– Именно беда, Ян Карлыч, кто мне объяснит, что творится в моем имении, куда отправился обоз и что намерены делать эти мужики в нем? —
Ян Карлович не просто озадачился, он несколько напрягся, видимо соображая, что такое важное он упустил, что заставило барыню подскочить ни свет, ни заря, да еще… как и выразиться-то, так скоро собраться.
– Голубушка, я право слово, вовсе не в курсе происходящего, вы уж уточните все у Андрея Николаевича, – только и смог выдавить из себя управляющий.
– Да, что ж такое творится! Опять этот Андрей Николаевич! – Лиза, наконец, дала выход своим эмоциям, – что ж за такая вседозволенность? – она беспомощно оглянулась, – Ян Карлыч, я, как назло, найти его не могу, – тоном обиженного ребенка обратилась она к управляющему с лица, которого так и не сходило огромнейшее удивление.
– Он в конюшню пошел, давеча, может там и пребывает сейчас, – робко определил он дальнейшие Лизины действия.
– Ну, ладно, – Лиза резко развернулась и почти бегом рванула к конюшне.
«Нет, это надо, – крутилось в ее голове, – что он о себе возомнил? Совсем всё к рукам прибрать вздумал, единоличный хозяин!»
В конюшне царили сумрак и спокойствие. Утренняя уборка закончилась. Федор, как всегда, к этому часу, копался со своими делами около конюшни. Он кивком головы, молча, приветствовал хозяйку, нарисовавшуюся у распахнутых настежь огромных арочных ворот конюшни. Вот уж кто был совершенно равнодушен к ее виду, на лице не отразилось ровным счетом ничего, он лишь движением сильных рук снял тяжелое седло с вороного жеребца и, не обращая внимания на Лизу, начал внимательно осматривать подковы на копытах животного. Лиза зашла внутрь конюшни. Свет, уже вовсю хозяйничающего утра, пробивался через арочные окна под потолком. Прохладой одарил ее полумрак длинного помещения с рядами стойл. Пахло свежим сеном. Раздавалось похрапывание лошадей, которые равнодушно опускали морды в наполненные овсом кормушки. Барынька, увидев Лизу, негромко заржала. Лиза погладила свою любимицу.
– Прости, милая, – прошептала она, – я тебе вкусненького ничего и не принесла, по другому делу сюда зашла.-
Вдруг из дальнего конца конюшни, где хранились охапки свежей соломы и сена, послышались глухие звуки. Лиза осторожно двинулась туда, постоянно прислушиваясь, пытаясь определить природу этих звуков. Представшее перед ее глазами зрелище было действительно удивительным. Лиза даже несколько оторопела и несколько секунд безмолвно наблюдала за действом. К деревянной лестнице веревками был привязан кожаный мешок набитый соломой. Опекун в идеально белой блузе с расстегнутым воротом, в серых брюках с застежками на две пуговицы и поддерживаемых подтяжками, усердно лупил кулаками, засунутыми в большие кожаные перчатки, по кожаному мешку. Причем делал он это размеренно, с какими-то замысловатыми движениями, переступая ногами и даже, слегка подпрыгивая. Спина его была мокрой от пота, но он продолжал молотить мешок, не обращая внимания на появившуюся рядом подопечную. Идеальная белизна рубашки несколько смутила Лизу, а она – то, барыня-графиня, да сейчас она более на странную бродяжку походила…
– Андрей Николаевич, – наконец, придя в чувство и обретя вновь способность к восприятию информации, громко произнесла Лиза.
– Доброе утро, Елизавета Дмитриевна, – как всегда ровным голосом, поприветствовал ее опекун, не прекращая своего занятия, и ведь точно сразу заметил ее появление, но уже в свою очередь выразил «фе», не торопясь отметить сей факт, – я весь внимание.-
Всегдашняя невозмутимость графа на фоне всего произошедшего просто взбесила Лизу, и она решительно кинулась в атаку.
– Андрей Николаевич, попытайтесь объяснить, что значит этот обоз? —
Возмущению Лизы не было предела. Такое пренебрежение к ее особе, Это он должен был прийти к ней и обстоятельно объяснить все готовящиеся им нововведения, прежде этого, элементарно, посоветоваться с ней, спросить ее разрешения, наконец, а она в неведении мечется, разыскивая его по усадьбе. Глупая, еще жалела его перед отъездом.
– Андрей Николаевич, да отвлекитесь вы от вашего дурацкого занятия, – гневно воскликнула Лиза. Как ни в чем не бывало, словно это он намеревался сделать и без выражения ее гнева, опекун остановился и обернулся к ней.
– Очень занятный вид спорта – бокс, – сказал он, снимая кожаные рукавицы.
– Ну, да, наслышана, – раздраженно воскликнула Лиза, – очередной вид мордобития-достойное занятие мужчин.-
– Мужчины, Елизавета Дмитриевна, это всего лишь самцы, причем плотоядные, хищники и выплеск агрессии, просто необходим для душевного равновесия.-
– Это часть мужчин, – мгновенно сработало пока всеобъемлющее чувство отрицания всему, что ни говорил бы с такой раздражающей Лизу уверенностью опекун, этот господин «вселенское спокойствие» – а все остальные… —
– А все остальные, – перебил ее опекун, – это травоядные, которых пасут женщины-хищницы.-
Лиза даже замешкалась, не зная, что ответить на такие мудреные фантазии философствующего опекуна. Она какое-то время, хлопая своими длинными, черными от природы ресницами, просто смотрела на Андрея Николаевича, напрочь забыв и о причине своего присутствия здесь, и о своем, раздиравшем ее секунду назад, возмущении. Граф аккуратно сложил кожаные перчатки у лестницы и, взяв ослепительно-белое полотенце, вытер им лицо, покрытую потом шею, небрежно бросая полотенце на плечи. Наконец, Лиза проморгалась и оторопь, постепенно, но оставила ее. Тут же вернувшееся раздражение опять заполнило мыслящее пространство, до этого занятое, а вернее ничем не занятое в голове, оторопелой от мудреных слов Андрея Николаевича, Лизы, и она смогла открыть рот.
– Интересная теория, Андрей Николаевич, – выдохнула она, – мы всенепременно разовьем эту тему, как-нибудь на досуге, а пока извольте объясниться по существу заданного мной ранее вопроса. —
– Что ж, Елизавета Дмитриевна, глядя на вас, – и он нарочно сверху донизу скептически оглядел Лизу, – я понимаю, что вы даже и не завтракали. Я приглашаю вас на чашку утреннего кофе, благо живем мы временно под одной крышей и я подробнейшим образом посвящу вас в мои планы. Он достал из кармана брюк золотую луковицу часов и, откинув крышку с изящными завитушками выгравированных букв, произнес: – вот, милейшая Елизавета Дмитриевна, до завтрака почти час. Надеюсь, у вас будет достаточно времени успокоить свое душевное волнение, – на этом он многозначительно глянул на нее. Ровный серый цвет вокруг зрачков. Конечно, он даже не сочувствовал ей. Лиза лишь прикусила губу от злости и бросилась вон из конюшни. Как же ее раздражало это понимание – опекун спокойно, без лишних телодвижений и так уверенно берет бразды правления ее имением, ее собственностью в свои руки.
Тем не менее, ровно в десять аккуратно уложенная, в простом без изысков, но платье, она вошла в салатовую столовую. Андрей Николаевич сосредоточенно читал газету. С поразительной скоростью он отложил газету в сторону, только стоило Лизе войти, подчеркивая этим, что он готов к встрече и даже ожидал ее. Пора же хозяйке, пусть и номинальной, узнать обо всех интригующих ее тайнах. Она мельком бросила взгляд на газету. Ну, еще бы! «Северная пчела» – сплошная политика, и немного литературы – негласный орган [битая ссылка] III Отделения, даже газета, которую она предпочитает, и та в пику ему – «Отечественные записки», вот уж где дух вольнодумства. В столовой кроме них никого не было.
– Новости из газет, как источников информации, ценнейший материл, особенно в совокупности узнанного из максимального числа изданий, – прозвучал ровный голос опекуна.
«Он что и мысли читает? – пронеслось моментально в голове удивленной Лизы, – уж как-то нужно постараться не заострять на чем-то внимание, а то, как открытая книга для этого деятеля буду».
– Позвольте, я за вами поухаживаю, – поднимаясь, произнес Андрей Николаевич, – разговор наш будет конфиденциальным, поэтому я возьму на себя роль вашего слуги.-
Он уже переоделся, явно принял ванну, выглядел совершенно бодрым и, как всегда, абсолютно непрошибаемым.
«Господин «вселенское спокойствие», – привычным раздражением поднялось противление, и Лиза упорно не произносила ни слова.
– Пресса в наше время, Елизавета Дмитриевна, – продолжил невозмутимо начатую тему граф, хотя наверняка уловил ее состояние, – позволяет получить весьма любопытную и полную картину, а уж с такими достижениями, как фотография и телеграф! Скоро о театре боевых действий мы будем получать исключительно достоверную и почти мгновенную информацию. Наши союзники в нынешний поход отправились, как на увеселительную прогулку, хотя и вооружившись до зубов новейшими достижениями ума в данной сфере человеческого общежития – кто быстрее и, простите за оборот, крепчее сыграет мускулами. Чего только подбор кораблей стоит – ни одного парусника, заметьте, все винтовые, на паровом ходу, да еще и в компании бравых репортеров всевозможных европейских изданий. Взгляд изнутри. Закончится, уверяю вас, всё, как всегда. Наделают беды. Рано или поздно, но проиграют компанию и в своем дурном вкусе обвинят во всем диких необузданных русских варваров. А с обиды начнут где-нибудь, втихую, с игры разведок, новую компанию. Русские уж очень занятные игроки в шпионских играх, сильные, поэтому и интересные. Ну, да ладно. Я ж пригласил вас на завтрак, извините за столь длительное отступление.-
