1 июля конвой был замечен с воздуха, и с тех пор слежка за ним не прекращалась. 2 июля выяснилось, что «Тирпиц» покинул Трондхейм. 4 июля, когда конвой проходил между Шпицбергеном и Медвежьими островами, он временно застрял в паковых льдах.
Но Медвежьи острова лежали всего в десяти часах хода от Алта-фьорда, самой северной оконечности Норвегии, и были серьезные основания подозревать, что в этот день немецкие военные суда зашли туда на заправку.
Если они попытаются перехватить конвой, – а не подлежало сомнению, что они сделают такую попытку, – силы прикрытия союзников не успеют защитить его корабли. Чтобы избежать полного и окончательного разгрома PQ-17, торговые суда получили приказ рассредоточиться. Они остались беззащитными перед немецкими крейсерами, и в то же время военные корабли сопровождения были оттянуты к западу.
Немецкое верховное командование решило не рисковать своими боевыми кораблями и вернуло их в порт. Торговые суда, лишенные сопровождения и поодиночке раскиданные по широкому пространству, оказались совершенно беззащитными против атак с воздуха и из-под воды. За несколько дней были потоплены двадцать три корабля из тридцати четырех. Оставшиеся одиннадцать все же добрались до Архангельска, доставив 70 тысяч тонн из первоначальных драгоценных 200 тысяч.
Как проходила операция подводных лодок против конвоя PQ-17, рассказывает Рейнхардт Рехе, командовавший лодкой «U-255».
«Для нас, экипажа «U-255», Арктика была новым районом действий, и все время пребывания в ней она оставалась чужой и незнакомой.
Надо признать, что капитан-лейтенант Эстен из арктического сектора оперативного штаба пункт за пунктом ознакомил нас с пространной инструкцией германского адмиралтейства, в которой были учтены все уроки, полученные за два года войны в Арктике. Не поскупился он и на добрые советы от себя лично. Зиму мы провели на Балтике, практикуясь в штурманских прокладках подо льдами и готовясь к патрулированию на ледяном севере. Лодка же был а оборудована нагревателями, чтобы предотвратить обмерзание основных клапанов, антенн и перископа. Мы получили не одно предупреждение о трудностях радиотелеграфной связи в районах к югу от полюса, и нас не покидало чувство, что мы уходим на край света.
У островов Ян-Майена мы столкнулись с группой лодок, которых никогда раньше не видели. По возрасту часть их командиров могла быть еще гардемаринами; все они были ветеранами арктических патрулей: Текс, Тейхерт, Маркс, фон дер Эш, Зетце, Симон, а из более старшей возрастной группы – Ла-Бауме, фон Хайммен, Тимм…
Море в этих широтах было как шелк; его затягивала легкая туманная дымка. Все вокруг казалось непривычным и таинственным. За лодкой следовали какие-то странные птицы. Солнце выглядывало редко, да и в этих случаях рефракция так искажала линию горизонта, что, даже когда его не затягивала пелена тумана, пользоваться навигационными таблицами было невозможно.
Все в Арктике было окутано облаками, включая и движение конвоя PQ-17. Он доставлял в Россию танки и самолеты. Имелась информация, что масса судов стоит в Рейкьявике, но погодные условия между Исландией и Норвегией редко давали возможность немецкой воздушной разведке увидеть, что происходит на морских просторах.
Завершался июнь 1942 года, и солнце постоянно висело над горизонтом. Исчезло всякое представление о времени, и лишь регулярная смена вахт и приглашение к столу давали понять, рано сейчас или поздно. Но и тут не всегда можно разобраться, завтрак мы едим или ужин. О ночных атаках не могло быть и речи – ночи, как таковые, отсутствовали. Хорошая видимость никогда не держалась слишком долго, то и дело ее постоянно затягивало снежными порывами. И эти вечные туманы!
Однажды в завесе одного из них внезапно мелькнули силуэты двух эсминцев. Мы какое-то время пытались их преследовать, но они снова исчезли. Пришло короткое сообщение: одна из подлодок установила первый контакт с конвоем – но тут же потеряла его. Предполагается, что конвой идет к Медвежьим островам, по широкой дуге огибая Норвегию с севера, чтобы избежать встречи с немецкой авиацией, которая там базировалась. Но кажется, пролив между Шпицбергеном и Медвежьими островами плотно забит паковым льдом.
Мы на полной скорости пошли на северо-восток. Видимость была не больше мили или еще меньше. После нескольких часов хода на шестнадцати узлах мы погрузились, чтобы прослушать гидрофоны; под водой звуки разносятся на сотни миль. В узкой полосе частот мы четко и ясно уловили гул двигателей. Снова поднявшись на поверхность, передали эти сведения другим лодкам – может, они им помогут, если мы правильно определили направление.
Еще час мы с той же скоростью в шестнадцать узлов шли к месту, где, по расчетам, должен был оказаться конвой. По отношению к его курсу лодка шла под острым углом, предполагая обогнуть конвой с фланга. В любой момент мы могли столкнуться с ним. Видимость постоянно менялась, и порой полоса тумана раздергивалась буквально на несколько секунд. Туман висел над водой, как пар, качаясь серовато-коричневыми столбами.
Снова погрузившись для прослушивания, мы обнаружили, что курс кораблей его величества изменился, и теперь мы оказались относительно ближе к источнику звуков. Похоже, что конвой несколько прибавил в скорости. Остальные лодки тоже доложили свое мнение о его координатах; все они разнились, что и неудивительно, – в этой туманной пустоте было довольно просто сбиться с курса.
Но пройдя еще четырнадцать миль, мы расстались со всеми сомнениями – след найден. Внезапно туман стал рассеиваться, и мы оказались в мире слепящей синевы.
Когда последние клочки его ушли за корму, конвой оказался перед нами как на блюдечке! Мы лихорадочно стали считать транспорты, а потом корабли эскорта. Тридцать восемь тяжело груженных судов, которые несли в своих трюмах смерть и уничтожение для наших ребят на Восточном фронте.
Мы тут же вышли на связь с авиацией и, когда она установилась, передали длинное сообщение – начав с погодных условий, высоты кромки облаков и т. д., дали полное описание конвоя.
Мы шли в кильватере конвоя, прикрытые туманной пеленой, что тянулась за нами, так что нас не было видно. Водная гладь была как стекло, видимость отличной – будь в составе конвоя авианосец, мы бы сочли ее даже слишком хорошей.
Внезапно из сгустков тумана за кормой, изрыгая черный дым, появился корвет, а прямо по носу – второй. Мы шли на полной скорости, но тот, что сзади, постепенно догонял нас. Мы держались сколько могли, обеспечивая себе пространство для маневра перед погружением, и наконец ушли под воду. Над головой взорвались несколько глубинных бомб.
Эскорт делал свое дело, оберегая порученную ему паству, но держать в куче корабли с гражданскими капитанами было в тех условиях нелегким делом. Британские адмиралы обеспечили себе основательную головную боль!
Нам потребовалось более суток, чтобы, не обнаружив себя, обогнать конвой и выйти на позицию в двадцати милях перед его головными судами. Здесь мы могли погрузиться, прикинув время, когда конвой должен будет пройти мимо, и, всплыв, выбрать себе подходящую цель. Транспорты должны будут подойти часа через три, но за это время весь конвой может так изменить курс, что, даже идя на полной скорости в подводном положении, мы не сможем его нагнать и окончательно разминемся с ним.
Так и случилось. Мы обнаружили, что находимся на значительном отдалении от конвоя, и в поле зрения был только головной эсминец. В перископ было видно, как стремительно исчезали за горизонтом его мачты, и скоро не осталось ничего, кроме холодных лучей солнца, бивших в объектив.
Командир яростно выругался. Мы закрыли крышки торпедных аппаратов и снова пустились в путь – на этот раз на восток, вслед за исчезнувшим конвоем. По расчетам, мы были недалеко от Медвежьих островов. Прикрытые туманом, мы могли оставаться в надводном положении и шли, ломая тонкий пористый лед. Эхолот пищал все громче и тревожнее. Мы знали по РТ-связи, что наши бомбардировщики и торпедоносцы готовы к атаке. Группа «ледяных чертей» тоже шла на перехват.
Обнадеживающие новости, но для нас, «U-255», Арктика продолжала оставаться негостеприимной. Казалось, что в любой момент мы можем сесть на мель. Всплывающие по бортам киты удивленно смотрели на нас и тут же ныряли, чтобы, потешаясь над нами, выскочить из воды в другом месте.
Внезапно небо потемнело от эскадрилий наших самолетов – все они шли на север. Затем в небе пошли распускаться желтовато-белые клубы – зенитки открыли огонь, – и над просторами Баренцева моря разнесся грохот бомбовых разрывов.
Спустя несколько часов торпедоносцы, стелясь над водой, развернулись в обратный путь. Пролетая над нами, они качали крыльями, а высоко над ними висел трехмоторный самолет-разведчик – он, оберегая от опасностей, выводил нас на конвой.
