Многие архитекторы при таком крутом повороте повыпадали за борт. Признанного мастера Леонида Полякова, автора станции метро "Арбатская" и гостиницы "Ленинградская", лишили Сталинской премии. Ею он удостоился как творец одного из высотных зданий.
Вместо высотных сталинских домов Хрущев решил возводить типовые жилые корпуса, превратив стройплощадку в монтажный участок. Часто выступая перед градостроителями, он доказывал свою идею так:
"Поймите, перед нами стоит проблема дать людям побыстрее жилье. Быстро и дешево дома можно получить только на потоке. Приходится унифицировать производство деталей, это позволит наладить конвейерный их выпуск и точность изготовления, а квалифицированные сборщики обеспечат безупречную сборку.
Примером может служить автомобильное и тракторное производство. Разрабатывая какую-то модель автомашины и запуска ее в производство, мы такими моделями заполняем улицы всех городов страны. Несмотря на однообразие, вследствие неплохого оформления эти машины воспринимаются хорошо. Так давайте же по примеру машиностроителей, которые добились подобного результата, строить тоже дома с помощью конвейера и пользоваться квартирами по доступной цене".
Улицы Москвы и других городов заполнили стандартные, как машины одной марки, дома. В отличие от автомобилей, которые уезжали через несколько лет пробега на свалку, дома оставались на прежнем месте...
Но социально-политическую проблему, волновавшую его, Хрущев решил. В Москве стали строить не десятки зданий в год, как это практиковалось, когда он до войны руководил столицей. Счет пошел на сотни, тысячи зданий. Сооружалось по несколько миллионов квадратных метров жилой площади в год! Вот задача, которую поставил и реализовал новый главный архитектор СССР, он же глава партии и государства.
Прежние проекты и методы строительства для этого не годились. Хрущев предельно упростил архитектурный процесс, мастера утонченной пластики ему не требовались. Поставленную им задачу решили люди, чьи имена мало кто знал. Так появился и размножился по Москве типовой дом-коробка в пять этажей, без чердаков, подвалов и цокольных этажей, балконов. С крошечными передними и кухоньками. С совмещенными санитарными узлами, со смежными комнатами, куда входила малогабаритная мебель. С высотой потолка 2 метра 40 сантиметров...
А ведь прежде в старой Москве и при Сталине потолок отделяли от пола 3 метра 50 сантиметров.
На нашу беду где-то в Финляндии Хрущеву показал новый дом инженер, поразивший Никиту Сергеевича своим начинанием.
"Я спросил его о высоте потолка. Услышал: "Два с половиной метра..."
- Как низко, - удивился я.
Он возразил: "Предпочитаю, чтобы кубатура была увеличена не за счет высоты, а за счет площади. Это расширяет возможности семьи и создания удобств".
Хрущев использовал этот финский опыт, но только ту его часть, которая касалась высоты потолка. В отличие от финских, квартиры в московских пятиэтажках - малометражные, кубатура в них резко уменьшена не только за счет высоты помещений, но и за счет общей жилой площади!
Но с конвейера, как автомобили, сходили квартиры со всеми удобствами на одну семью!
Хрущев первый в советской истории поставил благую цель - дать бесплатные отдельные квартиры не только передовикам труда, директорам заводов, академикам и знаменитым артистам, писателям и художникам. Но и миллионам тружеников, всем гражданам. Он решил срочно переселить абсолютно всех москвичей из бараков и подвалов, где они ютились с первых лет советской власти. Она обещала светлое будущее и "немедленное улучшение жизни" после Октябрьской революции. А дала коммуналки...
Всю неукротимую энергию Хрущев направил на то, чтобы доказать миру: социализм способен дать трудящимся достойное человека жилье. Причем не растягивая обещание на долгий срок. Все прежние методы строительства, даже поточно-скоростной, примененный на Большой Калужской, не годились для решения этой проблемы.
На старых московских улицах в принципе невозможно было разместить тысячи домов-коробок. Потребовалось резко расширить административные границы Москвы, присоединить к городской территории сотни тысяч гектаров земли ближнего Подмосковья, вместе с лесами, пашнями и пастбищами. Что Хрущев и совершил. В 1956 году с его санкции началось сооружение 109 километровой Московской кольцевой автомобильной дороги - МКАД. Она стала новой административной границей, вобрала в себя пять городов - Тушино, Бабушкин, Перово, Люблино, Кунцево, сотню сел и деревень. Площадь города внутри кольца достигла 878 квадратных километров. На этом громадном полигоне развернулась грандиозная стройка, подобной которой не было тогда ни в одной столице мира.
Таким образом, в ХХ веке уникальная радиально-кольцевая планировка Москвы получила развитие. Транзитный грузовой транспорт двинулся в обход города. На каждом пересечении МКАД с железными дорогами и шоссе появились "развязки". Здесь машины не останавливаются на светофорах, которых в принципе не существует на этом пути, преодолевают перекрестки в разных уровнях, не снижая скорости.
Хрущев поддержал идею МКАД, не раз приезжал на стройку, решал возникавшие проблемы, ускорял ход работ. И он же своими некомпетентными решениями сузил на несколько полос движения проезжую часть МКАД, не дал ее осветить, обустроить, в бочку меда влил ложку дегтя. Через несколько лет после официального открытия МКАД пришлось расширять и реконструировать...
Произошло в принципе то, что случилось при проектировании типовых домов. Хрущев не разрешал строить их выше пяти этажей. Почему? Экономил на лифтах! Однако ввел в расход потомков. Пятиэтажка считалась экономичной, в расчет не бралась стоимость городской земли, не имевшей при социализме цены. В этом даже видели преимущество социализма над капитализмом...
Было еще одно обстоятельство, положенное на чашу весов, когда решали какой высоты быть домам. Хрущев видел во время войны, что при бомбежках и артобстреле больше всего страдали жители многоэтажных домов. Его проинформировали, якобы в Англии решили не строить выше пяти этажей. Хрущев лучше всех знал, как поражает города атомная и водородная бомбы. Их взрывная волна, восходя снизу вверх веерообразной воронкой, крушит высокие цели.
"А вообще зачем нам строить вверх, - задавал убежденный в своей правоте Хрущев вопрос и сам отвечал оппонентам, - мы же не Япония и Голландия, где люди вынуждены отвоевывать территорию у моря".
Был еще один довод у Никиты Сергеевича: в США богачи в высотных домах не живут...
Но не живут они и в пятиэтажных типовых коробках в малометражных квартирах! Предпочитают коттеджи, дома на одну семью...
То был крупный просчет Хрущева, за который мы сейчас расплачиваемся. Как сказал однажды в сердцах о нем Юрий Михайлович, великий, но дурной, нам теперь приходится ломать и перестраивать то, что он понаделывал...
За несколько лет пятиэтажки "съели" лучшие земли. Город растянул коммуникации и дороги, усложнил жизнь миллионов новоселов. Москва стала заложницей крутых, как их назвали "волюнтаристских" решений, получила в наследство "хрущобы".
Хрущев бывал в Америке, видел, как там строят, но сделал из виденного ошибочные выводы. "В Нью-Йорке высотное здание экономически оправдывается... Там некоторые застройщики скупают целый квартал, сносят все прежнее малоэтажное жилье и строят высотные здания. В социалистических условиях должен быть другой подход. Надо не сносить пятиэтажки, а сохранить их, капитально ремонтируя".
Этим советом Хрущева воспользоваться мы не можем. Тогда, в середине пятидесятых, кварталы Москвы возникали за 15-18 километров от центра. Главным направлением экспериментального строительства стал, как уже сказано, Юго-Запад, где прокладывались широкие улицы и проспекты, строился город-сад. Здесь, не у Кремля, Хрущев решил соорудить Дворец Советов и памятник Ленину. Здесь же вознамерился расположить Пантеон, наподобие того, что в Париже.
На сталинской идее поднебесного Дворца Советов Хрущев поставил "крест". Его охватило желание построить крупнейший в Европе стадион, где бы можно было проводить не только футбольные матчи, но и митинги. Тогда его выступления могли бы слушать сразу сто тысяч человек! До войны Сталин затеял сооружение стадиона на 200 тысяч мест в Измайлове. К будущей грандиозной арене подвели линию метро. Война помешала реализовать тот проект. Никита Сергеевич выбрал для Центрального стадиона другое место, на Юго-Западе. Под Большую и Малую арены, спортзалы и водные бассейны пошли Лужники, заливные луга, простиравшиеся под Воробьевыми-Ленинскими горами.
90 суток дал Хрущев архитектору Александру Власову и его команде на разработку проекта стадиона. Его начали строить в тот самый год, когда я поступил в Горный институт. Спустя три года Центральный стадион был торжественно открыт, получив имя Ленина.
