19. Я пребывал в Великом Магическом Уединении в коттедже, на склонах озера Паскуани в Нью-Хэмпшире. Я потерял все ощущения, кроме осознания пространства, за полненного бесчисленными яркими точками. И я понял, что это — физическая интерпретация вселенной. То, что я бы мог назвать неотъемлемой сущностью ее структуры. Я воскликнул: «Ничто с мерцаниями!». Я сконцентрировал ся на видении, и, в результате, пустота, бывшая основным элементом, потеряла свою важность. Пространство оказалось объятым пламенем, однако излучающие точки не по меркли, и я завершил свое предложение: «Но что Мерцает!»
20. Следующая фаза этого видения приводит к идентификации сверкающих точек как звезд небесного свода, как идей, душ и т. п. Я ощущал также, что каждая звезда соединена лучом света с каждой из остальных звезд. В ми ре идей любая мысль обязательно обладает связью с другими мыслями. Каждая такая связь, конечно, тоже является мыслью, каждый такой луч также звезда. В этом месте впервые возникает логическое затруднение. Наблюдатель прямо воспринимает бесконечные последовательности Если рассуждать логически, то все пространство должно быть заполнено однородным светом. Но так не происходит. Пространство полностью заполнено, но заполняющие его монады абсолютно различимы. Рядовой читатель может воскликнуть, что подобные заявления свидетельству ют об умственном расстройстве. На что я отвечу, что сей предмет требует более глубокого изучения. И отошлю критиков к книге Бертрана Рассела «Введение в математическую философию», в которой тщательно обосновываются как вышеизложенное положение, так и его следс- твия. Я также хочу, чтобы вы зафиксировали поражающее сходство этого космического эксперимента с тем описанием нервной системы, которое приводят анатомы.
21. В этом месте неплохо было бы еще раз рассмотреть то, что мы называем объективной вселенной исубъективным опытом. Что есть Природа? Имманиул.
Кант, открывший своей системой субъективного идеализма новую эпоху в философии, по-видимому, является первым философом, ясно продемонстрировавшим, что время, пространство и причинность (короче — все условия существования) в действительности есть не что иное, как условия мысли.
22. Для правильного описания объекта недостаточно определить его положение в четырехмерном пространственно-временном континууме. Мы должны определить его значения во всех возможных категориях и видах. То есть все, что мы в действительности знаем о его незрелости, твердости, мобильности и т. п. Для определения этих характеристик мы зачастую используем инструменты.
Но что реально показывают наши телескопы, спектроскопы и балансиры? Ведь и они зависимы от поведения наших чувств, поэтому подлинная сущность наших инструментов, наших органов чувств так же нуждается в описании и доказательстве, как и более отдаленные явления. И мы вынуждены сделать заключение, что все, воспринимаемое нами, воспринимается именно так только из-за нашей склонности воспринимать это не иначе.
На четвертой стадии великой буддийской практики, махасатипаттхана, этот факт становится доступным непосредственно и немедленно, вместо откапывания из нор изводящих нас бесконечных соритов! Кант сам объявил в присущей ему манере: «Законы природы — это законы нашего мышления». Почему? То, что мы можем познать, не является содержанием разума, это только его структура. Но Кант до такой глубины не дошел. Он был бы крайне шокирован, если бы узнал, что конечным термином его сорита было: «Единственно реальным является намерение».
При дальнейшем исследовании даже такая окончательная истина оказывается лишенной смысла. Это напоминает следующую обтекаемую формулировку «неприличной книги»: она вызывает определенные идеи в мыслях человека, которого такие идеи возбуждают при чтении подобных книг.
23. Я заметил, что мой замечательный председатель зевает, превращая это в улыбку. Он простит меня за мое замечание, но я нахожу это достаточно зловещим. Однако он имеет право быть выше этого. Действительно, все это «старые, любимые парадоксы для приведения в восторг женщин в пивных». С тех пор как началась философия, любимой забавой стало доказательство какой-нибудь абсурдной аксиомы. Вас естественно обеспокоило бы мое отвлечение на дурацкие пассажи, особенно если бы я на чал оперировать ими с научной точки зрения. Простите меня, если я увлекся игрой в этой блестящей паутине, сплетенной пауком-мыслью! Я только пытался аккуратно раздвинуть ее для вас. Но я продолжу и смету единым взмахом своей белоснежной руки весь этот смутный паутинный хлам, «из которого сделаны мысли». Мы перейдем к современной науке.
24. Для общего развития по этой теме нет лучшего начального пособия, чем книга «Основы современной науки», написанная моим старым другом Салливаном. Я не собираюсь утомлять вас длинными цитатами из этой восхитительной книги. Я бы предпочел, чтобы вы прочитали ее самостоятельно. Вряд ли вы сможете использовать свое время с большей пользой. Но давайте потратим не сколько мгновений на его замечание по поводу геометрии.
«Наши концепции пространства как субъективной сущности полностью опрокидываются открытием того, что уравнения Ньютона, основанные на геометрии Евклида, не способны объяснить феномен гравитации. Мы инстинктивно думаем о прямой линии как о чем-то аксиоматическом. Но с удивлением узнаем, что она не существует в реальной действительности. Мы вынуждены использовать другую геометрию — Римана, одну из геометрий кривых. Это означает, что явления не происходят на фоне плоской поверхности, — сама поверхность искривлена. Это невозможно постичь, по крайней мере, отчетливо представить себе я это не могу. Это подобно попытке представить себя отражением в отполированной дверной ручке.
25 Я чувствую себя почти смущенным тем, о чем намерен вам рассказать: в 1900 году, за четыре года до появления потрясшей мир работы Эйнштейна, я описал пространство как «конечное, но безграничное», что в точности является описанием в общих терминах того, что он детализировал математически. Вы сразу увидите, что эти три слова действительно описывают геометрию кривых. Например, сфера — это конечный объект, но вы можете перемещаться по ее поверхности в любом направлении, никогда не приходя к концу. Я упоминал ранее, что геометрии Римана недостаточно для объяснения явлений природы. Нам необходимо постулировать разнообразие кривизны в различных частях континуума. Но и тогда мы не станем счастливыми!
26. Это не касается следующего места из Салливана: «Геометрия не предполагает различной кривизны в различных частях пространства-времени. Но именно благодаря кривизне возникает эффект гравитации. Кривизна пространства-времени максимальна в районе больших масс. Если мы возьмем в качестве первоосновы материю, мы можем сказать, что присутствие материи является причиной искривления пространства-времени. Это, очевидно, очень большое научное достижение, но оно оставляет в стороне другой значительный класс явлений, а именно — феномены электромагнетизма. В пространстве-времени Эйнштейна электромагнитные силы оказываются совершенно чуждыми. Гравитация, как мы видели, абсорбировалась в геометрию Римана, и понятие силы для явлений гравитации упразднено. Но электромагнитные силы это не затронуло. Нет даже намека на то, что они являются про явлениями геометрических особенностей пространственно-временного континуума».
27. В какую грандиозную трясину завела своих поклонников математическая физика! Мы имеем два классаявлений, они являются частью объединенной физики. Однако уравнения, описывающие и объясняющие один класс, не справляются с другим! Это вовсе не вопрос философии, а вопрос фактов. Не получается рассматривать вселенную как состоящую из частиц. Такая гипотеза выделяет один класс явлений, но приводит к нонсенсу при приложении к уравнениям электромагнетизма. И идею частиц приходится отбросить в пользу идеи волн. А вот и другой «кролик на ужин», от Уэлша: «Конечная вселенная Эйнштейна такова, что ее радиус зависит от количества материи в ней.
Было бы создано больше материи, объем вселенной вырос бы. Была бы часть материи уничтожена, объем пространства уменьшился бы. Без материи не существует пространства. Поэтому само существование пространства вне его метрических свойств зависит от существования материи.
Благодаря этой концепции становится возможным рассматривать все виды движения, включая вращение, как чисто относительные». Куда же мы идем, парни?
28. Современная физика имеет тенденцию двигаться в направлении описания вселенной в терминах математических уравнений с отвлеченными понятиями. Мы далеко продвинулись от утверждения лорда Кельвина (очень час то и очень несправедливо цитируемого) о том, что он не может вообразить чего-либо, из чего не смог бы сконструировать механическую модель. Викторианцы, действительно, были склонны слегка подражать грубому и дурацкому топанью ногами доктора Джонсона, когда идеи епископа Беркли проникли в верхние слои отравленного алкоголем серого вещества этой грубой скотины.
