Слишком поздно ложиться на обратный курс. На дистанции 2 тысячи ярдов подводная лодка, стоит ей, разворачиваясь, подставить борт, будет тут же замечена – вот она, цель.
Подрагивая мощью двигателей, подлодка безрассудно, как разозленная оса, ринулась на своего грозного противника, целясь ему в правый борт. Сейчас все решала удача. Успеет ли она приблизиться на дистанцию точного торпедного выстрела до того, как вражеские орудия пустят ее ко дну? Она должна подойти к корвету как можно ближе, ярдов на восемьсот пятьдесят, – в противном случае не имеет смысла пускать торпеду в быстрый и маневренный военный корабль.
– Открывать огонь, командир? – спросил вахтенный помощник и повторил: – Открывать огонь? Мне стрелять, командир?
Стоя рядом, он терзался нетерпением. В лихорадочном возбуждении, глядя, как сокращается расстояние, Шнее тянул время – еще секунда, еще другая.
– Нет! Заткнись! Я скажу тебе! Еще рано!
Мы должны успеть первыми! Мы должны покончить с ним последней и единственной торпедой! Остается всего 1500 ярдов, а он продолжает вальсировать на своих неизменных шести с половиной узлах, совершенно не замечая нас. Невероятно! Ведь корвет – это охотник за подводными лодками, не так ли? Он, как полагалось, охранял якорную стоянку, с помощью «асдика» и гидрофонов прослушивал подводные звуки, а в это время мы в надводном положении шли прямо на него. Вот в чем дело! Дизели ревели так, что могли разбудить и мертвого! Неужели он их не слышал?
Еще ближе – 1300 ярдов.
– Теперь можно?
– Подожди, подожди, подожди! Спокойнее! Еще рано!
Тысяча ярдов.
– Стрелять? Можно стрелять?
– Парень, я сказал тебе – нет! Еще рано! Держись! – яростно прошипел Шнее сквозь зубы; оба говорили шепотом, словно враг мог их подслушать.
На последнем отрезке Шнее чуть сбросил скорость, чтобы его в ярком лунном свете не выдали бегущие от носа волны. В бинокль он уже ясно видел головы вахтенной команды на мостике вражеского судна, Похоже, они и не догадывались, что им угрожает…
Девятьсот ярдов… Напряжение отпустило Шнее.
– Вот теперь можно… – весело бросил он.
Не отрываясь от прибора ночного видения, торпедный офицер скомандовал:
– Четвертый аппарат – товсь!
Восемьсот… Шнее встрепенулся:
– Давай!
Торпеда устремилась к цели, оставляя за собой серебряный пузырчатый след.
И только теперь, понимая, что в течение нескольких ближайших секунд безвозвратно решится судьба одного из них, охотника или цели, Шнее вдруг осознал риск, на который он пошел. По его приказу были заглушены оба двигателя, чтобы в последний критический момент лодка не выдала себя, и теперь в долю секунды Шнее понял: он сделал все, что мог, и надо уходить.
– Право на борт – и гони! – Выкрикнув приказ в люк боевой рубки, он невольно качнулся, ожидая резкого разворота лодки.
Наконец-то – но слишком поздно – началась суета и на мостике корвета. Он стал отворачивать в сторону, но через мгновение торпеда врезалась ему в борт, как раз под дымовой трубой.
Раскаты громового взрыва дали понять, что сработали глубинные бомбы, сложенные на палубе. Корабль, рассыпаясь на куски, взлетел к небу, и звезды затянуло густой пеленой дыма, пронизанным языками пламени.
На подлодку дождем посыпались осколки металла. Через шестьдесят секунд корабль его величества исчез из виду, и единственным свидетельством его существования остались лишь два трупа, качавшиеся на волнах тропического моря…
Шнее пробил озноб. Он едва держался на ногах от усталости, рассеянно глядя на тех, кто стоял на мостике рядом с ним, и ему казалось, что он не узнает их лица. Вахта ждала слов командира. Прервав молчание, он вскинул голову:
– Итак? С нами все в порядке, не так ли? Мы продолжаем жить!
Тактика
Девять подводных лодок, которые успели прийти в район боевых действий, получили приказ одновременно атаковать конвой на коротком отрезке пути из Средиземного моря в Англию. В ходе переговоров их отряд именовался группой Эндрас.
Самым старшим и самым опытным в ней был командир «U-552» капитан-лейтенант Топп. Он считал себя неофициальным руководителем грядущего действа. В силу того, что Эндрас был его близким другом и лишь недавно погиб в сходных обстоятельствах, он испытывал отчаянную решимость добиться успеха.
Та информация, которую адмирал Дениц смог передать своим подводникам, воодушевила их. Предполагалось, что эскорт конвоя будет слабым. Хотя его будут постоянно прикрывать самолеты, базирующиеся на авианосце. 9 июня 1942 года (в тот день, когда «U-552» вышла из Сент-Назера) он миновал Гибралтар. Полученная информация сообщала, что «конвой состоит из двадцати одного корабля (следуют их имена), общим водоизмещением 70 тысяч регистровых тонн. Всего в составе эскорта пять или шесть военных кораблей, четыре из которых – корветы. О возможности присутствия эсминцев информации не имеется…».
Пока «U-552» шла к юго-востоку на перехват конвоя, погода изменилась к худшему: море помрачнело, а солнце то и дело затягивало тучами, из которых хлестали порывы дождя с ветром. Где-то вдалеке перекатывались раскаты грома…
В полдень 13 июня с Топпом установили связь два самолета, и он сообщил им о местонахождении группы, хотя сам толком не мог разобраться, в какой точке находится, поскольку вот уже два дня не видел звездного неба. Но к половине третьего дня дымка рассеялась, и он наконец увидел конвой, то есть первые из его кораблей, с которыми ему придется иметь дело. Он снова вышел на связь, и на этот раз точно передал, каким курсом следует враг и где находится он сам.
Держать конвой в поле зрения оказалось совсем не трудно, поскольку некоторые из кораблей отчаянно дымили, но несколько часов Топп опасался сближаться с ним. Корабли сопровождения широкой дугой охватывали фланги конвоя, непрерывно ведя разведку. Топп мог лишь держаться на приличном отдалении, чтобы не пришлось погружаться.
Погода и состояние моря благоприятствовали атаке: хорошая видимость, облачность, умеренное волнение с ветром и волны. Топп терпеливо ждал своего шанса. Он пришел во второй половине дня, когда по его зову на сцену подтянулись и другие подлодки. Часть эскорта теперь шла по левому борту конвоя, и Топп смог незамеченным подойти к нему с другой стороны. Теперь он снова стал дожидаться сумерек, чтобы приблизиться для атаки.
Но когда тьма сгустилась, появилась непредвиденная сложность. Подлодка оставляла за собой фосфоресцирующий след на воде. И скоро стало ясно, что хотя бы в одном смысле Дениц был введен в заблуждение. Несмотря на его утверждение, что конвою будет придано слабое сопровождение, количество кораблей в нем было непривычно велико, и действовали они со знанием дела.
Приспосабливаясь к этим условиям, Топп решил пустить в ход новую тактику. Нападать на торговые суда по отдельности, проводя атаку за атакой, как во время «ночи длинных ножей» в 1940 году, два года назад, было бы чистым самоубийством. Те времена канули. Теперь, когда над конвоем висел привязной аэростат, в любую минуту мог разразиться сущий ад – трассирующие очереди снарядов, осветительные ракеты на парашютах, летящие со всех сторон военные корабли, выслеживающие свою добычу с помощью новых пеленгаторов, град глубинных бомб в любое подозрительное место. Если даже первый удар окажется успешным, у подлодки будет мало шансов повторить его. Оставалась единственная надежда позже, когда все стихнет, на полной скорости снова прорваться сквозь строй эсминцев. Так что Топп решил сделать всего один рывок и, видя перед собой максимальное скопление целей, выпустить залп из пяти торпед, которые будут покидать аппараты одна за другой, и, пока они будут идти к цели, скрыться.
Незадолго до полуночи экипаж «U-552» вышел на боевую позицию. Торговые суда были почти не видны в темноте, и их выдавали светящиеся кильватерные следы. Они шли строем по двое, иногда по трое, и их капитаны были явно незнакомы с порядком следования в ордере, когда предписывалось все время менять свое место в нем, чтобы не стать легкоуязвимой целью.
Топп нашел самую большую группу судов, вышел на позицию для стрельбы и с интервалами в двадцать пять секунд выпустил четыре торпеды. Через семь минут, сделав разворот на 180 градусов, он выстрелил и пятой торпедой из кормового аппарата.
Несмотря на расстояние большее, чем 3 тысячи ярдов, три из пяти попали в цель. Первая жертва, сухогруз водоизмещением 4 тысячи регистровых тонн, накренился на борт и тут же затонул, второй корабль занялся пламенем, а третий, похоже, самый большой корабль в составе конвоя, танкер 5 или 6 тысяч тонн водоизмещением, получил пробоину в носовой части и быстро ушел под воду. Это был «Пелайо», на котором нес свой флаг коммодор.
Еще до того, как к цели пошла пятая торпеда, небо расцветилось фантастическим фейерверком. Под куполом небосвода повисли осветительные ракеты, заливая пространство ледяным сиянием, военные корабли, спеша к месту нападения, вели непрерывный огонь, и их трассеры сплетались над морем в блестящий цветной ковер.
