— Да что за проблемы здание снести? — перебил меня Рязанов. — Ковшом экскаватора сломать, им же и обломки погрузить.
— Там общие стены с рабочим корпусом. Аккуратно надо разбирать, по кирпичику, — объяснил я. — Но вы не волнуйтесь. Наши студенты в вашем объекте очень заинтересованы. И у них всего два месяца на то, чтобы денег побольше до следующего лета заработать. Потом в сентябре учёба начнётся. Так что, до сентября они вам, в любом случае, всё сделают, даже если по двенадцать часов работать придётся.
— Хочется на это надеяться, — недовольно ответил Рязанов.
Больше мне сказать ему нечего было. Обещал позвонить ему числа двадцать седьмого, когда станет что-то со сроками ясно.
Сел писать свой комментарий на справках к открытиям-изобретениям для ВС. Сколько успею, столько и отвезу завтра в комиссию по промышленности. Заодно спрошу Воронцова, как сейчас регистрируются патенты.
Потом зайду на первый этаж к Марку Анатольевичу. Надо ключи от Комитета по миру ему вернуть и соображениями своими с ним поделиться по ответам на письма.
Есть у меня одна мысль… Самедов что-то сдулся совсем с заданиями для нашего Прожектора. ЗИЛ свою агитбригаду взращивает. Скоро наш маленький университетский комсомольский коллектив совсем не у дел останется. А Свете Костенко запись нужна в личном деле об активной жизненной позиции и общественной работе. Да и другим не помешает, вон как тот же Ираклий ужом вьется… Может, подключить наших комсомольцев к работе с письмами у Марка Анатольевича? Не знаю, конечно, практикуется ли в Верховном Совете работа внештатных сотрудников? Стажеры там, или ученики, скажем? Но наше дело предложить. Если примут комсомольское предложение, то подскажу ребятам шаблоны писем напечатать и только название получателей в них потом впечатывать. Если всё выгорит, неплохое начало карьеры у ребят будет.
Галия всё что-то жарила-парила. Немыслимые запахи от работы отвлекали. Ещё и пирог сладкий испекла. Завтра у неё последний день работы перед отпуском. Потом сразу в декрет. Будет проставляться.
* * *
Полковник Воронин с удовлетворением выслушал доклад капитана Румянцева, что с Ивлевым удалось достичь желанной договоренности. Поблагодарив капитана за хорошую работу, он его отпустил. И отметил, конечно, что тому дико любопытно, почему вдруг внезапно к Ивлеву было продемонстрировано такое особое отношение. И присутствует даже некая обида, что его не посвящают в эту тайну.
В другой раз полковник бы только усмехнулся замеченному. Но в этот раз ему было не до усмешек. Капитан, наверное, уверен, что это какой-то секрет, к которому он, в отличие от Воронина, не имеет допуска. Вот только и Воронину радоваться было нечему — он и сам не знал. Впервые в жизни ему позвонил лично профильный зампред КГБ, поблагодарил за работу, ведущуюся в отношении Павла Ивлева, и дал два указания. Первое — всячески привязывать парня к Комитету, не скупясь на поощрения, в том числе и материальные. Второе — активно привлекать его к аналитической работе по актуальным темам, и копию представленных им материалов пересылать лично ему. Включая те, что уже написаны. Вопросы, какого черта, естественно, генералу полковник задавать побоялся. Если бы надо было, ему бы сказали.
Первая мысль была — что парень блатной. Но от нее тут же пришлось отказаться. Блат, дело такое — он сразу либо есть, либо его нет. Был бы у парня серьезный блат за пределами Комитета, что возможно, учитывая внезапное предложение работы в Верховном Совете, уже давно бы на КГБ вышли и предложили отстать от него со всякими инициативами. Не любят в верхушке КПСС, когда детишек ее членов тревожат из КГБ. Так что даже, если его высокопоставленный госслужащий нагулял на стороне, то уже бы позаботился о сыне. И уж точно не звонил бы зампреду КГБ с предложением вовлечь поглубже в комитетские дела.
Правда, был еще вариант, что родственник или друг семьи у парня был где-то в самом Комитете. Но опять же — еще быстрее бы сработали, сразу велев отстать от него, или вот, как по звонку от зампреда, всячески поощрять при вовлечении. Не спустя почти год после первой с ним беседы… Не бьется все это… Совсем никак не бьется…
Полковник был грамотным специалистом, и раз за разом пролистывал дело Ивлева, и написанные им доклады, в попытке найти хоть какую-то ниточку, что поможет составить сколько-то разумную гипотезу. Наконец, взгляд его в очередной раз остановился на первом протоколе общения парня с сотрудником КГБ. Том самом, где Павел Ивлев возмущался бездействием КГБ в отношении «завербованных ФБР лидеров американской компартии». Тем, что их в СССР принимают как героев… Неужто???
Да нет, не может быть… КПСС проглядело, КГБ проглядело, а шестнадцатилетний пацан, сугубо, как написано в протоколе, руководствуясь логикой, разоблачил аферу ФБР? Хотя, именно это многое бы прояснило… Возможно ли, что переданный наверх со смехом доклад с этой гипотезой кто-то все же принял там всерьез, провел необходимые мероприятия и все подтвердилось???
Полковник откинулся на спинку кресла, и потер виски. Если это так… если это действительно так… то да, тогда все складывается. Поэтому вначале всем было плевать на этого Ивлева, а теперь вот такой вот звонок от зампреда КГБ. И такой интерес к любым его материалам. Вот это уже похоже на правду.
А ему ничего не сказали, потому что теперь начнут серьезную игру с предателями. Скорее всего, начнут им сливать фальшивую информацию для ФБР. Раньше-то они ходили беспрепятственно по любым нашим кабинетам, и собирали для ФБР огромное количество ценнейшей информации, получается. А теперь каждый контакт будет заранее продумываться, и информация для него собеседникам с советской стороны даваться подготовленная…
Но что это значит, если он угадал? Первое — Ивлева нельзя терять. Генерал прав, надо с ним активно работать. Отслеживать внимательно, не падает ли интерес к сотрудничеству, тут же подкидывать очередные пряники, чтобы он точно не решил соскочить… Если вдруг что-то еще Ивлев сможет угадать важное, пусть и не такого масштаба, то все же это верный путь для него, Воронина, в генеральское кресло. Самый лучший путь из всех возможных, что у него сейчас есть…
Интересно, тому капитану, что с ним тогда впервые провел беседу, орден дадут? Могут помешать, правда, его комментарии к тому докладу, что он сам категорически не верит в это… А Ивлеву? Сейчас точно нет, чтобы у посвященных в его досье не возникло таких же предположений по Компартии США, как у полковника. А вот когда игра со шпионами ФБР завершится, чем-то могут и наградить.
* * *
С утра у нас на кухне шли сборы. Ксюша помогала Галие паковать по кастрюлям угощение, а кастрюли по сумкам. Выделил им на сабантуй бутылку вина и бутылку водки.
— Хватит вам? — поинтересовался я.
— Хватит, хватит, — уверенно ответила Ксюша. — Ещё Юрка будет проставляться, у него в понедельник первый рабочий день. Добавлять точно не надо, а то есть у нас желающие упиться до поросячьего визга.
Девчата нарезали пирог и уложили в большую миску. Стащил у них один кусок и встал у окна караулить такси.
Доехали до завода быстро. Свой портфель с докладом по новинкам науки и техники отдал Галие, кое-что из сумок Ксюша взяла, а остальное пришлось тащить на себе.
С завода поехал прямиком в Кремль. В телефонном разговоре Межуев просил меня передавать мои записки через Пархоменко, видимо, они их будут, предварительно, оформлять надлежащим образом, распечатывать. Но вторую копию я должен передать Воронцову. Межуев зачем-то хочет иметь два варианта моих записок: официальный и черновой. Ну, надо, значит, надо.
— Доброе утро, — зашёл я первым делом в приёмную Пархоменко и поздоровался с его помощницей. — Василий Николаевич у себя?
Она молча кивнула мне, набрала начальника по телефону, доложила обо мне и тут же показала рукой на дверь приглашающим жестом. Отлично, ждать не пришлось, это я удачно зашёл.
— Здравствуйте, Василий Николаевич, — прошёл я в кабинет. Он молча поднялся, протянул мне руку и показал на стул за большим столом для посетителей. — Я тут прикинул, доклад для Владимира Лазоревича нужно подготовить уже к следующей пятнице, через неделю. Хотел у вас уточнить режим нашего взаимодействия. За какой срок мне нужно сдавать вам рукописи? Чтобы вы успели их без горячки оформить и к сроку передать наверх.
