Но нашу Медсестру Лёлю все эти кулинарные чудеса, если честно, интересовали мало. Лёля немо пропускала мимо сознания оленьи языки из Ганьсу, карпа белого из Северного Аньхоя в маринаде из осадка вина, квашенную в рисовом сусле дыню, морских гуандунских коньков, каких-то там моллюсков-венерок с какого-то шаньдунского побережья, устриц сушеных и несушеных, подававшихся с гуандунским вином и чжэцзянскими «земляными каштанами». Только в разделе «Сладости» она почувствовала, как густая слюна обволакивает ее ссохшуюся гортань, когда увидела простые блины, правда, с неким непонятным жужубом.
Она искала кушанья из змеи, но таковых почему-то не находила. Бумага под ее ловкими пальцами похрустывала и дышала Китаем, на разлинованных лимонных страницах слева шло имя блюда по-русски, посередке его китайский эквивалент, а правее – цена и прочее.
– Скажите, – оторвавшись от чтения, спросила она молчаливого официанта, – а что-нибудь китайское, специфическое, ну, к примеру, фаршированная змея, из такого у вас что-нибудь подают?
– У нас, – молчаливый китаец вежливо ответил клиентке на чистом русском, – всё специфическое. Но змей нет. Вместо змей могу предложить акульи плавники в желтом соусе, креветки алохань маринованные, фаршированного акульим мясом угря…
– Нет, нет, – остановила его Медсестра Лёля, – мне не нужен фаршированный угорь. Но почему же в вашем ресторане не готовят блюда из змей? Я была в китайском ресторане в Чикаго, там такие кушанья подают, а у вас почему-то нет.
– Да, да, кушанья из змей у нас были. – Официант вздохнул сокрушенно и печально наклонил голову. – Но это раньше, когда мы только открылись. А потом нам запретили ими торговать. Общество защиты животных подало жалобу на наш ресторан. Там говорилось, что мы уничтожаем редкие формы жизни, занесенные в Красную книгу. – Он вдруг замер и внимательно вгляделся в лицо посетительницы. Это тянулось долго, наверное, с полминуты. Когда полминуты прошли, он шепотом у нее спросил: – Вы можете чуть-чуть подождать? Я быстро. – И он скрылся за разноцветной ширмой, загораживающей какую-то дверь.
Лёля равнодушно разглядывала висящие над столами фонарики и играла с кукольным зонтиком, вынутым из салфетницы на столе.
– Госпожа, – послышалось из-за ширмы, и знакомое услужливое лицо, отделившись от ее легкого края, сделалось продолжением сцены, нарисованной на волнистом шелке, – вы не могли бы пройти со мной?
Лёля встала, сунула в салфетницу зонтик и быстрым шагом последовала за официантом.
В помещении, где она оказалась, не было никакой экзотики – обычная канцелярская мебель и запах подгорелой еды.
– Здравствуйте, – сказал ей человек за столом в неновом европейском костюме. На вид ему было лет пятьдесят, круглое морщинистое лицо, в котором китайских черт было на удивление мало, хотя он явно принадлежал к народу, самому многочисленному на планете. Речь его была почти без акцента, разве что иногда шипящие делались по-птичьи свистящими да некоторые сложные сочетания рвали свои привычные связи. – Вы интересуетесь блюдами, приготовленными из змей?
– Да, да, очень интересуюсь, – закивала головой Лёля и даже облизнулась для убедительности.
– Вы откуда? – спросил человек в костюме. – Лицо у вас не китайское. Вы – бурятка?
– Нет, я – тувинка. А живу под Красноярском, это в Сибири.
– Чтобы человек из Сибири интересовался кушаньями из змей, – сказал человек в костюме, – первый раз слышу. Вы что, их и вправду любите?
– Я… – запнулась Медсестра Лёля, но тут же закивала: – Да, да. – Затем смущенно опустила глаза и сказала, глядя себе в колени: – Нет, не люблю, мне нужны змеиные шкуры.
– Шкуры? – улыбнулся китаец. – О! Понятно! – сказал он вдруг, хотя Лёле было совсем не понятно, что означает его «понятно». – Хорошо, я вам дам адрес. Мне это ничего не стоит. Просто я дам вам адрес, а кто уж вам его дал, попробуй, докажи, если спросят. Вы щетинно-щеточный комбинат имени Столярова знаете («Сетинно-сётосьный», – так это у него прозвучало)? Правильно, никто про него не знает. Так вот, на территории этого комбината имеется серпентарий. Адрес я вам напишу на бумаге, нет, лучше так, на память, в уме надежнее. Запоминайте: Петроградская сторона, улица профессора Попова, на углу с Барочной двухэтажное здание за желтым забором, вход с Попова. На вахте скажете, что вы от Ва Зелина. Ва Зелин это я.
– Ой! – воскликнула Медсестра Лёля радостно. – А не тот ли вы Вазелин, который в Новгородской области в поселке Хвойная кем-то, правда, кем не знаю, работали? Там у меня один знакомый живет, в этой Хвойной, он сварщик, только его фамилии я тоже не знаю, он муж сестры моей квартирной хозяйки, ну, у которой я квартиру снимаю в Питере, Веры Игнатьевны, так вот, сестра ее Парасковья Игнатьевна в этой самой Хвойной живет, а дочь ее, значит, замужем за этим самым моим знакомым, ну, этим, который сварщик.
– Погоди, погоди. Да, жил я однажды в поселке Хвойная Новгородской области. Только сварщика никакого не знаю. Мы там два ларька держали на станции, пока нас оттуда азербайджанская мафия не согнала. Так, выходит, мы теперь почти родственники, раз в Хвойной у нас общие знакомые отыскались. Кушать хочешь (у него получилось «кусять»)? Эй, Сюй! – обратился он к примолкшему официанту. – Что у нас сегодня съедобное? Макароны по-флотски? Ну, давай, неси макароны. И фаршу клади побольше, не жадничай.
Петроградская сторона Лёлю встретила пыльным смерчем, пришедшим со стороны бывших Аптекарских огородов и пронесшимся по проспектам и улицам, заставляя щурить глаза и отплевываться от городской пыли. Так, отплевываясь и щурясь, Медсестра Лёля свернула с бывшего Кировского и по профессора Попова дошла до Барочной. Двухэтажное здание за невзрачным желтым забором, увитым колючей проволокой, всем своим скучным обликом говорило: «Проходи мимо». И если бы не вышеупомянутая нужда, непременно Лёля так бы и поступила.
Человек при будке рядом с воротами, на которой, полуотбитая и истерзанная временем и угрюмыми взглядами, висела серенькая каменная табличка с бесцветной надписью: «Щетинно-щеточный комбинат», имел вполне вурдалачий вид, а изо рта у него, когда он свой рот открыл, на Лёлю пахнуло рыбой, как от енисейского самоеда.
– Мел есть? – хрипло спросил охранник.
– Какой мел? – не поняла Медсестра Лёля.
– Ну, мел, просто мел, каким в школе на доске пишут. – И вурдалачьи глаза охранника ощупали ее во всех скромных и нескромных местах.
– Нет, мела нет, – ответила Медсестра Лёля.
– Плохо. Когда в другой раз придешь, мел мне приноси обязательно. Я без мела второй раз не пускаю. Поняла? А теперь иди. Дверь видишь с черепом и костями? Тебе туда, там тебя ждут.
– Вы, наверное, меня за кого-то не того принимаете. Я вообще-то от Вазелина, это он меня к вам направил, – попробовала объяснить Лёля.
Но охранник скучно зевнул и снял со стопора несмазанную вертушку.
– Известное дело, от Ва Зелина, – зевая, под скрип вертушки поторопил он ее взмахом руки. – Сюда только от Ва Зелина и ходят.
Тихо было на территории комбината и не пахло ни щетиной, ни щетками. Она приблизилась к указанной двери, хотела было надавить на звонок, но увидела под звонком надпись: «Не звонить. Звонок не работает». Череп, охраняющий дверь, улыбнулся ей зловещей улыбкой. Она ему показала язык и смело дернула за дверную ручку.
За порогом не было ничего опасного – два коротких ряда простых деревянных кресел, какие встретишь в любой приемной и в любом кинотеатре, окаймляли обитую дерматином дверь, это слева. Прямо – лестница, перед ней на стене таблички с именами каких-то непонятных организаций и, соответственно, номерами комнат, которые эти организации арендуют. Справа – что-то вроде загородки бюро, за которым, кроме пыльного стула, никого и ничего не было.
Лёля почитала названия, надеясь отыскать среди них интересующий ее «Серпентарий». «Курсы прогрессивной дрессуры», «Союз пайщиков северо-западных цветоводств», «Общество любителей палеозоя» «Издательство „Анютин журнал“» – читала Лёля название за названием, но ничего хоть намеком связанного со змеиной тематикой, сколько ни искала, не находила. На двери слева была табличка с именем «О.О.Оживлягин. Директор ЩЩК им. А.М.Столярова». Медсестра Лёля пожала плечами и вошла в директорский кабинет.
– У вас там сторож в будке сидит, он у меня про мел спрашивал, – заявила она с порога человеку за тяжелым столом. Голова у человека была лысая и волнистая, вся в каких-то буграх и шишках, с редкими островками волос.
– Жрёт он его, вот и спрашивал, – ответил человек в шишках. – Вы от Ва Зелина?
– От Вазелина. А вы О.О.Оживлягин, директор?
– Олег Олегович. А ваше как, я извиняюсь, имя?
– Мое имя Медсестра Лёля Алдынхереловна Кок-оол.
– И вы интересуетесь змеями. А какие именно змеи вас, Медсестра Лёля Алдынхереловна, интересуют? И для какой цели? Вы ж понимаете, это вопрос не праздный. Сейчас многие интересуются змеями. Кому-то нужен змеиный яд, обыкновенный их, видите ли, не устраивает. Кто-то хочет подарить сослуживцу кобру, а кому-то вынь да положь удава. А если учесть тот факт, что чуть ли не все современные виды змей считаются вымирающими и занесены в охранную книгу, то вы можете себе представить, с какими дополнительными трудностями это связано.
