меня пялиться…
— Ни в коем разе, — искренне заверил я её.
Устроился напротив неё и взял за руки, глядя в глаза. Несколько секунд и почувствовав некую связь, мы опустили веки, и скользнули в изнанку.
— Пётр! — возмутилась и покрылась краской Мария, в ответ на мой слегка нескромный взгляд.
Нет, ну правда же, и в мыслях ничего такого. Но какой мужик может остаться равнодушным при виде красивой обнажённой девушки. Хотя-я-я… Показалось, или в её возмущении прозвучало ещё и удовлетворение моей реакцией, и я бы даже сказал некое торжество?
М-да. А вот теперь пришла пора краснеть мне. У этого придурка своя голова даже в изнанке, в теле астральном, а не материальном. Пришлось срочно сосредотачиваться на работе, и ни в коем случае не смотреть на Марию.
— Пётр, ты что творишь? Как ты такое вообще можешь вытворять.
— Ваше высочество, это совершенно не то, о чём вы подумали.
— Да о чём я должна ещё думать, если всё и так вижу своими глазами.
— Ну-у дело в том, что-о…
— Ты когда успел достигнуть восьмого ранга? А жилы твоего вместилища? Они уже превзошли мои. Какой у тебя потенциал? Тринадцатый? Четырнадцатый?
— Что? А… Эм-м-м… Это совершенно не то, ради чего мы прошли в изнанку, — наконец сообразив о чём она, произнёс я.
— Но коль скоро мы союзники и ты доверяешь мне, то я хотела бы знать.
— Уже завтра вы непременно всё узнаете, — заверил я, отмечая, что моё возбуждение быстро сходит на нет.
— Завтра? Да я до завтра вся изведусь от любопытства, — возмутилась она.
— Уверяю вас, что вы не заметите как пролетит время. А сейчас я попрошу начертать это плетение, — и передо мной повисла моя новая разработка.
Мария какое-то время смотрела на меня требовательно возмущённым взглядом, как ребёнок которому отказались купить понравившуюся игрушку. Потом сердито фыркнула и резким движением провела перед собой рукой, словно протирая вспотевшее зеркало. Ну или выводя панель с плетениями, это уж как кому.
Долгорукова внимательно всмотрелась в образец, после чего в закладке пассивок начертала точно такое же. Вот только если моё испускало лёгкое зеленоватое свечение, свидетельствующее о текущей через него Силе, то начертанное ею оставалось белёсым и безжизненным.
Я приблизился к плетению, и всмотревшись в него, быстро внёс правки на своём, тут же потерявшем свечение, и ставшим таким же блёклым и мёртвым.
— Измените вот так, ваше высочество, — попросил я.
Она послушалась, и как только закончила начертание, вязь тут же напиталась Силой и свечением. Ну вот. Что и требовалось доказать. Своё изображение я стёр, просто проведя по нему ладонью, как по написанному на доске.
В принципе, мне им можно и не пользоваться, потому что я не боюсь блокирующего зелья. Но мне нравится не занозить пальцы, а ещё, опускаясь на колено, не чувствовать под ним всяких камешков и веточек. Никакие наколенники не сравнятся по удобству с этой защитой. Поэтому я тут же открыл соответствующую вкладку и нанёс плетение по новой.
— И всё же Пётр, я изнываю от любопытства. Ну всё равно ведь нам ехать, так отчего бы не скрасить наше путешествие разговором.
— А разве до этого мы молчали? У нас так много планов, что найдётся о чём поговорить. Касаемо же развития дара, уж поверьте, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
— Вот уж не думала, что ты такой…
Что она там ещё вещала, я уже не слышал, вернувшись в нормальный мир. Когда же она вышла из изнанки, я уже встал, и проверял подпругу у своего коня.
— Пётр! — возмутилась она, едва придя в себя.
— Мария Ивановна, у нас мало времени. Поторопимся, — остановил я её возмущения.
А ещё, вывернул отворот мурмолки, где по моей старой армейской привычке обнаружились иголки с нитками, и ткнул в кисть Марии сразу тремя. Девушка сообразила, что я собираюсь сделать, и попыталась отдёрнуть руку, но тут уж я оказался быстрее. Через мгновение она понимающе улыбнулась, поняв, что это была демонстрация возможностей «Скорлупы».
— Нужно будет сделать такие же моим компаньонам, дабы избежать повторения того, что случилось на постоялом дворе, — произнесла она.
— Увы, Мария Ивановна, но я не могу этого сделать. Потому что, в этом случае мне придётся показать свою Суть, что в мои планы пока не входит. Но я продолжу искать универсальное плетение, — заверил я, садясь в седло.
— Я поняла тебя, Пётр. Итак, о чём же нам нужно поговорить? — когда мы тронулись, поинтересовалась она.
— Для начала, я хотел бы знать, пытался ли ваш батюшка посчитаться с князем Милославским.
Говорить можно было лишь о попытке, так как я совершенно точно знал, что тот жив и здоров. Касаемо же моего любопытства, то я предпочёл бы, чтобы Долгоруков не трогал своего врага, дабы тот не насторожился. Ну, хотя бы до первого его приезда в Москву.
Посвящать в свои планы я никого не собирался. Ведь одно дело, когда князья рвут друг дружке глотки и совсем иное, когда на них поднимают руку мелкие дворянчики. В первом случае, это внутренние противоречия, во втором, государственная измена. Так что, лучше всё проделать тайно. Не делать же вовсе, оставив всё на усмотрение Ивана Митрофановича, я не собирался. Ну хотя бы из-за отсутствия уверенности, что у него получится. Оставлять же в живых Милославского в мои планы не входило.
Причина даже не в великой княгине, а в том, что этот мстительный придурок отчего-то решил непременно посчитаться со мной. Ну вот какое ему дело до мелкой сошки? Подумаешь влез и расстроил его планы. Пусть даже и не единожды. Я ведь, по сути, простой слуга, который выполняет свой долг. Так нет же, окрысился скотина. Ну, а тогда уж получай.
— Насколько мне известно, на князя было совершено покушение, когда он объезжал вассалов, выясняя состояние укреплений и собирая княжеское ополчение. Но кто это был, ливонцы, шведы или батюшка я не знаю.
— Скорее всего, Иван Митрофанович, — сделал я свои выводы.
— Что-то ещё? — спросила она.
При этом склонила головку на бок, словно хотела сказать, что если на этом всё, то у неё есть о чём меня порасспросить.
— Я так понимаю, что обретение рода теперь позволяет вам набирать вассалов.
— Это так.
— В таком случае, не
