— Ревновала. Ну вот, призналась. Ты рад?
— А почему ты злишься по этому поводу? — Калеб остановился. Глаза удивленно округлились
— Потому что я и так постоянно тебя ревную. Целый день сижу на уроках и думаю: а что если в этот же момент тебе глазки строит какая-нибудь красавица?
— И давно ты так думаешь?
Есть перехотелось вовсе. Не поднимая глаз на Калеба, я подошла к окну.
— Почти все время, что мы с тобой встречаемся.
— И ты так долго молчишь об этом? Копишь в себе? — Калеб начинал злиться. Лицо его оставалось неподвижным, застывшим, в отличие от глаз — серебристо-серых и чрезвычайно живых, метающих молнии в мою сторону. Я не удержалась от улыбки. И это разозлило его еще больше и в то же время сделало невозможно привлекательным.
— Да уж, представляю, как ты себя накручивала все это время, неудивительно, что ты так неуверенна во мне!
— Я неуверенна в себе, — возразила тихо я. Калеб замолк. Он упал на кровать, и застыл без движения.
— Как ты думаешь, то, что ты узнаешь о своих родителях, себе, родственниках сделает тебя уверенней в нас? — Калеб смотрел на меня сердито, немного чопорно, и все же его губы не сжимались в тонкую нить. Значит, он просто пытался меня понять.
Он подложил руку под голову, и полностью развернулся ко мне. Опершись на подоконник, я не могла посмотреть в его глаза.
— Нет, не думаю.
— Тогда что тебе для этого нужно?
— Я хочу разобраться в том кто я. Пока что я этого не знаю. А если даже я не знаю кто я, так кого ты любишь? Я боюсь, что ты полюбил одного человека, а я вдруг стала другой.
— Но это и есть, то самое интересное качество в людях, — они меняются. — Калеб непонимающе пожал плечами. — Я люблю тебя, и это все что тебе нужно знать, чтобы быть уверенной во мне.
В нем я иногда была даже больше уверена, чем в себе.
Я улыбнулась и не спеша устроилась на кровати рядом с ним. Мои мокрые волосы намочили его рубашку и немного пиджак. Минуту Калеб даже не шевелился. Но вот, с отчаянным стуком сердца я почувствовала, как его рука медленно скользит по моей спине, и останавливается где-то на талии.
Он не был погружен в мрачные раздумья, и все же продолжал упорно молчать. Злиться, поняла я, но не хотела нарушать тишину. Я знала, стоит только Калебу обратить ко мне свои ясные глаза, и я уже не смогу сделать то, что задумала.
К вечеру он оттаял, и мы пошли в ресторан. Но я не помнила, вкусная была ли еда, шумное ли место, за которым мы сидели — все для меня было сконцентрировано на Калебе. Словно извиняясь за свое поведение, он выливал на меня такие ушаты романтизма и очарования, что я просто сидела, и смотрела на него. Кажется, я даже что-то отвечала ему. И если кто-то из девушек и смотрел на него, я не видела, так как Калеб поглотил мое внимание полностью.
Я немного пришла в себя, когда лимузин повез нас домой. Дискотека запомнилась мне назойливым шумом, ди-джей был просто ужасен, и между хорошими рейвами вставлял такую старую попсу, от чего у меня судорогой сводило челюсть. Вот здесь я хорошо заметила повышенное внимание к Калебу. Самым странным было не только то, что девушки толпами мелькали мимо него, а то, что даже парни пытались вручить ему свои телефоны. Когда такое случилось в первый раз, я так хохотала, что Калеб почти обиделся. И каким было мое удивление, когда и ко мне пытались приставать.
Сегодня я была в зеленом платье до колен с драпировкой, спадающее на одно плечо, а далее идущее как туника. Серебристый пояс и туфельки к нему так же привезли позднее, и лишь потом Калеб признался, что купил это, пока я была на кладбище.
Не ожидала от него подобного вкуса, а в тоже время он был художником и стиль, форма и цвет были его коньком. Волосы я накрутила и зачесала на бок, немного косметики, и я выглядела вполне неплохо. Тяжелый взгляд Калеба охвативший мою тоненькую фигуру (после лечения я так и не поправилась!), многословно сказал мне все, что я хотела знать. Точнее я хотела бы почувствовать, но Калеб, к сожалению, держал руки подальше от меня.
Он сам остался все в том же костюме только сменил рубашку на гольф. Калеб был неотразим. И я была возле него. Этого мне вполне достаточно.
Мы ехали в дом Сторков, и шум улицы не долетал сквозь плотные окна лимузина. Калеб закрыл перегородку между нами и шофером, и затих. Что-то было не так.
— В чем дело?
— Думал, не сдержусь, и повыбиваю все зубы этим соплякам, что так смотрели на тебя.
— Каким соплякам, я лично видела только тех девушек, что кружились возле тебя, — парировала я, стараясь скрыть чувство ликования. Вот, пусть посмотрит, как это чувствовать ревность, так как я чувствую ее постоянно!
Калеб возмущенно повернулся ко мне, но тут же затих. Наверное, он заметил, что я старалась скрыть улыбку. Но нет, повернувшись к нему, я увидела, что он голодным взглядом смотрит на мои ноги. И голодным не в смысле жажды. Теперь передо мной сидел не вампир, а мужчина.
С замершим дыханием, я легонько провела одной ногой по другой, и Калеб судорожно проследил за моим движением. Его глаза заскользили вверх, остановились на миг на груди и когда метнулись к лицу, он тихо застонал.
— Нет, не смотри на меня так…
— Как? — невинно прошептала я, и наклонилась к нему, от чего волосы взметнулись и ему должен был ударить в нос мой запах смешанный с запахом духов, мыла и дискотеки.
Калеб перестал дышать, и глаза его потемнели. Я медленно приближалась к нему — Калеб не двигался. Он замер и единственно живым местом во всем теле были глаза — потемневшие, наполненные страстью, огнем и …ужасом. Тяжело вздохнув, я остановилась.
— Калеб, когда ты смотришь на меня с таким страхом, я чувствую себя виноватой.
Он взял мою руку. Лицо его мучительно сжалось.
— Я знаю, но нам нужно подождать, — прошептал Калеб и запечатлел поцелуй на тыльной стороне моей ладони. Я уже подумала, что сейчас он отпустит руку, но вместо этого Калеб потянул меня на себя, и я распласталась на его груди. Да уж, романтики в моей позе было мало, но зато как приятно было ощущать его нетерпеливые руки на своем теле, пусть всего лишь мгновение. Так мы ехали до самого дома.
Калеб помог мне выйти из машины, и отпустил водителя. Когда мы оказались дома, я с ужасом осознала, что почти час ночи, а вставать придется в восемь. Семичасовой сон, после неудобных кресел самолета и целого дня тревог, воспоминания, вопросов и волнений, большинство которых связанны с Калебом, будет слишком малым возмещением сил.
Когда я устроилась в пустую постель, она неожиданно оказалась уже не пустой. Калеб позволил мне устроиться, как мне будет удобно, и ничего не говорил. Несколько нежных поцелуев не должны были заставить меня дрожать, и все же я сразу же потянулась за продолжением, но как-то вдруг я оказалась завернута в одеяло, что отделяло мое тело от его. Так стало сразу же теплей, но зато скучнее.
