— Вначале мне хотелось бы посмотреть личные дела всех работников гальванического цеха, а конкретно — участка золочения.
— Их больше шестидесяти.
— Ничего, у меня будет время, я их полистаю. Затем по этому же участку, если можно, — карту-схему старой и новой технологии золочения деталей. Ну а завтра, видимо, мы с вами поговорим о режиме работы, как день строится, о системе пропусков на завод, приказы полистаем о нарушителях дисциплины. Да, и еще вот что хорошо бы посмотреть: акты контрольных проверок по гальваническому цеху и отдельно — по участку золочения. Квартальные и годовой.
— Батюшки, Федор Федорович, такое количество документации вам и за полгода не пересмотреть. Как вы справитесь?
— Ничего, я постараюсь. Да и вы мне поможете, и Яков Денисович.
9
В середине сентября, в разгар бархатного сезона, солнце над Золотыми песками поднимается со стороны моря в начале восьмого. В это время неширокие дороги курорта еще просторны, на пляжах пустынно, легкий ветер прохладен, а море у берега ласковое и теплое. По асфальтированным дорожкам дома отдыха по двое, по одному в разных направлениях мелкой трусцой бегают отдыхающие.
Распахиваются двери палат, на лоджиях появляются дети, взрослые.
Вилли Кларк любит эти утренние минуты, когда можно в одиночестве спуститься мимо виноградника по каменным ступенькам к пляжу, который от малолюдья кажется бесконечным, сделать несколько резких, разогревающих мышцы движений без боязни, что на тебя, пятидесятилетнего, с брюшком, седого, но подвижного мужчину, с улыбкой сожаления будут смотреть молоденькие девушки, скинуть голубой спортивный костюм и с разбегу броситься в воду. Пожалуй, лет десять подряд, да, ровно десять лет, Вилли Кларк каждый сентябрь вырывается сюда, в Варну, хоть на неделю, хоть на пару дней, чтобы отвлечься от мыслей о прошедшем и предстоящем.
Но сегодня трудный день. Сегодня, несмотря на отличное утро, на то, что совсем неподалеку от него бросила на полотенце легкий пестрый халатик и осталась в изящном купальнике маленькая стройная белокурая журналистка с Братиславского телевидения, с которой он познакомился в баре, куда вчера в полночь зашел за сигаретами и подумал, что хорошо бы провести вечер вдвоем, несмотря на прекрасное настроение — предстояла работа. Предстоял разговор с этим неуклюжим и сердитым мамонтом Ирвином Гроу. Ровно в восемь он должен, как условлено, появиться на пляже под крайним тентом. Ирвин, к сожалению, точен до тошноты. Однако у Кларка есть еще в запасе четверть часа, и он может по-настоящему размяться в море, в хорошем для его лет темпе проплыть до буя и обратно и выйти не там, где он оставил свой спортивный костюм, а как раз к тенту, где будет ждать Ирвин.
Когда Кларк повернул от буя к берегу, он старался не смотреть на пляж. Но одного взгляда сквозь желтые под молодым солнцем брызги воды оказалось достаточно, чтобы заметить высокого грузного Ирвина, спускавшегося к морю по каменной лестнице от еще закрытого пляжного кафе. Ногами Кларк коснулся песчаного дна и, осторожно обходя темневший под водой острый ракушечник, приклеил к губам широкую улыбку, приветливо махнул рукой: мол, вижу, салют, черт бы тебя побрал!
Ирвин уже разделся, аккуратно сложил белые брюки на сандалии, стянул с себя синюю рубашку и, сев на холодный песок, раскинул толстые ноги, чтобы они не мешали большому животу, чуть подальше назад, опершись руками о землю и подняв к солнцу тупой, выбритый до синевы подбородок.
«Чистый бык», — подумал Кларк, подходя к нему и присаживаясь рядом на корточки лицом к морю. Ирвин, не глядя, протянул пачку сигарет, щелкнул зажигалкой:
— Как отдыхается?
— Вы же знаете, в Варне мне достаточно двух дней, чтобы полностью восстановить силы на целый год.
— Девочка, которая разделась там, около вашего костюма, она чья?
— Ничья. Это случайность. — Кларк подумал, что не стоит говорить о вчерашнем мимолетном знакомстве. — Хотя довольно мила, кажется, чешка с Братиславского телевидения.
— Стареете, Кларк? Братислава — это Словакия, а не Чехия.
— Но я же на отдыхе, Ирвин, у меня еще двое суток.
— У нас не бывает отдыха.
— Вы, как всегда, правы, извините. С вашего разрешения я перейду к делу. Я понимаю, что Вернер Штольц не смог выполнить задание. В этом моя вина. Но кое-что сделать нам все же удалось.
— Конкретнее попрошу.
— Штольц вышел на контакт с зубным врачом, использующим для своего бизнеса золото именно с того предприятия, которое нас интересует.
— Кларк, — Ирвин закурил, — золото — это приятно, но информация о предприятии для нас намного дороже. Нам срочно нужны данные о технологии, о продукции этого завода, о тех, кто использует ее, адреса потребителей, их профиль работы. Руководство нашей фирмы недовольно вашей медлительностью. Подумать только, почти год мы с вами топчемся на месте, вокруг да около!
— Ирвин, вы же знаете, как трудно заполучить надежного агента. Но нам это почти удалось. В самый последний момент к Вернеру Штольцу приехала по туристической путевке жена с маленьким сыном. У мальчика неожиданно разболелись зубы. Вернер обратился в поликлинику и познакомился с врачом, который вылечил малыша, а отцу поставил коронку.
— Дьявольщина! — нахмурился Ирвин. — Зачем мне все эти подробности? Что в них примечательного?
— В общем-то ничего, если не считать пустяка: с врачом Штольц расплачивался с глазу на глаз долларами, а потом в знак благодарности пригласил к себе на ужин, и тот за доллары продал ему вот такую штучку, — Кларк вынул из карманчика плавок желтый предмет, похожий на небольшой патрон. Ирвин осторожно взял его, подержал на ладони и вернул:
— Да, это, кажется, золото. Ну и что?
— Вернер Штольц сразу же по возвращении на родину пригласил русского врача в ФРГ на неделю. Тот приехал и продал еще шесть таких же патрончиков. Оказалось, парень любит деньги.
— Может, вы их не любите? Дальше!
— А дальше ничего. Он погостил в Западной Германии и уехал.
— Как? Уехал без следов?
— За кого вы меня принимаете, Ирвин? У меня есть несколько фотографий этого врача, я могу их вам показать. Снимки сделаны у Вернера Штольца и, разумеется, в ночном заведении, когда русский врач развлекался с милой девушкой.
— Фу, как примитивно, Вилли! На дворе конец века!
— Зато безотказно! Врач об этих снимках понятия не имеет, да их и не надо будет ему показывать.
— Почему вы так уверены в этом?
— Потому, что он чертовски жаден.
— Кларк, вы ушли далеко в сторону. Что может ваш врач знать о заводе?
— Нет, Ирвин, не ушел. И здесь же — у нас вторая зацепка. В этом году к одному из наших сотрудников, женатому на русской, в Данию приезжал некто Константин Белов, инженер-технолог, живет в том же городе, что и врач. Анализ стенограмм его болтовни еще раз подтвердил, что интересующее нас предприятие имеет прямое отношение к оборонной промышленности. И врача, и инженера Белова мы можем использовать на полную мощность. У одного брать золото, чтобы расплачиваться с некоторыми нашими постоянным информаторами в России, среди которых есть такие, которые не верят ни рублю, ни доллару, ни черту с дьяволом, а предпочитают металл. У второго — информацию о предприятии и его филиалах.
— Очень уж вы усложнили задачу, Кларк. Сначала врач, потом — инженер. Не проще ли сразу выйти на Белова и работать с ним?
— Ирвин, прямой выход на Белова возможен только через наше датское отделение. Это значит, и навар, и вся заслуга по приобретению информации будут чужими, нам достанутся в лучшем случае крохи. Кроме того, действуя через Вернера Штольца — врача — инженера, мы ничем не рискуем. Русские должны сами покупать и предавать друг друга.
— А если у вашего врача ничего не получится? Или Белов не захочет говорить?
— Ирвин, землякам легче договориться друг с другом. Дело еще в том, что Белов второй раз в Данию сможет попасть не скоро, через год, и в принципе его еще надо обрабатывать, а врач — почти готовый агент, он быстрее подберет ключи к земляку, который тоже любит деньги.
— Логика в этом есть, Кларк, но уж очень опосредованно вы предлагаете действовать.
— Зато у врача обширная клиентура. У нас будет самая объективная информация.
— Как мы сумеем ее получить?
— И это продумано. Врач пошлет письмо до востребования на любое почтовое отделение в Москве. Предположим на имя Разгуляева Петра Федоровича.
— Еще одно звено?
— Нет, Ирвин, я в Московском метро нашел удостоверение на это имя.
— Забавно. Однако и врачу, и инженеру надо платить.
— С вашего разрешения — десять тысяч советских рублей. А Вернер Штольц пообещает открыть на имя врача счет в Гамбурге, в банке.
— Ну, что же, пробуйте. Но, если честно, не по душе мне эта многоступенчатость. В случае провала, Кларк, вам придется думать об отставке. Да и мне достанется.
