Церемониться и соблюдать манеры и приличия, Протопопов как-то сразу не стал. Вломился в большой зал ресторана, что называется «с шашкой наголо», держа наготове пистолет, готовый в любой момент пустить пулю.
Именитым гостям сегодня подавали седло теленка по-монгольски и тертых рябчиков. Разумеется, что при виде группы вооружённых людей, скрывающих свои лица, жизнь в зале замерла. Все перестали есть, замолчали, у некоторых из рук выпадали столовые приборы.
Один из бойцов тотчас занял место в центре зала, остальные двинулись к переговорным кабинкам, как и было отражено на схеме, расположенным у противоположной входу стены. Навстречу им выбежал владелец «Кюба» в отношении которого шло расследование о продаже спиртного. Ему было под шестьдесят, одет с иголочки, вылизан весь и как могло показаться, разговаривал он с французским акцентом.
— Милостивые государи, я уже дал полиции все объяснения… — начал он с порога.
— Где Гучков? — грубо перебил Протопопов.
— Понятия не имею о ком вы… — попытался морочить голову владелец.
Зря он так.
Секунда.
И дуло пистолета Александра Дмитриевича уперлось в ему лоб.
Забавно было наблюдать как прямо на глазах кровь приливает к лицу ресторатора, ставшему в миг пунцовым.
— Седьмая переговорная, — проблеял он.
— Спасибо.
Короткое движение.
Удар.
Ладонь Александра Дмитриевича вращалась в подбородок мужчины снизу вверх.
Жить будет, зато никуда не побежит.
Министр неряшливо переступил через бездыханное тело ресторатора и кивком показал остальным следовать за собой.
Из ресторана было хлынули посетители, не на шутку перепугавшиеся случившимся, но полицейский, оставшийся прикрывать тылы остальным, выставил перед собой пистолет. И выстрелил в один из графинов на столе.
Дзин.
Стекло брызнуло осколками, а по столу и полу разлилось шампанское.
Вот тебе и прямое доказательство того, что на сухой закон Государя Николая в «Кюба» клали откровенно. А он еще праздновал в этом ресторане свой юбилей. Выстрела слышно не было, глушитель сработал исправно, но зато вида лопнувшего графина вполне хватило, чтобы усадить посетителей обратно за столы. Протопопов знал, что у некоторых господ присутствующих при себе имелось личное огнестрельное оружие, но никто не решился сопротивляться, боясь оказаться на месте графина с вином.
К седьмому переговорному кабинету шли под светом огромных, поражающих воображение люстр, подвешенных на таком же огромном, невероятной высоты потолке — метров пятнадцать от пола до потолка есть точно. Комнатки были пронумерованы и отделены от основного зала тяжелыми кремовыми гардинами.
Внешне Протопопов был спокоен, но сердце бешено стучало в груди. Ещё бы, всего через десяток метров, через занавеску за столом собрался весь свет думского большинства из Прогрессивного блока, земско-городской революционно настроенной общественности и масонов. Причём все три «лучика» этого света были хорошо так переплетены друг с дружкою и неразрывно связаны.
Два метра до шторки.
Один.
У Протопопова промелькнула мысль, что стало быть странно, что господа за гардиной не выбежали на шум, но мысль он отбросил — не к чему сейчас отвлекаться.
Рывок.
Гардина отодвигается.
— Руки вверх! Всем оставаться на своих местах!
Глава 8
Год 1917, январь 15, вечер,
ресторан «Кюба», Петроград.
До слуха моего долетали: «ecrevisses a la bordelaise» [раки по-бордоски], «да перчику, перчику чтобы в меру», «дупеля есть?», «земляники, братец, оглох, что ли?», «на первый раз три крюшона…
Салтыков-Щедрин, «Дневник провинциала»
В переговорной ресторана «Кюба» сидело всего два человека, и оба подняли руки сражу же, как только увидели перед собой ворвавшихся в кабинку вооружённых людей, скрывающих свои лица. Вернее попытались поднять, потому как архаровцы Кирпичникова положили обоих лицом в пол.
— Это наверняка какая-то нелепая ошибка, господа…
Мужчина, который пытался сказать эти слова, быстро замолчал и закашлялся от того, что колено одного из полицейских опустилось ему на грудную клетку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вторым «застигнутым врасплох» оказалась женщина, ей хватило ума молчать, от того с ней обошлись мягче и деликатней.
Протопопов шагнул внутрь переговорной, медленно опустил свой пистолет, понимая, что опасности внутри кабинки ожидать неоткуда.
Осмотрелся.
Посередине переговорного кабинета, ну или кабинки, если уже так привычнее, стоял сервированный стол. Куча самых разных блюд и напитков, в том числе алкогольных. По ценникам «Кюба» легко можно было предположить, что здесь накрыто на целое состояние по меркам среднестатистического русского человека, живущего от зарплаты до зарплаты. Что заинтересовало больше, чем шикарный ассортимент блюд — к столу в кабинке были приставлены восемь стульев. И восемь тарелок, соответственно. Судя по тому, что тарелки были чистыми, столовые приборы лежали по своим местам, а блюда на столе только принесли (от горячего ещё шёл пар), собрание масонов не началось.
Как так то?
Протопопов стиснул зубы, чувствуя как неприятно потянуло внизу живота.
Не пришли ещё?
Так определено ведь, что начало заседания ровно в шесть.
А придут ли теперь?
Когда их ждать?
Гадать Александр Дмитриевич не стал, отодвинул один из стульев от стола и сел на него, сложив руки на спинку.
Кирпичников начал допрос парочки, которую застали врасплох, сразу же.
— Назовитесь, — сказал начальник уголовного сыска поставленным голосом, привычным проводить допросы и отдавать распоряжения.
— Прокопович Сергей Николаевич, — дрогнувшим голосом сказал мужчина.
— Где и кем работаете, Сергей Николаевич?
На вид представившемуся Прокоповичем было под шестьдесят. Сергей Николаевич щурился из-за скверного зрения, пытался разглядеть людей, которые так бесцеремонно по его мнению ворвались в личное пространство. Очки в круглой и тонкой оправе упали на пол и оказались раздавлены одним из полицейских.
— Член московского областного военно промышленного комитета.
— Цель приезда в Петербург назовёте?
— Посмотреть достопримечательности…
— Документы при себе имеются?
— Нет.
Прокопович был одет в костюм, носил бородку с усами, волосы у него густые и зачёсаны назад, создавая подобие объёмной шапки — чем-то, кстати, напоминает Троцкого.
Когда мужчина назвал своё имя, Протопопов сразу вспомнил, что этот трусоватый мужичок с фамилией Прокопович в оригинальной истории очень скоро станет министром торговли и промышленности в третьем составе Временного правительства.
Кирпичников переключился на женщину, видимо удовлетворившись ответами.
— Теперь вы, называем имя, фамилию и отчество полностью. Громко и отчётливо.
Протопопов перевёл на неё взгляд. Она была помоложе Прокоповича лет на десять, но имела не самую привлекательную внешность, даже отталкивающую. Чего стоили «брежневские» брови и прическа формата «переполох в гнезде кукушки». Однако при всей своей неприятности, внешность у этой женщины была более чем запоминающейся и Александр Дмитриевич уже мог назвать ее имя до того, как она представилась:
— Екатерина Дмитриевна Кускова, — сказала она низким, даже необычайно низким голосом для женщины, причём хрупкой.
Эту особу Александр Дмитриевич знал очень хорошо. И присутствие Екатерины Дмитриевны в переговорной ресторана «Кюба» подсказывало, что Полубояринова не ошиблась, указав на место и адрес очередного заседания масонского гадюшника. Кускова была известна, как масонка до мозга костей. Будучи публицисткой, она активно участвовала в деятельности масонской организации Великий восток народов России, члены которой покалывали себя на политической арене последние несколько лет.
Кускова назвалась безработной публицисткой, печатающейся в газетах от случая к случаю и по столько поскольку.
— Кем приводитесь друг другу? — спросил Кирпичников.
