есть грубое издевательство над теми вечными законами, которые написаны в сердцах людей».
В записках лечащего врача и друга писателя Душана Маковицкого есть упоминание о том, что когда в ноябре 1905 года в России началась выборная кампания в первую Государственную Думу и образовались первые общественные организации по типу Крестьянского союза, абсолютное большинство в окружении Л.Н. Толстого говорило ему о волнующем общественном подъёме, связанном прежде всего со всеобщим ростом политического самосознания народа. Лев Николаевич отвечал соратникам: «Англичане, приезжающие сюда, чувствуют себя у нас свободнее: дома они связаны законами, которые сами через представителей установили и которым они повинуются, воображая себе, что они свободны… Здесь же я таких законов не устанавливал и им не повинуюсь, я свободнее… Наше время огромной важности, пора людям быть свободными, не повиноваться и не подчиняться» (www.colta.ru. Мы не заметили, как все безумные идеи Толстого стали мейнстримом).
Возможно, все эти идеи моралистического нигилизма потому так и понравились большевикам, что позволяли им в собственной извращённой практике полностью подменить суд внесудебной расправой. Ведь, следуя логике постановления исполкома Уральского областного Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, расстрел императора Николая II вместе с женой и детьми в ночь с 16 на 17 июля 1918 года был вызван исключительно военно-политическими соображениями и позволил, так или иначе, прекратить кровопролитную Гражданскую войну. Совнарком РСФСР принял постановление уральских товарищей к сведению.
Глава 2. Воспоминания о суде над солдатом
У солдата есть работа, и её надо делать как следует.
Л.Н. Толстой
6 июня 1866 года в 65-м Московском пехотном полку произошло чрезвычайное происшествие. Писарь 2-й роты 1-го батальона рядовой Василий Шабунин при свидетелях – фельдфебеле Бобылёве, рядовом Степане Мясине, а также Пелагее и Анне Щептатовых, проживавших в собственном доме, где временно располагалась ротная канцелярия, – ударил по лицу командира роты капитана Болеслава Викторовича Ясевича. Принимая во внимание то, что за последние несколько месяцев это был уже второй подобный случай в полку (буквально месяц назад рядовые Иванов и Голомзин подняли руку на офицеров, причём один из них толкнул в грудь командира, стоявшего перед строем полка), командир «московцев» полковник П.А. Юноша немедленно доложил о случившемся командующему войсками Московского военного округа генералу от инфантерии Александру Ивановичу Гильденштуббе, а уже через несколько дней рапорт командующего округа за номером 5935 лёг на стол военному министру Д.А. Милютину.
Л.Н. Толстой
© РИА «Новости»
Последний русский генерал-фельдмаршал (хотя ещё не вечер…) Дмитрий Алексеевич Милютин занимал министерский пост ровно 20 лет, и именно ему император Александр II поручил проведение жизненно необходимой для армии и флота, особенно после неутешительных итогов Крымской войны, кардинальной военной реформы. Дмитрий Алексеевич, только что получивший в Санкт-Петербургском императорском университете учёную степень доктора русской истории, был не только одним из самых образованных военачальников в Европе, но и бесстрашным командиром. Добровольно оставаясь в течение пяти лет в действующей армии на Кавказе с 1839 по 1844 год, он лично участвовал в многочисленных стычках с горцами, в спецоперации по пленению имама Шамиля у аула Гуниб, а уже позднее – практически во всех крупных военных кампаниях с участием России, в одной из которых был тяжело ранен. Кстати, родной брат министра – член Государственного Совета и влиятельный сенатор Николай Милютин – был одним из разработчиков Крестьянской реформы 1861 года; ещё один из братьев Милютиных – Владимир – был юношеским другом Льва Толстого и впоследствии стал профессором государственного и полицейского права Петербургского университета, примкнувшим к «петрашевцам».
Расследование и судебное решение по такому, в общем-то, заурядному происшествию в провинциальном полку (а подобные, судя по архивным справкам, случались неоднократно) неожиданно окажется знаковым как по своему общественному резонансу, так и по числу влиятельных людей, в него вовлечённых.
Задолго до этих событий, в апреле 1856 года, находящийся на военной службе артиллерии поручик граф Л.Н. Толстой, отличившийся в боях на Кавказе в составе гренадерской артиллерийской бригады, а также в Крымскую кампанию при героической обороне Севастополя, написал записку «Проект о переформировании армии», в которой, рассуждая о причинах военных неудач, видит их прежде всего в «нравственном растлении духа нашего войска». Примерно через год он начинает новую большую работу по анализу общего состояния существовавшей в русской армии системы военно-уголовных наказаний: в дневниках молодого офицера исследователи находят сразу три наброска будущей статьи на эту тему. Несмотря на то что речь только идёт о предварительных тезисах, позиция их автора изложена вполне доступно:
– «во всех веках главным способом достижения дисциплины, механической покорности была привычка и непоколебимость уголовного закона (не страх, ибо страх смерти больше, чем палки);
– цель военного общества – дисциплина;
– сознание силы производится сознанием долга и независимости от другого лица;
– военное общество нельзя рассматривать как часть одного целого – государства, – и нельзя подводить его под общие законы; ибо права и обязанности членов этого общества совершенно различны и часто противоположны правам и обязанностям членов гражданского общества;
– убийство, по законам общей справедливости, есть преступление для гражданина, для воина во многих случаях оно есть обязанность;
– чем больше приближаются законы этого общества к общему и вечному идеалу, тем они совершеннее;
– цель военного общества есть убийство, насилие, одним словом – сила, и, следовательно, лежит вне его. Чем ближе законы его приближают к осуществлению власти, тем они совершеннее» и т. д.
Такая позиция Льва Николаевича разделяется не только многими офицерами, но и самими идеологами и организаторами военной реформы, которая всё-таки идёт, хоть и с большим трудом и очевидным опозданием, несмотря на сопротивление армейских бюрократов. Активность противников изменений особенно усиливается после инициативы военного министра о замене рекрутского набора всеобщей воинской повинностью. Однако, следуя своим убеждениям, министр сумел не просто реорганизовывать всю систему военного управления, но и радикально изменить весь общий уклад повседневного быта военнослужащих. Ему наконец-то удалось после введения всеобщей воинской повинности добиться существенного сокращения срока срочной службы с 25 до 15 лет, из них 6 были действительной службой, затем нижние чины зачислялись в запас на 9 лет, а после продолжали числиться в ополчении по достижении ими 40-летнего возраста.
Общий срок службы мог быть сокращён в зависимости от образования рекрута, также могла быть предоставлена отсрочка от призыва по семейным обстоятельствам.
В рамках реформы, по требованию военного ведомства, во всех гарнизонах в обязательном порядке организовывались солдатские школы, где рядовой состав обучается грамоте и, что принципиально важно для нашего исследования, в войсках теперь повсеместно запрещаются телесные наказания в качестве дисциплинарного взыскания со стороны офицеров и
