Вечером я спустился в подвал, чтобы проверить, так ли уж прочна та кожа, которую я, рискуя жизнью, раздобыл во Втором Северном. Дядюшка Вилли удивился, узнав, что по фабрике разгуливает дефектный страж, и предположил, что бункеру уже недолго осталось. По его словам, еще каких-то лет пятьсот и фабрики начнут выходить из строя одна за другой. Может быть, Вилли и рассчитывал прожить столько, но я сомневался в своих силах и полтысячи лет ждать никак не мог.
У меня с первого раза не получилось создать прочную кожу. Я пошел по стандартному пути тестирования, принятому у магов, и изготовил «полуживую» шаровидную болванку, обтянутую кожей, которую собирался проверить. Люди создали и описали бесчисленное множество болванок на самые разные случаи. Например, если требовалось разработать сустав или челюсть, достаточно изготовить лишь часть тела, чтобы посмотреть, как образец будет работать на практике. Такой подход экономит хилу.
Кожу я проверял очень просто: стрелял из плохого арбалета. Если хила никак не хотела построить тот образец, который жил в моих мыслях после того, как я изучил добытый в бункере экземпляр и ознакомился с инструкциями, то это говорило лишь об одном: мысленный образ прочной кожи был несовершенным.
Вообще же, искусство изготовления големов в этом мире выглядело очень продвинутым. Люди организовали школы, академии, университеты, где изучалась магия – творение живого из неживого с помощью хилы. Эти заведения изредка выпускали довольно сильных магов, но в целом человеческие маги были серединка на половинку. Мое преимущество перед ними заключалось в том, что, во-первых, я мыслил иначе, а во-вторых, меня учил тот, кто сам мог создавать хилу.
Вторая попытка тоже оказалась провальной, как и третья. Я стал разбираться, в чем причины неудачи, и пришел к выводу, что дело может быть в форме чешуек или в их сочленении. Мне пришлось еще раз тщательно осмотреть найденный экземпляр, но он был настолько сухой, а чешуйки настолько тесно расположенными, что никак не получалось представить, как это точно должно выглядеть на нормальном живом теле. Все закончилось тем, что я принес в подвал увеличительное стекло и несколько книг, описывающих как големов, так и обычных животных. На эти книги в свое время я потратил кучу денег, чтобы сформировать более-менее приличную библиотеку. В связи с развитием знаний в области создания големов, местные ученые очень большое внимание уделяли строению тел животных, но совершенно игнорировали всякие технические вещи.
Выяснилось, что только у рыб встречается пять видов чешуи. Еще три вида – у рептилий, и столько же у млекопитающих. В конце концов я решил комбинировать различные подходы и смотреть, что получится. Сами по себе чешуйки экспериментальной кожи казались изумительно прочными, но взятые вместе они плохо держали удар стрелы. Имело смысл попробовать воссоздать разные виды сочленений и протестировать их.
Я начал с малого: поднялся наверх и поручил повару доставлять мне по одному экземпляру каждого вида рыб, поступающих на кухню. Крестьянские мальчишки, дети прислуги, получили задание найти несколько разных ящериц, змей и черепах. Я думал даже о том, что было бы неплохо раздобыть крокодила в качестве образца.
Когда наступил вечер, вернулись оба гонца с положительными вестями. Праст написал письмо, в котором крыл меня отборнейшей бранью, но в конце добавил, что на обмен Эмилии согласен. Проныра Понци живо интересовался, сколько еще времени пробудет виконт в гостях у Праста, и не хочу ли я взять их замок в осаду. Я, конечно, хотел, но сил для этого не было.
Кодекс гласил, что один землевладелец может напасть на другого только при наличии достаточных оснований, причем основания перечислялись: убийство родственника не на дуэли, самовольный захват земли, нападение на чужого вассала на его территории и тому подобные ужасные проступки. Выходило, что Понци мог открыть военные действия против виконта, только объ явив себя моим союзником, других причин у него не было.
Я по привычке, заимствованной у дядюшки Вилли, подготовил договор. Там говорилось, что наш союз исключительно временный и длится до победы над Прастом и Листом, а Понци получает те земли виконта, которые сумеет захватить.
Мой гонец с текстом договора отбыл, когда уже совсем стемнело. Я вышел во внутренний дворик и проверил, как идут дела в кузнях.
Стоял ветреный вечер. Тучи неслись так стремительно, что не успевали толком закрывать луну. Горн работал лишь в кузне, принадлежащей Мику, и выбрасывал яркие искры вместе с дымом, малозаметным на фоне туч и темного неба. Мик больше не ругал своего подмастерье. По словам кузнеца, тот проявлял изрядную старательность.
Гвоздарь Юлий, копошащийся в соседней кузне, тоже ни на что не жаловался. Он делал вид, что заботливо смазывает свои машины, хотя несколько секунд назад тайком прикладывался к какой-то бутылке, которую спрятал в солому, завидев меня.
– Расскажи-ка, как ты додумался до таких чудесных устройств, – я подошел вплотную к одной из машин, чтобы полюбоваться ровными шестеренками, цепляющимися одна за другую.
– Я ж уже рассказывал, господин барон! – Юлий не мог стоять ровно, он вечно сгибался как вопросительный знак.
– А ты еще расскажи.
Юлий скосил глаза на солому, в которой таилась бутылка.
– Ну… я думал о гвоздях, когда помогал своему брату строить дом. У нас их было мало. Гвозди ведь дорогие. Некоторые доски связывали веревками. Держалось плохо, господин барон. А я, когда порезался о проволоку, вдруг подумал, что из нее можно понаделать гвоздей…
Я кивал, изучая длинное лицо Юлия. Его рассказ постепенно пополнялся новыми деталями, а некоторые прежние подробности там уже не помещались. Кузен превратился в брата, крыша поменяла форму, откуда-то взялись веревки. Я старался запоминать все версии изобретения машины по изготовлению гвоздей.
– И что, ты нигде не учился?
– Меня дядька обучил грамоте. Он писарем был.
– А счету?
– Счету тоже. Я умею считать, господин барон!
– Молодец! – я не поскупился на похвалу, хотя раз от разу все меньше верил Юлию. Скоро придется взять его в оборот, чтобы узнать правду.
Я поднялся на крепостную стену. С десятиметровой высоты открывался вид на поле перед замком, черную линию деревьев и небольшую извилистую речку. Мне нравилось смотреть отсюда. Мой замок пользовался популярностью у торговых людей, и часто днем можно было видеть, как неторопливо скользили повозки по желтым изгибающимся дорогам.
Но на этот раз я не успел насладиться закатом. В каком-то дюйме от моего лица в зубец стены врезалась стрела. Ее удар был настолько мощным, что на камне появилась небольшая светлая борозда. Похоже, под стеной притаился арбалетчик!
Я кинул быстрый взгляд вниз. Вроде бы никого не было видно, хотя неподалеку от замка стоял одинокий толстый дуб. Это единственное место, где мог спрятаться стрелок.
Я бросился вниз по лестнице, поднимая тревогу.
Выучка моих воинов оказалась на высоте. Тут же раздался громкий звон колокола, висящего в башне над воротами. Следом – резкий звук трубы. Двор тут же наполнился людьми. Солдаты гарнизона нахлобучивали доспехи. Ворота конюшни распахнулись.
– Вижу его! Он бежит к лесу! – заорал часовой с башни.
Я хотел вернуться на стену, чтобы посмотреть, но передумал, потому что все и так было ясно. Стрелок притаился около дерева, а лошадь спрятал в полоске леса около поля.
– Выпустить Вепря! – скомандовал я и повторил еще раз, погромче.
Солдаты, услышав приказ, попытались скрыть замешательство и подались в стороны, освобождая дорогу, ведущую от одной из больших двустворчатых дверей к воротам. Вепрь пользовался дурной славой, и, признаться, он ее заслужил.
Ворота заскрипели и открылись, а отважный Алессандро отворил двери, ведущие в загон с големами. Все прислушивались к тому, как лязгнули засовы, удерживающие Вепря внутри клетки.
Алессандро вскоре вывел во двор невысокую гибкую тварь, чья тупоносая морда напоминала свиное рыло, а тело больше подходило для гепарда. Никто не хотел оказаться на пути Вепря, специализированного автономного голема, годящегося только для того, чтобы выслеживать и догонять убегающую добычу.
– Вепрь, миля, – Алессандро произнес кодовые слова, показал рукой направление и отстегнул цепь от железного ошейника.
Голем большими прыжками начал удаляться от замка, чтобы атаковать любого в радиусе мили, кто будет убегать. Кроме меня, Никера, Туссеана и дядюшки Вилли никто не знал, что мои автономные големы не совсем автономные, а иногда совсем не автономные. Вилли, в отличие от обычного человеческого мага, мог управлять сразу многими своими творениями, причем делать это на больших расстояниях.
За Вепрем последовал конный отряд, вооруженный арбалетами и массивными щитами. Когда имеешь дело с хорошим стрелком, лучше перестраховаться. Мы сначала резво понеслись, но потом пришлось остановиться у самой кромки лесной полосы. Там голем настиг свою жертву.
