Марашко немедленно перезвонил. Я отрубил мобильник. Тут же зазвонил домашний.
– Коша,- попросил я, – если Марашко, скажи, что меня вторые сутки дома нет.
Катя странно покосилась на меня, но телефон взяла.
– Шура? Привет! А его дома нет… Что? Где? И чего он хочет?
Катя, давясь от смеха, зажала трубку рукой и прошептала:
– Он говорит, что вы у него третий день бухаете, ты выбросил кольцо в окно, заперся в туалете и не хочешь с ним разговаривать. Просит, чтобы я тебя уговорила с ним пообщаться.
Я с недовольством протянул руку. Беременная супруга хмыкнула. Пришлось вставать и идти.
– О! – натурально обрадовался Шура. – Ты дома? А я тебя сразу прикрывать начал, чтобы жена ничего не подумала. Классно?
– Ага, – сказал я, – особенно про кольцо.
– Это я для правдоподобия. Обожди, не отключайся! Телефон Наташки дай, да?
**
На следующий день мы сидели у Наташки. Сегодня это было особенно похоже на почетный караул возле усопшего, она постепенно переставала реагировать на внешние раздражители и отказывалась не только есть, но и шевелиться.
Зазвонил телефон.
– Какого черта,.- прошипела Наташа, – ты зачем его включила?
– Ой, извини, нужно было Сергею позвонить.
– Да! – рявкнула в трубку Наташка. – Чего? Кто? Что за бред? Зачем? У меня «пежо», а не «форд». Зеленая…
– Чушь какая-то, – сказала Наталья, положив трубку. – Говорят, у меня в машине сидит угонщик и не может выйти, застрял, говорят, в дверях.
Я с интересом наблюдала, как Наташка все-таки сползла с дивана и отправилась к окну, отодвинула шторы и… Дальше события развивались очень быстро. Наталья извергла из себя дикий визг и рванула к входной двери. Мы кинулись к окну и обнаружили, что во дворе стоит эвакуатор (как он сюда протиснулся?), на который бодро запихивают Наташкину новенькую зелененькую «пежоху».
Вылетев во двор, мы первым делом столкнулись с Шурой, который руководил эвакуаторщиком.
– Давай, давай, – кричал Марашко, – левее, правее… О! А вот и хозяйка! Молодец какая! Тебе положен приз за скоростной спуск с двадцатого этажа!
Шура лихо перехватил Наташку, зажав ей рот одной рукой.
– Дорогая, я хотел сделать тебе сюрприз! У тебя такая грязная машина. Я думаю, быстренько помою и тебе верну, а ты… Не кусайся! Не нервничай. У тебя депрессия, тебе нельзя нервничать.
Я тихонько подошла к мужику из эвакуатора, который с растерянным видом стоял у своей машины.
– Что он вам наплел?
– Сказал, что это машина его любовницы, которая приехала к нему и уронила ключи от машины в люк. Запасных нет. Кто-то настучал мужу, и он сейчас приедет, и если застанет здесь ее машину, то всем хана. Говорит, спасай. Ну я и согласился, что я, не человек? Всякое в жизни бывает…
– Ладно, вы не переживайте. Это он за ней так ухаживает.
Мы с интересом наблюдали, как Шура пытается увернуться от Наташкиных коленок.
– Знаете, я, пожалуй, поеду, – сказал эвакуатор-щик. – Вы уж тут разберитесь как-нибудь сами.
Через некоторое время мы сидели на кухне и пили пиво, которое приволок Шура.
– Хорошее, – констатировала Наташка.
– А то! – сообщил Марашко. – Там плохого не держат.
После минутной паузы изумленный Шура поинтересовался:
– А почему меня никто не спрашивает, где это «там»?
– А зачем спрашивать, и так расскажешь, – Наталья посмотрела на себя в зеркало. – Ой! Пойду-ка я в душ, голову помою. А чего это у меня в квартире такой бардак? Слушай, Катька, сваргань чего-нибудь поесть, жрать очень хочется. Я быстро.
И ушла.
– Спасибо, Шура, ты ее спас.
– Не за что. Кстати, давай Сергею позвоним. Сергей! Алло! Сергей, привет! Все о'кей! А ты знаешь, сколько стоит три часа работы эвакуатора? Так я на нем с работы ехал! Так он час во двор протискивался…
В субботу мои дамочки сделали мне шикарный подарок – с самого утра свалили в гости к несчастной Наталье. Я лежал в ванне и блаженствовал. Забытые прелести семейной жизни. Впрочем, почему забытые? Кажется, в предыдущем браке подобных моментов наслаждения у меня вовсе не было. Я даже зажмурился, пытаясь припомнить что-то подобное: утром меня будят нежным поцелуем, кормят вкусной едой и оставляют в покое. На прощание, правда, намекают, что посуду придется мыть все-таки мне» но когда это еще будет! А пока я расслаблен, погружен в ароматную пену, и даже книжка, прихваченная в ванную для неспешного прочтения, валяется на стиральной машине. И без нее хорошо!
И тут затрезвонил телефон. Я почему-то сразу решил, что это Катя, и выскочил из ванны со скоростью ошпаренного Архимеда. Трубка, как назло, разрядилась, и пришлось разговаривать по стационарному. Это был Марашко.
– Задание партии выполнено! – отчеканил он. – Человек спасен, эвакуатор отпущен домой, жизнь продолжается, с тебя две сотни баков.
– Какой эвакуатор? Какие две сотни? Ты где?
– Две сотни обычные, эвакуатор тоже обычный. Без эвакуатора никак нельзя было. Не спасли бы. А с эвакуатором обошлось. Только ему заплатить надо, я его на три часа арендовал…
Несколько раз я пытался прервать этот мутный поток совершенно не нужной мне информации, но Шура был непреклонен. Он не успокоился, пока не поведал мне детективную историю, в которой участвовали эвакуаторы, милиционеры, любовницы с ревнивыми мужьями и шпалоукладчик монорельсовой железной дороги. На заднем плане я разобрал заливистый хоровой смех. Некоторые ноты показались мне знакомыми.
– Марашко, – гаркнул я, – Катя там? Ничего не отвечай, просто дай ей трубку. Молча!
Слух меня не подвел: теперь знакомое хрюканье производилось непосредственно в трубку.
– Коша! Что он там нес? Что из этого правда? _Эвакуатор,- сообщила мне Катя, шмыгая носом.
– А шпалоукладчик?
В трубке забулькало. Я чихнул.
_Сволочи вы! Я тут стою голый возле телефона,
выскочил из ванны, мерзну, слушаю этот бред. Катя сразу перестала смеяться.
– Ты выскочил из ванны, – констатировала она, – и стоишь посреди комнаты. И под тобой уже лужа.
Я глянул под ноги. Определенно, у моей супруги открылся дар медиума-экстрасенса. Беседу пришлось срочно сворачивать.
Зато к приходу Кати была вымыта не только посуда, но и пол.
Женщины мои, правда, этого не заметили (или заметили, но решили не хвалить, чтобы не расслаблялся). Они тут же наперебой принялись рассказывать, как весело Шура вывел Наталью из состояния комы, как она начала принимать пишу и вести себя, словно живой человек.
– И вы его там оставили? – ужаснулся я. – Это же вулкан! Он же может нанести сокрушительный удар по неокрепшей психике!
