— Нора? Просыпайся, детка.
Но Нора не проснулась. Внезапно ее неподвижность и тяжелый, мертвенный воздух вокруг сложились в зловещую картину. Нелл наклонилась и поднесла пальцы к носу Норы, чтобы почувствовать ее дыхание.
— Нора. — Нелл положила руку ей на плечо. — Нора. Проснись.
Нора открыла глаза — по крайней мере тот, который видела Нелл. Взгляд передвинулся, поймал Нелл и наполнился каким-то глубоко печальным чувством. Глаз закрылся.
— Нора, встань. Нам нужно поговорить.
— Потом. Очень спать хочется. — Глаза по-прежнему были закрыты.
Нелл легонько тряхнула дочь за плечо. Та застонала.
— Почему ты не в университете?
— Ну, пожалуйста.
— Что происходит?
— Пожалуйста, я же тебя просила.
Нелл снова потрясла ее за плечо, на сей раз сильнее. Нора вывернулась и отползла ближе к стене.
— Отвали.
— Не надо со мной так разговаривать. — Нелл сдернула одеяло. Нора оказалась полностью одетой, не сняла даже красных кожаных кроссовок, которые Нелл когда-то подарила ей на Рождество.
Нора привстала и ухватилась за одеяло.
— Сколько ты выпила?
— Я не пила.
— Я чувствую запах.
Нора ничего не ответила.
— Что случилось, Нора? Почему ты здесь?
Нора заглянула матери в глаза, но всего на одно мгновение.
— А это уже не мой дом?
— Конечно, это твой дом. — Нелл будто со стороны услышала, как резок ее голос. — Но ты же должна быть в университете.
— В пятницу пар не будет, отменили. Я решила приехать домой на долгий уик-энд. Я ехала всю ночь, мама, и очень устала.
Объяснение звучало весьма правдоподобно, если не учитывать одного обстоятельства.
— Сегодня вторник, — сказала Нелл. Голос ее стал еще резче.
— Да? — Нора уставилась на нее отсутствующим взглядом.
— Что случилось? — продолжала Нелл. Она повторила вопрос, теперь уже тише. — Скажи мне.
— Ничего.
— У тебя проблемы с учебой? Что-то посерьезнее, чем испытательный срок?
— Мне нужно отдохнуть, мама. С учебой все нормально.
В дверном проеме возник Клэй.
— А в сообщении на нашем автоответчике говорится обратное, — вклинился он.
— Отлично, — сказала Нора. — Вот и Хозяин явился.
— Не смей говорить так с отцом.
— Он мне не отец.
Нелл встала с кровати. Родная дочь ее разочаровала, впервые в жизни разочаровала по-настоящему.
— Ты говоришь как маленький ребенок. Никто никогда тебя не обманывал на этот счет. Но, как тебе самой должно быть известно, Клэй твой настоящий отец во всех смыслах, за исключением биологического.
— Это исключение только подтверждает правило, мама и папа.
— Твою грубость ничем нельзя оправдать, — сказала Нелл. — Скажи на милость, что происходит?
— Ничего, — сказала Нора, закрывая глаза. — Все классно.
В комнате повисла тишина. Свет из коридора отражался в глазах игрушечных зверей: медведя, львов, тигров, слонов, жирафа. Наверху обезьянки зашевелились в потоке воздуха.
— Пускай отоспится, — тихо промолвил Клэй. — Потом поговорим.
Спустившись, Нелл прослушала сообщение на автоответчике и перезвонила декану. Тот исключил Нору за пропуски уроков истории, что являлось нарушением условий испытательного срока.
— Истории? — Странно. История всегда была любимым предметом Норы, на первом курсе она даже выиграла приз за знания в этой области — биографию Самюэла Адамса.
— Вообще-то она пренебрегла всеми занятиями, — сказал декан. — Просто так сложилось, что отчет преподавателя истории я получил первым.
— А ей не могут дать еще один шанс? — спросила Нелл.
— Это и был ее «еще один шанс», — отрезал декан. — В прошлом семестре она тоже пропустила много занятий. Впрочем, не так много, как сейчас. Она вам разве не рассказывала?
Клэй наблюдал за женой, сидя на другом конце стола. Нелл промолчала.
— Нора может подать документы на повторное поступление следующей осенью, — сказал декан. — Мы же видим, что она очень умная девушка.
— Что… — начала Нелл, но осеклась. И вдруг выпалила: — Что с ней случилось? — Довольно нелепо, что такой вопрос мать задает декану.
Последовала долгая пауза. Наконец декан процедил:
— Некоторым детям, ну… Им нужно время, чтобы найти себя.
Нелл повесила трубку. Они сели в машину — не в патрульную, а в пикап Клэя, так как это было их личное дело, — и отправились в автосервис Йеллера, чтобы взглянуть на «миату» — подарок Норе к окончанию школы, купленный новехоньким неполных два года назад.
— Я бы не сказал, что машина не подлежит ремонту, — успокоил их Йеллер. — Ваша дочь не пострадала?
— Нет.
— А это главное, я всегда так говорю. Завтра утром я пришлю к вам монтажника.
Они поехали домой.
— Она врезалась в припаркованную машину, прежде чем Тимми успел ее остановить, — сказал Клэй. — А потом попыталась уехать. Будь это кто-то другой, мальчуган точно надел бы на него наручники.
— О боже. — И тут Нелл осенило. — Что ты имеешь в виду?
— Норе могли бы инкриминировать по крайней мере три нарушения. Это не считая вождения в нетрезвом виде.
— А тест на алкоголь он ей делал?
Клэй мотнул головой.
— Он вообще не завел протокола. Но я не стал бы его винить.
— В смысле?
— Ты же сама знаешь, как нужно было бы поступить.
— Ох, Клэй… Ты ведь видел ее, видел, как уязвима она сейчас. Она бы не выдержала всего этого — разбирательств, судов, штрафов и прочего.
— Но если бы на ее месте оказалась другая девушка…
— Я знаю. И знаю, насколько ты… принципиальный человек. Мне ли не знать? Но ты же сам говорил, что любая ситуация предоставляет свободу действий.
— Совсем небольшую. И в разумных пределах.
— Нора ни разу не попадала в аварии. И, разумеется, мы сами отберем у нее права, а срок определишь ты.
Клэй замолчал.
— К тому же никто не пострадал.
На шее у него пульсировала жилка.
— Я переживаю за нее, Клэй. — Переживания имели физическое проявление — Нелл не хватало воздуха, словно она тонула.
— Я тоже. — Клэй сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнул. — Она ведь и моя дочь.
Глава 9
«Шарк-шарк-шарк». Лежа на нарах, Пират уловил этот звук. Звук ему нравился: напоминал о барабанщике, с которым они когда-то давно вместе играли. Пират знал, что это лишь шаги охранника-латиноамериканца с седоватыми усами, но предпочитал воображать игру барабанщика, чье имя теперь даже не мог вспомнить. Зато помнил, как тот продал ему кастет, помнил даже точную цену: двадцать три доллара. Песню «Твоя опять взяла» играют по таким аккордам: Е, В7, Е, А.
«Шарк, шарк». Затем — голос охранника из-за решетки:
— Эй, Пират.
Пират, лежавший лицом к стене и, как обычно, теребивший золотую закладку, недовольно хрюкнул — или, по крайней мере, подумал об этом.
— Можешь забыть о своем слушании. Нэппи Феррису отстрелили башку.
Пират ничего не сказал. Был ли он умиротворен? Да. А умиротворение в его положении означало молчание.
— И знаешь еще что? — продолжал охранник. — Ходят слухи, что ребята из «Восьми пятерок» имеют на тебя зуб. С чего бы это?
— Я ни с кем не ссорился, — сказал Пират. Но в тот же миг невольно прикрыл здоровый глаз рукой.
— Может, подашь прошение о переводе в охраняемое крыло? На случай если кто-то сам поссорится с тобой.
В охраняемом крыле придется каждый день проводить двадцать три часа в абсолютном одиночестве. В одиночестве сохранять умиротворение гораздо труднее. Пират по-прежнему молчал, упражнялся в молчании, которое, как показывал опыт, являлось первостепенным правом человека. Глаз его находился под надежной защитой большой сильной ладони.
— Ну да, — сказал охранник. — Да тебе, наверное, и не разрешили бы.
Нелл плыла по дорожке бассейна. В этот раз она сразу нашла нужный ритм и ей не пришлось заставлять себя почувствовать воду или представлять себя наездницей. Все происходило само собой. Ее освобожденный разум отправился в странствие, которое вскоре привело к одной из картин музея, любимейшей картине во всей экспозиции — «Предсказательнице» Караваджо. Предсказательница гадает мужчине по руке. По глазам видно, что она отчетливо видит его судьбу, но счастливая ли это судьба? Нелл никогда не могла понять сути ее пророчества. Она так много времени провела, разглядывая картину, что образ, возникающий у нее в голове, полностью совпадал с реальным изображением на холсте. И сегодня, рассекая воду в бессчетных кругах, она ощутила, что у того мужчины все сложится удачно.
Нелл проплыла последний круг, выскакивая с разрывающимися легкими на первом гребке и погружаясь целиком на втором. Выбравшись из бассейна, все еще задыхаясь, она увидела Нору. Та сидела в шезлонге в шортах, мужской рубашке и солнцезащитных очках и читала газету.
