– Твою мать! – резко притормозил, так как в этот момент рядом с машиной поравнялся автомобиль папарацци. – Да что за дерьмо?! Что надо этим скотам?! – сильнее утопил ногу в педаль газа, вырываясь вперёд.
Невидимые границы, которые я всё это время так тщательно возводил между нами, стерлись. Позволил дерзкой девчонке недопустимую близость. Желая наказать её, в первую очередь наказал себя… Теперь я всецело принадлежал лишь одной женщине. Вот она, мать его, жестокая правда жизни.
– Жалкий бесхребетный слабак! – хрипло рассмеялся, вспоминая гладковыбритую кожу у неё между ног.
Хотел всего лишь пару раз пройтись по аппетитной заднице ремнём, но внутри закоротило. Система дала сбой. Клетка открылась, и монстр вырвался на свободу. Я раздвинул её ноги, раскрывая пальцами нежную плоть. Она была такой сочной и податливой, словно лепестки только что распустившегося диковинного цветка, покрытые капельками влаги. А ещё невероятно узкой. Малышка дрожала и кусала губы, когда мои пальцы растягивали её изнутри, а затем сладко кончила, покручивая бёдрами мне навстречу, словно приглашая на дивный пир…
Симона. Мона. Девочка моя. Еле удержал рвущийся на свободу рык между зубами. Моё наваждение и проклятье. Черт. Остановился на светофоре, на долю секунды прикрывая глаза. Я до сих пор испытывал чувство вины за ту непростительную выходку…
Мысли со скоростью торнадо вернули в жаркий июньский день. Мы с друзьями приехали в Париж после двухлетнего отсутствия в городе. За время жизни в Нью-Йорке убедил себя, что мои чувства к сводной сестре не более чем блажь. Да, всё это время мы поддерживали общение по скайпу и переписывались, но жизнь в Америке, новый бизнес и огромное количество женщин вокруг завертели в сумасшедшем ритме, не давая времени на лирику…
Год назад
Переступил порог дома, ощущая странную дрожь предвкушения в груди. На часах раннее утро. После многочасового перелета и разницы во времени не мог ответить наверняка, сколько сейчас натикало. На улице светило такое яркое июньское солнце, что холл особняка был залит особенным мерцающим светом. Пришлось даже прищуриться.
– Вилья-я-я-м! – чистый девичий голос, приправленный звонким смехом, раздался у меня за спиной.
Повернул голову, непроизвольно раскрывая руки для объятий, и тут же забыл, как дышать. Отвык от того, насколько она красива. Большие карие глаза, как у героинь аниме, искрились озорными смешинками, а манящие чётко очерченные губы цвета клубничного зефира словно умоляли о поцелуях. Волосы девушки стали ещё длиннее. Тёмно-каштановые, они были заплетенные в две тугие блестящие косы.
Я повидал столько разных женщин за эти два года, но ни одна из них не была столь прекрасна с утра. Гладкая кожа Моны просто светилась и без грамма косметики на лице. Её правильные черты лица не нуждались в дополнительной корректировке. Такая бледнолицая и ни на кого не похожая.
Судя по тому, что девушка была облачена в одну короткую розовую сорочку, соблазнительно натянутую на заметно подросшей груди, стало ясно – она только недавно вылезла из кровати. Симона сделала шаг на встречу и повисла на моей шее, а я молился про себя, чтобы сестрёнка не ощутила каменный стояк, который так и норовил разорвать ткань спортивных штанов. Тёплые губы малышки коснулись заросшей щеки, и от этого легкого невинного прикосновения во рту пересохло. Её руки плавно скользили по моей напряженной спине, пока я неловко придерживал девчонку за талию.
– Вильям, я так рада, так рада, что ты вернулся! О боже! – она так широко улыбалась, что на бледных щеках появились ямочки.
– Я соскучился, Мона… Я так по тебе соскучился, малышка… – стоял и пялился на свою сводную сестру, боясь дышать.
Почувствовал себя влюбленным дураком. Именно так. Впервые в жизни я почувствовал себя самым настоящим влюбленным дураком, готовым бросить весь чертов мир к ногам этой маленькой невинной искусительницы с глазами цвета неразбавленного виски.
10 часов спустя
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Вильям, я поехала! Надеюсь, вернусь поздно! – она игриво хихикнула, отчего внутри задымилась проводка.
– Куда-куда ты собралась? Что-то не понял?! – спросил, угрожающе сведя брови на переносице, но, обнаружив на лице Моны недоумение, поспешно пояснил: – Разгуливать по ночам опасно… В Париже теперь много беженцев!
– Ну, я же не одна собралась гулять! Вообще-то у меня что-то вроде свидания… – она игриво надула губы, между делом заправляя края футболки в джинсовую мини-юбку.
– Чтобы вернулась домой в одиннадцать, – тихо изрёк, прилагая титанические усилия, стараясь говорить равнодушно.
– Вильям, ты что, мой папочка? К твоему сведению, родители разрешают мне гулять хоть всю ночь! Но обычно у меня столько учебы, что вообще не до этого, а сейчас начались каникулы, аллилуйя! Или ты готов раскрыть мне тайну своего неожиданного возвращения в Париж? Что задумала ваша неунывающая троица? Ну-ка, признавайся! – Мона склонила голову вбок, проницательно заглядывая мне в глаза.
– Это не мой секрет. Но скоро ты всё узнаешь, – я подмигнул, пытаясь задействовать все знания, полученные на юрфаке Сорбонны, чтобы выдумать достойную причину, способную заставить эту чертовку остаться дома со мной.
– Интересно, что же это? Давай навскидку – вы приехали, чтобы… чтобы… Ну, я даже не знаю, это так сложно… Наверное, чтобы расстроить свадьбу Селесты и Жана? Я права?
Сестричка невинно улыбнулась, положив маленькую ладонь мне на грудь, отчего по телу словно запустили электричество. Несколько секунд мы внимательно глядели друг другу в глаза, а затем, вдруг вспомнив о крошечной сверхчувствительной видеокамере, которую мне на днях подарил начальник службы безопасности отеля, хрипло сказал:
– Хорошо тебе погулять…
Глава 8
POV. Симона
– Мона, доченька, просыпайся! Дорогая, пора вставать!
Я распахнула глаза и тут же практически подскочила на кровати, прикрывая полуголую задницу одеялом. Вряд ли мама оценит последствия нашей вчерашней «игры»…
– Вы вернулись? Но ты же вроде… – непонимающе развела руками, стараясь подавить зевок.
– Мы приехали всего на сутки, а еще нужно столько всего успеть! Поднимайся и марш в ванную! – повелительно оборвала меня ухоженная шатенка с волосами, собранными в модный высокий хвост.
– Но мам?!
– Нет времени объяснять! Через полчаса у нас семейная фотосессия для большой статьи Анри! От тебя только и требуется, что улыбаться на камеру! Живо, Симона, переодевайся! Твоя одежда на кресле! Мы итак уже опаздываем!
– Ну, ладно… – пробубнила вслед удалявшейся женщине и поднялась с кровати внимательно разглядеть вещи. – О боже! – обреченно покачала головой, глядя на костюм офисной мыши, подготовленный заботливой мамочкой.
Я бы даже сказала – полудохлой офисной мыши, у которой уже не осталось ни единого шанса на личную жизнь. Хотя, положа руку на сердце, сама я недалеко ушла от такой несчастной судьбы – ведь единственным сексуальным приключением за все восемнадцать лет стала вчерашняя «порка» от разъяренного сводного братца…
Она на полном серьезе решила нарядить меня в этот грязно-серый бесформенный балахон?! Ну, уж нет! Ничего не выйдет! Распахнула двери внушительной гардеробной, выуживая оттуда шикарный белый костюм, прикупленный во время последней поездки в Милан. Этот божественный предмет одежды марки «Dior» ждал особого случая с прошлой осени, и я решила – фотография в самом популярном политическом журнале страны – это он и есть!
Не успела высушить влажные после душа волосы, как дверь вновь распахнулась, и в комнату самым беспардонным образом влетела незнакомая девица с коротким ёжиком медных волос.
– Мона, приветик! Давай-ка соорудим тебе что-нибудь на голове и бегом фотографироваться! Родители уже позируют! – повелительно отозвалась гостья, тыкая в меня кривоватым пальцем.
