Санитар нажал на кнопку и тут же оставил ее наедине с открывшим дверь Барни.
— Добро пожаловать к нам опять, — сказал тот и защелкнул за ней замок.
— Привет, Барни.
— Какой вам нужен свет?
Коридор между камерами был неосвещен. Только в конце она увидела пятно света, падающее на пол из камеры.
— Похоже, доктор не спит.
— Никогда не смыкает глаз ночью, даже если выключаем электричество.
— Давайте все оставим, как есть. Старлинг двинулась по коридору. Она не заглядывала в камеры по сторонам. Звук собственных шагов казался ей слишком громким. Кроме него тишину нарушал храп из одной или двух камер, покашливание из третьей.
Она решила не смотреть в клетку доктора Лектора, не убедившись в том, что он увидел ее первым. Ощущая холодок между лопатками, она подошла к телевизору и убрала звук. Лектер был одет в белую пижаму, под цвет его обиталища. Цветными были только его волосы, глаза и красный рот. Он сидел за столом около оградительной сетки и рисовал.
— Добрый вечер, доктор.
Между красных губ появился кончик языка. Коснувшись верхней в самой ее середине, он тут же исчез.
— Кларис. — Голос был хрипловат. Ей вдруг стало интересно, когда он говорил в последний раз. Вечное молчание… — Вы довольно поздно для своих занятий.
— Это ночная учеба, — ответила она, желая казаться более уверенной. — Вчера я была в Западной Вирджинии…
— Вы поранились?
— Нет, я…
— У вас свежая повязка, Кларис.
— О, да, — удивленно вспомнила она. — Я поцарапалась сегодня во время занятий по-плаванию. — Повязку на ноге скрывали брюки, но он все же почувствовал запах крови. — Вчера я была в Западной Вирджинии. Они нашли тело. Это последнее деяние Буйвола Билла.
— Вовсе не последнее, Кларис.
— Последнее по времени.
— Согласен.
— С нее был снят скальп. Как вы и говорили.
— Не возражаете, если я продолжу рисовать, пока мы будем беседовать?
— Нет, пожалуйста.
— Видели останки?
— Да.
— А предыдущих жертв?
— Только фотографии.
— И что вы почувствовали?
— Страх. Потом я занялась работой.
— А после?
— Потрясение.
— Вы сказали Джеку Крофорду то, о чем я просил?
— Да. Он не особенно обратил на это внимание.
— А после того, как нашли новое тело?
— Он говорил со своим начальством…
— С Аланом Блумом?
— Верно. Доктор Блум заявил, что Буйвол Билл изображает из себя личность, созданную газетчиками. Что снятие скальпов — это игры бульварной прессы.
— Понятно. А что думаете вы?
— Я не очень уверена в этом.
— Вы изучаете психологию, судебную медицину. И как эти науки характеризуют Буйвола Билла?
— Согласно учебникам, он попросту садист.
— Если верить книгам, жизнь довольно запутанная штука, Кларис. Зло порождается страстью, туберкулез кожи проявляется как крапивница. Вы имеете в виду учебники доктора Блума?
— Да.
— Вы читали в них обо мне?
— Да.
— Как они характеризуют меня?
— Как социопата.
— Считаете, Блум всегда прав? — Доктор Лектер обнажил в улыбке свои мелкие зубы. — У нас везде полно специалистов, — в любом деле, Кларис. Доктор Чилтон считает, что Самми из соседней камеры гебефренический шизофреник[2] и абсолютно потерян для общества. Он поместил его на место Миггса — думает, что он безнадежен. А что вы думаете о таких больных? Не бойтесь, он не услышит.
— Очень трудно поддаются лечению, — ответила она. — Подобные личности страдают дезинтеграцией сознания и периодически полными потерями разума.
— Хорошо. Если вы способны вникать в наши проблемы, я, возможно, помогу в ваших. Qui pro quo.[3]
— Доктор Лектер, почему вы говорите, что Буйвол Билл не садист?
— В газетах написано, что на всех телах обнаружены на запястьях следы сдавливающих сосуды жгутов. На запястьях, а не на ногах. Вы обнаружили следы на ногах на трупе в Западной Вирджинии?
— Нет.
— Кларис, кожу обычно снимают с жертвы, подвешенной за ноги. Это делается для того, чтобы давление крови в голове и груди было сильнее, а сам объект был в сознании. Вы знали об этом?
— Нет.
— Когда попадете в Вашингтон, посетите Национальную галерею и внимательно рассмотрите картину Тициана «Наказание Марсия», прежде чем ее вернут в Чехословакию. Изумительные детали. Обратите внимание на пана, несущего ведро воды.
— Доктор Лектер, возникли чрезвычайные обстоятельства и в связи с ними у нас есть довольно необычное предложение.
— К кому?
— К вам, если спасете несчастную. Вы видели по телевизору сенатора Мартин?
— Да, я смотрел новости.
— Что думаете о ее обещаниях?
— Лживые, но безвредные. Она плохо осведомлена.
— Это очень могущественная женщина. К тому же решительная.
— Интересно.
— Уверена, у вас потрясающая интуиция. Сенатор Мартин заявила, что если вы поможете вернуть Кэтрин живой и невредимой, она сделает все, чтобы вас перевели в федеральное ведомство. И вы получите место с видом на природу, если таковое имеется. Кроме того, вы сможете заниматься своим делом. При этом, конечно, будут соблюдены все меры предосторожности.
— Я не верю этому, Кларис.
— Должны поверить.
— Я верю вашему слову. Но в отношениях между людьми существует много неизвестного вам, не говоря уже о способе правильного освежевания человека. Надеюсь, вы скажете об этом сенатору Соединенные Штатов Америки, вы, избранная посланником!
— Я ваша избранница, доктор Лектер. Вы сами выбрали меня для разговора. Хотите кого-то другого? А, может, вы просто не в состоянии помочь?
— Это одновременно и грубо, и несправедливо, Кларис. Не верю, что Крофорд согласится на какие-то компенсации, когда получит от меня информацию… Возможно, я скажу вам одну вещь для передачи сенатору. Возможно, мы сторгуемся, но только за информацию о вас лично. Да или нет?
— Задавайте вопрос.
— Да или нет? Кэтрин ждет, не так ли? Прислушивается к точильному камню. И что она вам после этого скажет?
— Задавайте ваш вопрос.
— Ваше самое страшное воспоминание детства. — Старлинг глубоко вздохнула. — Меня интересует не ваша самая страшная выдумка, разумеется.
— Смерть отца, — ответила девушка.
— Расскажите.
— Он был шерифом. Однажды выследил двух выходящих из магазина грабителей. Вылезая из своего пикапа, отец попытался выстрелить, но ружье дало осечку, и они убили его.
— Дало осечку?
— У него было очень старое автоматическое ружье «ремингтон». Просто не выскочила гильза. Когда такое случалось, приходилось снова чистить оружие. Думаю, ему следовало ударить прикладом о дверь, чтобы выбить гильзу.
— Он был убит сразу?
— Нет. Это был очень сильный человек. Он прожил месяц.
— Вы бывали у него в больнице?
— Да, доктор Лектер.
— Расскажите детали, если помните.
Старлинг закрыла глаза.
— Как-то его пришла навестить наша соседка, пожилая одинокая женщина, и прочитала ему конец «Танатопсиса». Думаю, этим все сказано. Вот так. Мы договаривались с вами.
— Да, конечно. Вы были достаточно откровенны, Кларис. Я всегда это чувствую.
— Quid pro quo.
— Девушка в Западной Вирджинии была очень красива на ваш взгляд?
— Она тщательно следила за собой.
— Не теряйте времени.
— Она была солидных размеров.
— Застрелена в грудь?
— Да.
— Небольшие груди?
— Для ее роста — да.
— Но с хорошими бедрами.
— Да.
— Что еще?
— В горло ей была аккуратно вставлена куколка, но пресса об этом пока не знает.
— Бабочка?
Cердце Кларис на мгновение замерло. Она очень надеялась, что доктор не заметит этого.
— Мотылек, — ответила девушка. — Пожалуйста, скажите, как вы догадались?
— Кларис, я хочу сказать вам, для чего Буйволу Биллу нужна Кэтрин, а потом мы распрощаемся. При данных обстоятельствах это мое последнее слово. Вы можете передать это сенатору, и тогда пусть она приходит сюда с более интересными предложениями или ждет, пока тело всплывет на поверхность в подтверждение моих слов.
— Для чего она нужна ему, доктор Лектер?
— Ему нужна вся кожа с передней части тела вместе с грудью, — проговорил доктор Лектер.
Глава двадцатая
Кэтрин Бэйкер Мартин лежала на глубине более пяти метров ниже уровня пола подвала. Тьма наполнялась звуками ее дыхания, биением сердца. Иногда на нее наваливался страх, такой же, какой испытывает угодившая в капкан лисица, иногда она начинала размышлять.
Девушка понимала, что ее похитили, но кто — она не знала. Она отдавала себе отчет в том, что это происходит не во сне, а в какой-то жуткой реальности.
Сейчас ей было намного лучше, чем в тот момент, когда она первый раз пришла в себя. Страшное головокружение прошло, и она стала понимать, что воздуха здесь достаточно. Она могла отличать верх от низа, могла осознать, в каком положении лежит.
