вне компетенции отдела Кондратова, вызовет у последнего отторжение и раздражение, поскольку тот считал себя, и не без оснований, специалистом по раскрытию убийств. Но в этот раз, похоже, поручение начальства пришлось ему по вкусу, в исчезновении Курина Бориса Петровича явно просматривались криминальные мотивы. По его розыску уже была проделана большая работа, главным образом из-за жалоб его сестры, имевшей солидные связи.
Из рассказа Кондратова и просмотра материалов дела выяснилась следующая картина.
Исчезнувший более трех месяцев назад Курин во время последней встречи с сестрой намекнул, что после пяти лет вдовства намеревается вновь жениться. А на вопрос сестры, кто же его избранница, отшутился, что и сам ещё не знает, так как у него большой выбор, благодаря множеству брачных объявлений в газетах. Сказал ещё со смешком, что главным достоинством невесты считает наличие дачи, так как дело идет к пенсии и надо будет где-то коротать долгие летние денечки. Поискам невесты он намеревался посвятить весь отпуск. Но неожиданно исчез.
Сначала забеспокоились на работе: после окончания отпуска Курин не появился в лаборатории. Сообщили родственникам, те заявили в милицию, и начался розыск. А две недели назад его сестра написала жалобу, что её брата плохо ищут. Беседовал с нею сам Кондратов. Спрашивал, не говорил ли Курин, к кому намеревается посвататься. Но ничего такого она вспомнить не могла.
В результате дополнительной проверки было установлено, что Курин неоднократно говорил друзьям, что хочет жениться на женщине с дачей. У него в доме нашли газеты с брачными объявлениями. Три из них были обведены красным карандашом: две женщины из Москвы и одна из Тульской области.
Ничего особенного в этих объявлениях Ильин не заметил: потенциальные невесты заявляли, что выглядят моложе своих лет, что овдовели и желают заключить брак для взаимной помощи и работы на садовом участке.
Кондратов пояснил:
— Мы проверили все три адреса. Один из московских адресов сразу отпал: опоздал Курин, вдова уже пригрела подполковника-отставника. По другому московскому адресу Курин побывал лично. Дама опознала Курина по фотографии.
— Да, — говорит, — был, но у нас с ним не сладилось: не понравился он мне. Уходя сказал, что найдет себе жену в другом месте.
В Тулу Курин тоже съездил. Это подтвердили родственники и знакомые невесты. Уехал оттуда 27 июля. Кондратов вместе с местными товарищами нашел трех свидетелей его отъезда. В том числе и проводницу вагона, в котором он ехал. В Москву Курин вернулся 28 июля. А 30-го числа на работу не вышел. И если судить по письмам и газетам в почтовом ящике, домой не заезжал.
— А кого он посетил, вернувшись из Тульской области и даже не заехав домой, неизвестно?
