Бармен коротко кивнул и вышел из-за стойки с подносом, полным стаканами с пина коладой. Верно, на дворе август, но откуда, черт возьми, эти провинциалы взялись?
Ожидая своих напитков, Келп высказался:
— А тут поприличней, чем в «Бар и Гриль».
Дортмундер подумал, и это все что им нужно? Он понимал, что все это просто результат плохого настроения, раздражения от перемен.
— Мне вот интересно, кто этот друг Эдди? — проворчал он.
Келп пожал плечами.
— Сейчас узнаем.
Умная мысль. И Дортмундер в ответ кивнул. Принимай все как есть. Что за черт?! «Поприличней, чем Бар и Гриль». Может это и хорошо.
Приличный бармен выставил перед ними на блестящую поверхность стойки четыре стакана.
— Слева за баром, — по-прежнему не глядя на них, уже занимаясь следующим заказом, проговорил парень. — Мимо туалетов, ваша дверь будет справа.
Они поблагодарили его в удаляющуюся спину, взяли свои стаканы и последовали инструкциям. Завернув в конце бара, они оказались в освещенном, опрятном коридоре с ковром на полу, со светильниками и сценками из веселых девяностых в рамках на стенах. Первая дверь справа была с табличкой ДАМЫ. Вторая дверь гласила — ГОСПОДА. Третья дверь справа была открыта, и там сидел раздраженный Тини.
Это было помещение большего размера, чем в «Бар и Гриль», и более тщательно продуманное. Стенной светильник, как и картинки из веселых девяностых тоже были здесь, а еще тут было четыре маленьких круглых стола, геометрически расставленных на темно-малиновом ковре. Каждом столик был накрыт скатертью и стояли треугольниками меню: на одной стороне — «наши фирменные напитки», а на другой — «наши фирменные блюда». Тини уже сбросил меню со своего стола на пол.
— Привет, Тини, — поздоровался Келп, войдя в комнату. — А тут все иначе, да?
Тини держал в ладонях стакан с красной жидкостью, которая была очень похожа на коктейль черри поп, но таковым точно не являлась.
— Они хотели подать водку и вино в отдельных стаканах. Я сказал им, что могут давать мне сколько хотят стаканов, обратно получат один.
Келп поставил свои стаканы справа от Тини.
— Мы несколько иначе договорились.
— Клиент всегда прав, — напомнил Тини.
Дортмундер сел слева от него.
— А мамаша Марч придет? Если да, но нас будет пятеро, а столик на четверых.
— Я говорил только с сыном, — произнес Тини, и Стэн Марч вошел собственной персоной. В руках он нес бокал пива и тарелку с голубой каемкой.
— Хорошо, что мама не приехала. Если бы она увидела какое движение на Манхэттене… Это что, я должен сидеть спиной к двери?
— Ты должен закрыть дверь, — предложил Тини.
Стэн поставил пиво и тарелку на свободном месте на маленьком столе, и вернулся к двери.
— А что в тарелке? — поинтересовался Тини, когда Стэн вернулся за стол.
— Сказали соль, — Стэн сел, отхлебнул пива и нахмурился глядя на эту тарелку. — Я попросил солонку, но они сказали, что у них нет солонок, есть только вот такие маленькие тарелки.
Келп нагнулся над столом и заглянул в наполненную солью тарелку.
— Затратно. Едва ли ты все используешь.
— Ее не выбрасывают, — сказал Стэн. — Я видел, такие же тарелки там на всех столах стоят.
— То есть, все суют свои пальцы в эту соль? — спросил Келп.
Стэн пожал плечами.
— А что делать? Я так понимаю, алкоголь в пиве убьет всех микробов. А с другой стороны, проблема Манхэттена это то, что в августе тут никого нет, одни только туристы.
— Ты о чем это про «никого нет»? — не понял Дортмундер.
— Никого, кто принадлежит этому месту. Нью-йоркцы уезжают из города летом. Сейчас в городе нет никого, кто знает как надо водить машину. Здесь сейчас люди, приехавшие с какого-нибудь континента. Приперлись летом по своим делам, снимают номер в отеле и берут машину в аренду, такие довольные собой. Они что, приехали в Нью-Йорк чтобы машину поводить? Водите свои машины где-нибудь у себя в Фубурге, а не здесь! Вам никогда не понять, что тут надо делать. Неделями покружат тут, потеряются пару раз, вернутся домой, а там друзья спросят: Ну, посмотрел Нью-Йорк? И они ответят: Нет, не увидел.
— Мы же здесь, — вставил Тини. — Чтобы Дортмундер рассказал нам, что узнал о баре.
— Да, слушаю, — и Стэн аккуратно двумя пальцами взял щепотку соли и сыпанул в свое пиво.
Дортмундер дождался окончания процедуры и сказал:
— Итак, я ходил туда этой ночью.
И он подробно рассказал всем и про надвигающуюся свадьбу, и про подвал, и про ликеро-водочный Департамент, и даже семейную историю Медриков.
— Племянник, — протянул задумчиво Келп.
— Не из хороших, — предположил Дортмундер.
— А бывают хорошие племянники? — спросил Тини.
— Мой племяш Виктор не такой уж плохой, — поделился Келп.
— Виктор, — вспомнил Тини. — Фэбээровец.
— Бывший, — поправил Келп.
— Его оттуда выкинули. Он хотел чтобы в ФБР было свое секретное рукопожатие, — пояснил всем Дортмундер.
— Я думал, у них есть свое секретное рукопожатие, — удивился Стэн.
— Так, племяш Келпа не наше дело. Наше дело — племянник Медрика, — прервал дискуссию Тини.
— Рафаэль Медрик, — начал Дортмундер, доставая из кармана рубашки два листа прихваченных из сейфа бара. — Из Квинса.
— Неизвестно за что сидел, — пояснил Келп.
— Что-то без тяжких телесных, — размышлял Дортмундер. — Ну начнем с того, что он возможно и не из мафии. Простой недоумок, встрял в неприятности, семья помогла как могла — дядя захотел выйти на пенсию и вот результат. Все в шоколаде: дядя на заслуженном отдыхе во Флориде; парень тоже не пропадет, если только у него есть мозги и ответственность; семья за ним приглядит…
— Естественно, — согласился Келп.
— Всегда так делают, — кивнул Стэн.
— И после всего этого бару конец, — снова прервал их Тини.
— Ну, он еще открыт, — возразил Дортмундер.
— Если это можно назвать «открыт», — проворчал Тини. — И товар скупается, и кредитный лимит кончается, Дортмундер. Это место — прикрытие, и его скоро прикончат. А вот о чем нам действительно следует подумать, так это о квартире на Пятой Авеню, полной хороших вещей, за которые Олбрайт собирается отвалить нам зеленые.
— Мы думаем, — заверил его Келп. — Работаем над этим, так ведь, Джон?
— Типа того, — кивнул Дортмундер.
— Так думайте получше, — посоветовал Тини.
— Обязательно.
— А почему бы нам, просто так ради интереса, не навестить этого Рафаэля? — предложил Стэн.
— Да, поглядим, что это за Рафаэль такой. И не думай, что мы ничего не будем предпринимать по поводу «Бар и Гриль».
— В таком случае, чего к нему вообще идти? — спросил Келп.
На это Тини улыбнулся так, что все вздрогнули.
— А я хочу привлечь его внимание!
17
Берилл Леоминстер для Престона Фэавезера была красавицей по многим параметрам. Ее тело было прекрасным, упругим и подтянутым; кожа — как у бронзовой статуэтки, только кое-где были видны едва заметные шрамы от хирургического вмешательства. Личико тоже было симпатичным, хоть и немного простоватым, зато его обрамляла копна медовых волос, которые она на ночь укладывала под сеточку, объясняя тем, что они «мешают». И еще одна вещь была в ней прекрасна — это ее внимательность. В постели она была ненасытна и опытна, к тому же думала не только о себе. И, вероятно, была старше лет на семь-восемь заявленных ею двадцати девяти. Она весело тратила денежки своего бывшего мужа, что само по себе было не очень красиво, но для Престона это дало выход некой косвенной мести, которая была, конечно же, красива. Но в глазах Престона самое прекрасное в Берилл было то, что сегодня пятница и она уезжает.
Большинство отдыхающих на этот курорт прилетали с континента на чартерных рейсах в субботу днем. Одиночки, пары или целые семьи. Одиночки как-то находили себе пару уже к середине воскресенья, часто вызывая волну тесной дружбы между гостями и штатом, на что администрация смотрела сквозь пальцы. Однако, если между самими гостями завязывались знакомства это было более чем хорошо. А лучше всего были вот такие долгосрочные гости как Престон, которые могли бы, как он сам выразился, «ввести в курс дела» новичков.
В течение следующей недели новоиспеченные парочки будут с удовольствием изучать чудеса острова и друг друга, а потом, в субботу утром разъедутся по домам. У персонала как раз останется несколько часов, чтобы привести порядок в номерах до приезда следующих отдыхающих. Так что пятничный вечер для многих пар на этом курорте словно момент истины. Вечер прощания, обмена телефонными номерами, адресами электронки и очередной лжи.
Но не для Престона Фэавезера. Он жил ради этих вечеров и всегда говорил правду всем этим девушкам-заменителям своих подлых бывших жен. На этой неделей такой девушкой была чудесная Берилл.
