Запомнились страницы, где автор подробно рассказывает о подготовке Чехова - "глубоко научной" - к путешествию. Писатель не только изучил практически всё, что было известно на тот момент о Сахалине, - "от геологии до зоологии" (недаром его друзья "зондировали" потом мнение декана медфака МГУ на предмет рассмотрения "Острова Сахалин" как основы для диссертации). Он скрупулёзно изучал также публикации и документы о кругосветных странствиях российских и иностранных мореходов и явно готовился в чём-то повторить их подвиги, осуществить свою "кругосветку" в духе любимых им Гончарова и Пржевальского.
Особое впечатление производят две статьи из сборника - о вахтенном журнале парохода "Петербург" и о пребывании Чехова на Цейлоне. Д. Капустин очень точно назвал вахтенный журнал "документом биографии". Найденные ещё в 70-х годах прошлого века рукописные записи журнала до сих пор оставались лишь частично расшифрованными. Автор не только довёл кропотливое дело до конца, но и снабдил расшифровку своими комментариями историка-востоковеда, сопоставил с письмами и воспоминаниями самого Антона Павловича, его родственников и друзей. При этом, конечно же, в центре внимания были четыре остановки парохода - в Гонконге, Сингапуре, Коломбо и Порт-Саиде. Кстати, автор статей побывал во всех этих городах в поисках новых фактов из биографии писателя. Одновременно выяснилось и то, насколько фантазийными оказались известные "воспоминания" Михаила Чехова о путешествии своего "кругосветного брата".
А сколько небылиц и фантазий мы читали ранее о приключениях Чехова на Цейлоне! Автор с документами в руках, добытыми в том числе в архивах Шри-Ланки, и в совместной работе с ланкийским коллегой Ранджаной Сенасингхе попытался отделить факты от вымыслов. Как это часто бывает, правда оказалась более лаконичной, но не менее живописной. Молодой русский писатель оставил нам восторженные отзывы о тропических красотах Цейлона, "насладился бронзовыми женщинами", "сделал 100 вёрст по железной дороге", побывав в древней столице Канди, и "зачал" свой маленький шедевр - рассказ "Гусев". И всего-то за три дня и две ночи!
Замечательный получился сборник - свежий, занимательный, документальный. И, как принято говорить, множество фактов "впервые вводится в научный оборот". Года два назад его автор ходил по издательствам и предлагал новую книгу об этом путешествии Чехова с массой редчайшего иллюстративного материала (фотографиями, картами, привезёнными писателем сувенирами). Никому не показалось это интересным. А немецкое издательство само нашло автора и предложило издать сборник уже опубликованных статей. Вот и думай после этого: кто больше ценит А.П. Чехова[?]
Михаил ГЛУХОВСКИЙ
20 лет – пора меняться
20 лет – пора меняться
ЖУРНАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ
В литературном клубе "Классики XXI века" прошёл вечер журнала "Новая Юность", которому исполнилось 20 лет. Это событие отмечено не только появлением "Избранного-2011", но и выходом в свет "НЮ" в концептуально новом формате. Журнал стал полноцветным, тематически более разнообразным, расширил круг и географию авторов.
Поздравить "Новую Юность" пришли члены редакционного совета, авторы журнала, известные деятели российской культуры и искусства. Добрые слова напутствия произнесли Екатерина Образцова, главный режиссёр Центрального театра кукол им. С.В. Образцова; Евгений Бунимович, поэт, общественный деятель, уполномоченный по правам ребёнка в г. Москве; Андрей Толстой, действительный член Академии художеств России, заместитель директора Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина.
Двадцать лет назад "Новая Юность" считала важным объединить - как сейчас сказали бы - несистемных столичных интеллектуалов: поэтов, искусствоведов, эссеистов, краеведов, архивистов. Тех, чьи имена и книги сегодня всем хорошо известны. Потом наступил период, когда журнал уделял много внимания поэтическим и переводческим дебютам, а также литературе бывших республик СССР. А в последнее время на страницах "Новой Юности" всё чаще и ярче стала заявлять о себе литература российских регионов.
Позиция редакции состоит в том, что в ближайшие годы русская словесность будет обновляться не за счёт столичной литературы, а за счёт живого слова литературы большой России. Новая концепция журнала направлена на то, чтобы максимально ярко отразить эту тенденцию.
"20 лет назад, когда мы начинали, появилось огромное количество новых литературных изданий, и "НЮ" - один из немногих журналов, которому удалось в эти годы выстоять и сохранить своё лицо, свою индивидуальность, - сказала главный редактор "Новой Юности" Ирина Хургина. - Сегодня, спустя 20 лет, нам представилась возможность появиться перед читателями в ином, более современном формате".
Соиздателем журнала "Новая Юность" стала медиагруппа "СИТИМ" - крупнейшая издательская компания Республики Саха (Якутия). По словам руководителя компании Марии Христофоровой, "в наш век цифровых технологий найти истинный литературный талант не менее сложно, чем до появления Интернета. И мы считаем, что у авторитетного литературно-художественного издания, каким сегодня является "Новая Юность", есть все условия для успешного развития".
Как заявил продюсер новой концепции журнала Леонид Агафонов, "мы уверены, что качественное литературно-художественное издание сегодня может пользоваться высоким спросом у читателей как в Москве, так и в регионах. Интерес к "Новой Юности" проявляют жители самых отдалённых районов страны - именно поэтому основную ставку в распространении мы планируем сделать на подписку".
Редакция собирается развивать эти планы по распространению издания совместно с Межрегиональным агентством печати. Кроме того, уже действует редакционная подписка через сайт www.newyouth.ru и сообщество "Новой Юности" в социальной сети Facebook.
Выпуск обновлённого номера "Новой Юности" стал возможен благодаря участию компании "ЭПЛ Даймонд".
Соб. инф.
«С Гомером долго ты беседовал один»
«С Гомером долго ты беседовал один»
ЛИТПРОЗЕКТОР
Карина БУЛЫГИНА
Публицист Яков Шустов пишет: "Выходящие сейчас биографии "замечательных людей"[?] зачастую грешат абсолютной оторванностью героя[?] от контекста эпохи[?] В качестве формирующего рассматривается, как правило, один фактор, например сталинские репрессии, а всё многообразие культурных, интеллектуальных, политических и прочих процессов игнорируется как второстепенное". И, хотя статья посвящена юбилею Герцена, цитату можно "совместить наложением" с множеством биографий. Например, если рассматривать с точки зрения почтенного жанра произведение М. Рыбаковой "Гнедич", отрецензированное на ура в самых распостмодернистских изданиях и по ключевым параметрам почти наверняка нацеленное прямиком на "Русскую премию". Тоненькая книжица "Гнедич", разумеется, к сотворцу "Илиады" имеет не больше отношения, чем свёкла к форели, хотя формально и то, и то - еда. Тут, скорее, тянет предъявить претензии настоящим мастерам биографий: почему до сей поры нет полноценного жизнеописания поэта и человека, деяния которого Пушкин дважды назвал подвигом! Работы о Гнедиче В. Афанасьева или И. Медведевой при всей их ценности являются биографиями лишь постольку, поскольку "жизнь и поэзия - одно". Рыбакова сознательно или бессознательно занижает масштаб и творчества, и нрава поэта.
Но проблема в том, что рассматривать это изделие под таким углом - значит, с одной стороны, очень сильно ему польстить, а с другой - нарушить, говоря словами Пушкина, "законы", поставленные автором и специально натренированными критиками над собой и читательскими ожиданиями. Ловкость отечественных постмодернистов единственно в этом и состоит - они научились быть неуязвимыми, выскальзывать как намыленные из рук самого искусного ловца, поскольку к ним неприменим ни единый из принципов классического литературоведения, а уж тем более критики. Гнедич Рыбаковой - вовсе никакой не Гнедич, а типичный симулякр.
Однако есть и у неуязвимых свои слабости. В аннотации и в каждой из хвалебных рецензий написано, что перед нами - роман в стихах. Каким теориям стихосложения следовали рецензенты, неведомо. Скорее всего, именно аннотацией и руководствовались. Что касается автора, то Рыбакова нигде, кажется, не заявляла претензий на версификаторство. Строки в её сочинении расположены как стихотворные, видимо, по одной простой причине. На роман "Гнедич" не тянет даже по объёму (хотя истории литературы известны и мини-, и даже микророманы). Писание короткой строкой в столбик помогло хоть сколько-нибудь устранить недостаток листажа - объём увеличился автоматом. Возможно, это была подсказка умного редактора. Ничего более, напоминающего поэзию, в тексте отыскать не удастся: стихов героя автор категорически не приводит. А напрасно! Поэтом Гнедич был изрядным даже по меркам "золотого" XIX столетия:
