За эти три дня Кулл, возвращающийся к жизни после многодневного отупляющего нудного труда, подружился с Генбелом, часами слушая его рассказы о столь желанной Валузии и чуть ли не с любовью разглядывая лежавшего перед ним смертельного врага.
Генбел был средним сыном древнего, но порядком обедневшего аристократического рода. С юных лет он увлекался живописью и музыкой и подавал большие надежды, но пять зим назад, достигнув совершеннолетия, он по жребию отправился служить офицером в царские войска, отец выхлопотал ему почетное место в легендарных Черных Отрядах, защищающих северное побережье Валузии. И чуть ли не в первом же серьезном бою с лемурийскими пиратами Генбел попал в плен. Тогда захватили более ста валузийцев, погрузили в трюмы трех галер и отвезли на острова Лемурии. Вид у Генбела был не слишком внушителен и его продали с торгов на невольечьем рынке. Его чуть ли не за бесценок, польстившись на аристократическое происхождение валузийца, приобрел известный на все побережье трактирщик, у которого частенько оставляли свои честно награбленные золотые самые прославленные пираты. Аристократическая гордость утонченного валузийца, понимающего толк в изящных искусствах, потерпела колоссальный удар, когда его заставили протирать столы от объедков и подносить пьяно хохочущим пиратам и едва одетым девкам вино и закуски. Он запальчиво сказал трактирщику, что лучше смерть, чем подобное унижение. Пусть его немедленно убивают, но прислуживать он не собирается. Трактирщик хмыкнул и позвал своих мясников с заднего двора. Через три дня изощренных пыток Генбел был готов делать все, что угодно, а за пять прошедших в рабстве зим из него выветрились последние остатки родовой гордости. Совсем недавно трактирщик купил нового раба из валузийских аристократов, а надоевшего Генбела подарил капитану Антишу. Так он и оказался в одной связке с Куллом.
Генбел мог часами рассказывать о своей стране, которой не видел более пяти зим, о красоте родного Дапреза, о чудесах Хрустального города.
— Только бы доплыть до берега, — говорил Генбел. — Купим коней и через десять, в крайнем случае, пятнадцать дней будем в Дапрезе. Мой отец с благодарностью примет человека, освободившего его сына из рабства.
Чем заплатить за коней, новую одежду, ночлег и еду в придорожных трактирах у них было — в кошельке бредившего капитана, кроме прочих, нашлась пара золотых валузийских монет, на груди болтался золотой медальон с символическим изображением повелителя морских пучин.
Их плотик прибило к каменистому берегу почти к вечеру третьего дня. Моросил мелкий противный дождик, мрачные серые валуны не прибавляли радости от благополучного окончания путешествия, стена корабельных сосен вдали выглядела мрачно и угрюмо в сгущающихся сумерках.
— Не приветливо встречает нас твоя Валузия, Генбел, — проворчал Кулл.
— Первое впечатление обманчиво, — ответил обиженный валузиец.
— И нигде в обе стороны не видно ни поселка, ни лачуги, даже дымок не струится… Ладно, помоги мне, бери его за ноги.
Кулл подхватил все еще не пришедшего в себя капитана пиратов.
— Зачем ты его тащишь? — спросил Генбел, но послушно взял лемурийца за ноги и шагнул с плота в воду. — Хочешь сдать властям и получить обещанную награду?
— Нет, — скупо ответил Кулл.
— Тогда зачем? Ждешь, пока он придет в себя, чтобы насладиться его страданиями?
— Нет, я отпущу его, — не глядя на валузийца ответил атлант.
— Я поклялся убить его, но не сейчас.
— А когда?
— Когда-нибудь.
Кулл явно был не в настроении разговаривать. Вдвоем нести раненого между нагромождений камней было неудобно и Кулл взвалил его на спину. Валузиец вернулся к плотику и собрал все их скудные трофеи. Верулийский топор атлант нес в руке. Они зашли в лес, собрали в кучу нарванной травы, уложили раненого, на всякий случай связав ему руки, и подкрепились остатками провианта, что нашли на галере. Кулл оставил Генбела на страже, настрого предупредив будить его при любой опасности или как только у валузийца начнут слипаться глаза. Кулл по опыту жизни в горах Атлантиды прекрасно знал, что вставать после короткого сна всегда трудно и, если дать валузийцу поспать первому, то потом он может не выдержать и заснуть, а к ним подберется дикий хищник или случайные разбойники. Хотя откуда взяться разбойникам в цветущей Валузии?
Давний сон, после которого изменилась жизнь Кулла, начинал сбываться — он на древней валузийской земле.
И, удивительное дело, едва положив голову на охапку трав и сомкнув глаза, он вновь увидел зеленые звезды, разогнавшие тьму, превращающиеся в золотое небо и прекрасные дворцы окружают его; трубы играли поистине неземную музыку и тысячи людей, приветствовали его, признав своим царем, царем Валузии.
«Да, — сказал во сне Кулл, — я оправдаю ваше доверие, древние и гордые валузийцы. Я буду править справедливо и умножать богатства страны, я…»
Он проснулся от легкого прикосновения Генбела и тут же вскочил на ноги, схватив топор.
— Что-то случилось? — шепотом спросил он.
— Нет, — с трудом ворочая языком, ответил валузиец. — Я просто больше не могу… Ты сам просил разбудить тебя, как только…
— Ты правильно поступил, Генбел, — подбодрил бывшего товарища по несчастью Кулл. — Ложись. Днем найдем какое-нибудь селение и узнаем дорогу до твоего Дапреза. Все будет хорошо…
Последних слов валузиец не слышал — он уже спал.
Кулл сидел и думал, привычно вслушиваясь в обманчивую тишину леса. До него доносилось лишь журчание воды, но это не был шум моря, от которого они отошли довольно далеко — видно, неподалеку протекал ручей.
Как так может получиться, что он, дикарь из Атлантиды, беглый раб-галерник станет царем столь большой страны, как Валузия? Не бред ли все эти сновидения? Но как расценить то, что дивный сон повторился — второй раз в жизни — именно тогда, когда он оказался на валузийской земле?
Великие Валка и Хотат, он готов пройти через все испытания и, если эти сновидения правда, то он оправдает выбор мудрых богов.
Но для этого нужно выбраться из леса и добраться до Дапреза. И обязательно найти умелого учителя, чтобы овладеть всеми, самыми сокровенными секретами ведения боя — на мечах, топорах, дубинах. Он должен убить лемурийца, лежавшего без памяти у его ног, в честном бою.
Кулл протянул руку и дотронулся лба капитана Антиша. И понял, что тот просто спит. Жар пропал, пират дышит ровно и спокойно. Кулл проверил надежны ли путы и встал, потягиваясь, разминая затекшие руки.
Занимался рассвет, тьма потихоньку рассеивалась, уже можно было различать деревья. Кулл двинулся в сторону ручья, осторожно раздвигая ветви и радуясь, что давние навыки не выветрились из него за мрачные годы, проведенных в рабстве. Он шел практически беззвучно, как и полагает охотнику.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
