— Немедленно отправляйся домой, слышишь! Как тебя звать-то?
— Карлсон! — ответил Карлсон.
— Это я знаю, — сердито сказала фрёкен Бок. — Но у тебя, кроме фамилии, надо думать, и имя есть?
— Меня зовут Карлсон, и всё!
— Ой, не зли меня, не то я совсем рассержусь, я и так уже на последнем пределе, — буркнула фрёкен Бок. — Имя — это то, как тебя зовут дома, понимаешь? Ну, как тебя кличет папа, когда пора идти спать?
— Хулиган, — ответил Карлсон с улыбкой.
Фрёкен Бок с удовлетворением кивнула:
— Точно сказано! Лучше и не придумать!
Карлсон с ней согласился:
— Да, да, в детстве мы все ужасно хулиганили. Но это было так давно, а теперь я самый послушный в мире!
Но фрёкен Бок больше не слушала его. Она сидела молча, глубоко задумавшись, и, видимо, начинала постепенно успокаиваться.
— Да, — сказала она наконец, — один человек будет от всего этого на седьмом небе.
— Кто? — спросил Малыш.
— Фрида, — горько ответила фрёкен Бок. Потом, глубоко вздохнув, она направилась на кухню, чтобы вытереть пол и унести таз.
Карлсон и Малыш были рады, что остались одни.
— И чего это люди волнуются по пустякам? — сказал Карлсон и пожал плечами. — Я ведь ей ничего плохого не сделал.
— Ну да, — неуверенно согласился Малыш. — Только понизводил её немножко. Зато теперь мы станем самыми послушными.
Карлсон тоже так думал.
— Конечно, станем. Но я хочу немного позабавиться, а то не буду играть!
Малыш напряжённо выдумывал какое-нибудь забавное занятие для Карлсона. Но он зря старался, потому что Карлсон всё придумал сам и вдруг, ни с того ни с сего, кинулся к шкафу Малыша.
— Погоди! — крикнул он. — Когда я был привидением, я видел там одну толковую штуку!
Он вернулся с маленькой мышеловкой. Малыш нашёл её в деревне у бабушки и привёз в город.
«Я хочу поймать мышку и приручить её, чтобы она у меня осталась жить», — объяснил Малыш маме. Но мама сказала, что в городских квартирах мыши, к счастью, не водятся, у них, во всяком случае, мышей точно нет.
Малыш пересказал всё это Карлсону, но Карлсон возразил:
— Мыши заводятся незаметно. Твоя мама только обрадуется, если вдруг, откуда ни возьмись, в доме появится маленькая нежданная мышка.
Он объяснил Малышу, как было бы хорошо, если бы они поймали эту нежданную мышку. Ведь Карлсон мог бы держать её у себя наверху, а когда у неё народятся мышата, можно будет устроить настоящую мышиную ферму.
— И тогда я помещу в газете объявление, — заключил Карлсон. — «Кому нужны мыши, обращайтесь в мышиную ферму Карлсона».
— Ага! И тогда можно будет расплодить мышей во всех городских домах! — радостно подхватил Малыш и объяснил Карлсону, как заряжают мышеловку. — Только в неё надо обязательно положить кусочек сыру или шкурку от свиного сала, а то мышь не придёт.
Карлсон полез в карман и вытащил оттуда маленький огрызок шпика.
— Как хорошо, что я его сберёг. После обеда я всё собирался кинуть его в помойное ведро.
Он зарядил мышеловку и поставил её под кровать Малыша.
— Теперь мышь может прийти когда захочет.
Они совсем забыли про фрёкен Бок. Но вдруг услышали какой-то шум на кухне.
— Похоже, что она готовит еду, — сказал Карлсон. — Она грохочет сковородками.
Так оно и было, потому что из кухни донёсся слабый, но чарующий запах жарящихся тефтелей.
— Она обжаривает тефтели, оставшиеся от обеда, — объяснил Малыш. — Ой, до чего же есть хочется!
Карлсон со всех ног кинулся к двери.
— Вперёд, на кухню! — крикнул он.
Малыш подумал, что Карлсон и в самом деле храбрец, если он отважился на такой шаг. Быть трусом Малышу не хотелось, и он тоже нерешительно поплёлся на кухню.
— Гей, гей, мы, я вижу, пришли как раз кстати. Нас ждёт скромный ужин, — сказал Карлсон.
Фрёкен Бок стояла у плиты и переворачивала тефтели, но, увидев Карлсона, она бросила сковородку и двинулась на него. Вид у неё был угрожающий.
— Убирайся! — крикнула она. — Убирайся отсюда немедленно!
У Карлсона дрогнули губы, и он надулся.
— Так я не играю! Так я не играю! Так себя не ведут! Я тоже хочу съесть несколько тефтелек. Разве ты не понимаешь, что, когда целый вечер играешь в привидение, просыпается зверский аппетит?
Он сделал шаг к плите и взял со сковородки одну тефтельку. Вот этого ему не следовало делать. Фрёкен Бок взревела от бешенства и кинулась на Карлсона, схватила его за шиворот и вытолкнула за дверь.
— Убирайся! — кричала она. — Убирайся домой и носа сюда больше не показывай!
Малыш был просто в отчаянии.
— Ну, чего вы, фрёкен Бок, так злитесь? — сказал он со слезами в голосе. — Карлсон мой товарищ, разве можно его прогонять?
Больше он ничего не успел сказать, потому что дверь кухни распахнулась и ворвался Карлсон, тоже злой как чёрт.
— Так я не играю! — кричал он. — Нет, так я не играю! Выставлять меня с чёрного хода!.. Не выйдет!
Он подлетел к фрёкен Бок и топнул ногой об пол.
— Подумать только, с чёрного хода!.. Я хочу, чтобы меня выставили с парадного, как приличного человека!
Фрёкен Бок снова схватила Карлсона за шиворот.
— С парадного? Охотно! — воскликнула она, потащила Карлсона через всю квартиру и вытолкнула его через парадный ход, не обращая никакого внимания на слёзы и гневные вопли бегущего за ней Малыша.
Так Карлсон добился своего.
— Ну вот, теперь с тобой обошлись достаточно благородно? — осведомилась фрёкен Бок.
— Достаточно, — подтвердил Карлсон, и тогда фрёкен Бок захлопнула за ним дверь с таким грохотом, что было слышно во всём доме.
— Ну наконец-то, — сказала она и пошла на кухню.
Малыш бежал за ней, он очень сердился:
— Ой! До чего вы, фрёкен Бок, злая и несправедливая! Карлсон имеет право быть на кухне!
Он там и был! Он стоял у плиты и ел тефтели.
— Да, да, меня надо было выставить через парадную дверь, чтобы я смог вернуться с чёрного хода и съесть несколько превосходных тефтелей, — объяснил он.
Тогда фрёкен Бок схватила Карлсона за шиворот и в третий раз вытолкнула за дверь, теперь опять с чёрного хода.
— Просто удивительно, — возмущалась она, — никакого с ним сладу нет!.. Но я сейчас запру дверь, и он всё же останется с носом.
— Это мы ещё посмотрим, — спокойно сказал Карлсон.
Фрёкен Бок захлопнула дверь и проверила, защёлкнулся ли замок.
— Тьфу, до чего же вы злая, фрёкен Бок, — не унимался Малыш.
Но она не обращала никакого внимания на его слова. Она быстро подошла к плите, на которой так аппетитно румянились тефтели.
— Может, и мне наконец-то удастся съесть хоть одну тефтельку после всего того, что пришлось пережить в этот вечер, — сказала она.
Но тут из открытого окна раздался голос:
— Эй! Хозяева дома? Не найдётся ли у вас двух-трёх тефтелек?
На подоконнике сидел довольный Карлсон и широко улыбался. Увидев его, Малыш не смог удержаться от смеха.
— Ты прилетел сюда с балкончика?
Карлсон кивнул:
— Точно. И вот я опять с вами! Вы, конечно, мне рады… особенно ты, женщина, стоящая у плиты!
Фрёкен Бок держала в руке тефтельку — она как раз собиралась сунуть её в рот, но при виде Карлсона застыла, уставившись на него.
— Никогда в жизни не видел такой прожорливой особы, — сказал Карлсон и, сделав большой круг над плитой, схватил на лету несколько тефтелей и быстро сунул их в рот. Потом он стремительно взмыл к самому потолку.
Но тут фрёкен Бок как с цепи сорвалась. Она заорала не своим голосом, схватила выбивалку для ковров и, размахивая ею, погналась за Карлсоном:
— Ах ты озорник! Да что же это такое! Неужели мне так и не удастся тебя выгнать?
Карлсон, ликуя, кружил вокруг лампы.
— Гей, гей, вот теперь-то мы позабавимся на славу! — крикнул он. — Так весело мне не было с тех пор, как папочка гнался за мной с мухобойкой! Я тогда был маленький, но помню, тогда мы тоже здорово позабавились!
Карлсон метнулся в большую комнату, и снова началась бешеная погоня по всей квартире. Впереди летел Карлсон — он кудахтал и визжал от удовольствия, за ним мчалась фрёкен Бок с выбивалкой для ковров, за ней еле поспевал Малыш, а позади всех скакал Бимбо, бешено тявкая.
— Гей, гей! — кричал Карлсон.
Фрёкен Бок не отставала от него, но всякий раз, когда она уже готова была его схватить, Карлсон взмывал вверх, под самый потолок. А когда фрёкен Бок начинала размахивать выбивалкой, ему всегда удавалось пролететь мимо, едва её не коснувшись.
— Эй, эй, чур, не бить по ногам, так я не играю! — кричал Карлсон.
Фрёкен Бок запыхалась, но продолжала подпрыгивать, и её большие босые ноги шлёпали по паркету. Она, бедняжка, так и не успела ещё обуться — ведь весь вечер ей пришлось гонять по квартире. Она очень устала, но сдаваться не собиралась.
