– У меня не было выбора, – упавшим голосом ответила Ариана.
– У тебя был выбор, – возразил Ранульф. – И сейчас есть. Право же, твоя судьба сейчас зависит от того, какой путь ты выберешь.
Перегнувшись через край ванны, он поднял с пола кинжал и с мрачным удовлетворением отметил, как вспыхнула тревога в глазах невесты. Не отрывая от нее взгляда, Ранульф провел острием лезвия по щеке, соскребая щетину, и слегка усмехнулся, увидев, что Ариана снова расслабилась.
– Я добьюсь от тебя повиновения, демуазель, так или иначе. Советую как следует обдумать свой ответ. Твое положение как политической узницы весьма шатко. У дочери изменника прав меньше, чем у самого ничтожного невольника.
Ариана с презрением посмотрела на него:
– Я не дочь изменника, милорд, и не невольница. Я ваша нареченная невеста, или вы уже забыли об этом?
– Прошу прощения, демуазель, – ответил Ранульф с нарочитой небрежностью, не обращая внимания на сарказм в ее голосе. – Ты больше не можешь считаться моей нареченной невестой. Наша помолвка разорвана. Меня никто не принудит жениться на изменнице. Если бы ты с готовностью сдала мне Кларедон, я бы с честью назвал тебя своей женой.
Ариана отвернулась, не в силах выносить его вызывающего взгляда. Ее так ранило то, что он с легкостью отмахнулся от долгих лет тоски и неизвестности, которые она пережила по его вине.
– Я бы так и поступила, – спокойно произнесла она, – если бы вы явились сюда в любой час из прошедших пяти лет – хотя бы две недели назад.
Ранульф сжал губы. Она вела себя так, словно несправедливо поступили именно с ней. Возможно, он виноват в том, что слишком долго не предъявлял прав на свою невесту, но отвращение и презрение, которые она на него выплеснула, уже достаточная причина для разрыва помолвки.
– Я не буду оспаривать ваше решение, милорд. – В голосе Арианы прозвучало ледяное презрение. – Я с радостью освобождаю вас от обязательств контракта. Честно говоря, меня бы тоже никто не смог принудить. После вашего вероломства я бы отказалась выйти за вас замуж при любых обстоятельствах.
Если Ранульф и испытал облегчение оттого, что она так легко уступила, то оно моментально исчезло – слишком высокомерно звучал ее гордый голос.
Однако его положение было затруднительным – как ее наказать без излишней жестокости? Ранульф не решался проявить признаки слабости, но он сам связал себе руки в отношении Арианы. Он не просто считал физическое наказание столь изящного и прелестного существа в высшей степени отвратительным, но в свое время поклялся себе никогда не подвергать женщину насилию, которое ненавистный отец проявлял по отношению к матери, или страданиям, которые пришлось пережить ему самому. Ранульф не желал опускаться до подобной низости, не хотел изливать свой яростный гнев на существо куда более хрупкое и слабое, чем он сам.
Его взгляд блуждал по комнате в поисках ответа. Полностью погрузившись в укрепление обороны замка, Ранульф еще не успел осмотреть свои новые покои. Зрелище приятно радовало глаз.
Обстановка в этой комнате вполне соответствовала самым богатым домам Нормандии. Куда более привлекательная, чем его собственные покои в Вернее, без тревожащих ассоциаций, комната была богата, без показухи и удобна без излишней изнеженности, как раз для человека, привыкшего к жизни в полевых лагерях.
В комнате основное место занимала огромная кровать с балдахином. Резные комоды с замысловатым узором и скамьи с мягкой обивкой стояли по углам и перед украшенным бронзой очагом, в котором тлели угли. Два высоких, закрытых ставнями проема в стенах днем пропускали достаточно света, а сиденья с положенными на них подушками размещались в глубоких оконных нишах, предлагая дамам удобные места для шитья и бесед. Кроме того, в комнате имелось несколько позолоченных экранов, чтобы отгородить уединенные местечки и защититься от сквозняков. На деревянном полу лежали красивые тканые ковры, на беленых стенах висели шпалеры, а стену у изголовья кровати украшала фреска с яркими цветами.
Взгляд Ранульфа медленно вернулся к кровати, на которой лежало богатое парчовое одеяло и несколько покрывал из меха куницы. Это зрелище напомнило ему о его затруднительном положении. Он находился наедине с красивой женщиной, своей пленницей, и понятия не имел, что с ней делать.
Ранульф вполголоса пробормотал проклятие. Образ Арианы, лежавшей под ним, ее изящного шелковистого тела, открытого для наслаждения, заставил его чресла сильно сжаться, а все его тело напряглось, как тетива. Но ведь она не невежественная девка, которую можно взять для собственного удовольствия. А наличие контракта о помолвке сдерживало его еще сильнее. Он не мог даже прикоснуться к Ариане, не мог вступить с ней в интимные отношения, поскольку существовали юридические документы и, таким образом, он бы все равно, что женился на ней. Нет, к величайшему сожалению, придется искать другой способ, чтобы ее наказать.
Проверив ладонью, гладко ли он побрился, Ранульф снова повернулся к Ариане, оценивающе глядя на нее.
– Уже поздно. Пора отдыхать.
Она довольно долго смотрела на него, а потом, не сказав ни слова, осторожно повернулась к двери.
– Куда это ты собралась? – вкрадчиво спросил Ранульф. – Я не позволял тебе уходить.
– Но вы сказали… вы хотите отдохнуть…
– Верно. И предлагаю тебе приготовиться ко сну.
Ариана застыла на месте, глядя на него так, словно он вдруг сошел с ума.
– Ты останешься здесь на ночь, – небрежно бросил Ранульф. – Я решил держать тебя при себе, поскольку не доверяю тебе и не могу выпустить из виду. Наверняка ты предпочтешь это, а не подземелье замка.
– Я, вне всякого сомнения, предпочту подземелье, – сказала Ариана с большим пылом, чем следовало бы.
– Я не предлагал тебе выбора. Ты останешься здесь, где я смогу за тобой приглядывать. И спать будешь в этой комнате, в этой кровати, хочешь ты этого или нет.
– Я не допущу, чтобы меня обесчестили, – ответила, наконец, Ариана дрожащим голосом.
– Обесчестили? То есть может случиться именно это, демуазель?
– Да, если вы возьмете меня без благословения церкви.
– Так ты еще непорочна, милочка? Или и в этот раз пытаешься обвести меня вокруг пальца?
– Разумеется, я непорочна… – задыхаясь, огрызнулась она.
– А вассал твоего отца, тот, которому ты помогла бежать? Хочешь сказать, что вы с ним не были любовниками?
– Любовниками? С Саймоном? Разумеется, мы никогда не были любовниками…
– И ты думаешь, я поверю, что ты никогда не была близка с мужчиной?
– Да… потому что заверяю вас – так и есть.
– Прости мой скептицизм, но я сомневаюсь в твоем целомудрии. Мой прежний опыт с дамами благородного происхождения научил меня не верить их утверждениям о невинности.
