Подойдя поближе, Розенбаум убедился, что вокруг него кружат пять эсминцев и еще один корабль поменьше. Авианосец держал скорость двенадцать узлов и шел зигзагами, каждый раз закладывая галсы от трех до пяти миль. Через тридцать минут вся эскадра исчезла из виду.
Спустя час снова появился эсминец и на полной скорости промчался всего в четверти мили от подводной лодки. На мгновение Розенбаум было подумал, что его обнаружили, но, взяв себя в руки, решил не уходить на глубину, чтобы не терять визуальный контакт.
Как только эсминец остался далеко за кормой, Розенбаум снова поднял перископ – на этот раз куда выше – и принялся внимательно осматривать окружность горизонта. Не успел он покрыть ее шестую часть, как с запада появился густой лес мачт – конвой!
Пока Розенбаум наблюдал за его приближением, у него было время примерно прикинуть силы врага, но тут из-за кормы появилось судно эскорта, и ему пришлось опустить перископ. Все же он насчитал примерно восемь кораблей, явно крупнее сухогрузов, – на одном из них высокая трехногая мачта и взнесенный на мостик пункт управления огнем говорили, что это линкор или линейный крейсер; рядом держались еще два крейсера и около восьми эсминцев, не говоря уж о судах поменьше, идентифицировать которые было просто невозможно.
Приказав двигателям дать полную скорость, Розенбаум, держась на перископной глубине, направился в сторону врага. По мере того как расстояние неуклонно сокращалось и подлодка, заходя со стороны моря, все сближалась с конвоем, он убедился, что последним судном по правому от него борту был авианосец «Игл». Но между ним и подлодкой была защита из семи эсминцев.
Похоже, все самолеты авианосца были на борту, и если он будет и дальше идти тем же курсом, то подлодка сможет в упор расстрелять авианосец торпедным залпом. Теперь двигатели работали на половинной мощности, и Розенбаум вплотную приблизился к конвою. Над головой прошли первые три эсминца охраны авианосца, но подводная лодка осталась незамеченной.
Командир снова осторожно поднял перископ. С правого борта приближалась линия конвоя – крейсер, а за ним авианосец с прикрывающими его эсминцами.
За ним ярдах в шестистах тянулась вереница тяжело груженных сухогрузов. В поле зрения шли восемь судов во главе с десятитысячником.
Расстрелять эти цели можно было без особого труда. Один торпедный залп – и в небо полетят обломки. Такой шанс выпадал раз в жизни. Розенбаум с трудом подавил искушение воспользоваться им. Он должен подобраться к авианосцу на расстояние прямого выстрела. И он решил ждать.
Через минуту в поле зрения перископа появился авианосец; он был виден целиком, от носа до кормы. Чуть отвернув вправо, Розенбаум начал атаку. Все торпедные аппараты давно были готовы к бою и ждали только сигнала. Командир решил выпустить залп из четырех торпед с расстояния пятьсот ярдов – они поразят борт авианосца на глубине двадцать футов. В последний момент, удостоверившись, что хотя бы часть из них попадет в цель, он приказал чуть уменьшить угол атаки – так было больше надежды, что ни одна из четырех торпед не пропадет даром.
Все было готово. Настало несколько мгновений мучительного ожидания, пока лодка медленно разворачивалась носом к авианосцу, и тот занимал наивыгодную позицию для торпедного залпа по нему. В последний раз сверившись с перископом, командир скомандовал:
– Огонь!
Едва только четыре торпеды вылетели из труб аппаратов, тут же была пресечена попытка лодки выскочить на поверхность – в балластные цистерны бурно хлынула вода, и лодка пошла на погружение. Пока экипаж уводил лодку на глубину, послышались четыре взрыва. Лодка еще опускалась, когда донесся странный, скрипучий и стонущий звук, – через две минуты после удара торпед авианосец «Игл» пошел ко дну…
Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но через двенадцать минут корпус лодки вздрогнул от далекого раската взрыва – это, вне всякого сомнения, под водой взорвались котлы авианосца.
И только тогда рванула первая из серий глубинных бомб – сначала в отдалении воду вспенили пятнадцать ударов, затем еще шесть и шесть, за которыми последовали еще три; в завершение разорвались две серии по две бомбы. Даже без наушников гидрофонов были слышны писк и шипение «асдика», нащупывавшего лодку, но, скорее всего, его волны гасли в слое плотной воды, под которым скрывалась подлодка. Она почти недвижно зависла на глубине пятьсот футов, куда Розенбаум рискнул увести ее.
Все три часа, которые лодка находилась на этой запредельной глубине, она зловеще потрескивала, хотя неподвижно стояла на одном месте. Все вспомогательные механизмы были заглушены, трюмные помпы стояли без движения, пусть даже вода проникала и сквозь неплотно подогнанные сальники, и сквозь выводы проводки, и сквозь забортные клапаны – и, принимая в трюмы воду, лодка все тяжелела.
Все члены команды, свободные от вахт, получили приказ занять места по койкам, чтобы лежа потреблять меньше кислороду; дышали они через противогазы. Многие уже натянули спасательные костюмы. Дышать в жаркой, влажной и спертой атмосфере лодки становилось все труднее. Все обливались потом. Но команда понимала, что выхода нет, – стоит им сдвинуться с места, и они погибнут.
Спустя три часа разрывы глубинных бомб прекратились. Розенбаум поднялся под перископ. Гидрофоны вышли из строя и не работали, так что иного выхода не было. Но едва только бегло осмотрев окружающее пространство, он убедился, что вражеские эсминцы ушли – и как раз вовремя, потому что за кормой лодки тянулся широкий масляный след. Из поврежденной цистерны вытекало горючее. Должно быть, его не заметили лишь потому, что на месте гибели авианосца переливалось радужными разводами огромное масляное пятно.
Поднявшись на поверхность и перекачав остатки топлива из поврежденной цистерны, Розенбаум послал первое сообщение адмиралу Крейшу, главнокомандующему операциями подводных лодок в Средиземном море:
«Состав конвоя: линкор (под вопросом) – один, авианосец – один, название «Игл», крейсеров – два, эсминцев – пятнадцать плюс девять (или десять) транспортов…»
После чего последовали данные о курсе, местоположении и времени, когда подлодка в последний раз наблюдала конвой. Розенбаум завершил доклад следующими словами:
«Игл» поражен четырьмя торпедами с дистанции пятьсот ярдов. Был ясно слышен звук, когда он пошел ко дну. Лодка подверглась бомбардировке глубинными бомбами, повреждений не имею».
Тем же вечером, в десять часов, экипаж «U-73» поймал передачу немецкого радио.
В специальном бюллетене сообщалось, что германская подводная лодка потопила в Средиземном море британский авианосец «Игл». И вскоре потоком пошли сообщения по радиотелеграфной связи с поздравлениями в адрес команды «U-73» и ее командира капитан-лейтенанта Гельмута Розенбаума за их выдающееся достижение.
Сообщения о гибели авианосца заняли центральное место во всех газетах. Но молодого командира не покидала мысль, что эта легкая и простая победа досталась ему лишь в силу потрясающей удачи.
Той же ночью Розенбаум записал в своем военном дневнике: «Ну и день! Один из тех, когда кажется, что все идет как по маслу. Двое суток мучился дизентерией, но сейчас температура спала, и дело наконец пошло на поправку…»
Похоже, именно этот факт доставил ему максимальную радость, даже большую, чем Рыцарский крест, которым он был увенчан за его подвиг, но который теперь остался в далеком прошлом…
Конвой PQ-17
Как выглядела ситуация, предшествовавшая операции немецкого подводного флота против конвоя PQ-17?
27 июня 1942 года конвой из тридцати четырех транспортов в сопровождении шести эсминцев и одиннадцати военных кораблей меньшего тоннажа вместе с четырьмя крейсерами и тремя эсминцами непосредственной поддержки покину л Исландию и взял курс на Архангельск. Он доставлял в Россию 200 тысяч тонн военных грузов. Рейсы конвоев PQ начались десять месяцев назад, и это была семнадцатая доставка, снаряженная англо-американцами.
Конвой пошел от Исландии на северо-восток, и ему предстояло пересечь тысячу миль Северного Ледовитого океана, развернуться прямо на восток, пройти мимо Шпицбергена и Медвежьих островов, взять курс в Баренцево море, после чего по широкой дуге, через горло Белого моря, выйти к Архангельску.
Все конвои PQ встречали сильное сопротивление, но для PQ-17 опасность была особенно велика из-за присутствия в Северной Норвегии немецких линкоров «Тирпиц» и «Фон Шеер», а также крейсера «Хиппер». Учитывая, что они могут выйти на перехват конвоя, англичане и американцы создали мощный тактический резерв, готовый тут же вступить в дело, если немецкие корабли окажутся в море.
1 июля конвой был замечен с воздуха, и с тех пор слежка за ним не прекращалась. 2 июля выяснилось, что «Тирпиц» покинул Трондхейм. 4 июля, когда конвой проходил между Шпицбергеном и Медвежьими островами, он временно застрял в паковых льдах.
