– А как же мы с Мишкой?
– А вас Господь определил ко мне.
– А если Он и тебя захочет взять?
– Останется матушка.
– А если и матушку?
– Так есть ведь Торопцевы. Да мало ли добрых людей на свете! Не пропадёте, Сашунька! Так и братику своему передай, если он тоже станет вопросы задавать. Не будешь больше тужить?
– Не буду, – сказал Саша.
Но тут же заплакал и уткнулся батюшке под бороду.
37
Лютые морозы выжгли партизан из окрестных лесов. Тайком пробрались они кто куда. У кого-то в здешних краях были отчие дома, родители да родственники, разбрелись мужики по своим – как будто мирные хлебопашцы, и оружия сроду в руках не держали.
Некоторые из партизан укрывались и под куполами Псково-Печерского монастыря. И уже не роптали: мол, под поповским крылом не станем прятаться…
Зазимовал в родном селе и Алексей Луготинцев. А в сарае под сеном он сделал укрытие для товарища Климова. Лишь однажды немцы приходили поглядеть, что да как, из винтовки пальнули разок, «для орднунга», в сеновал, но, к счастью, в того, кто там сидел, не попали.
Время от времени Алексей докладывал товарищу Климову обстановку:
– Немцев в селе осталось совсем немного. Гонят ихнего брата на восток. Стало быть, война развивается для нас успешно. А поп здешний немцам продолжает и так и сяк прислуживать. Организовал по окрестным селениям сбор продовольствия и тёплых вещей. И всё это отправлено к немцам на фронт!
– Гадина долгополая! – возмущался товарищ Климов.
– Убью его!
– Погоди, Лёша, сейчас нам активные акции нельзя проводить. Немцы озлоблены: казнишь попа, вызовешь их на провокацию: основательно возьмутся за проверки и всех наших, кто, как я, вынужден нынче прятаться, из нор выудят. Погоди, по весне вернёмся в леса, тогда и учиним над предателями справедливый суд!
38
К концу года немцы стали невесёлые. Однажды после богослужения отец Александр и Торопцевы вышли из храма, а навстречу пятеро немцев, морды у всех злые. А тут ещё Костик Торопцев – сделал вид, что стреляет в немца из деревянного самодельного пистолета:
– Кх! Кх! Кх!
Шутка не понравилась.
– Ach du kleiner Pack! Na komm mahl hier![6] – рявкнул один из фашистов и передёрнул затвор винтовки.
– Костя! Паршивец! – Торопцев схватил сына за шкирку, потащил за собой, прижимая к себе. Немцы ещё долго что-то рокотали им вслед.
– В Закатах немцев осталось что кот начихал, – говорил отец Александр. – Скоро и этих немцев на фронт угонят. Я был во Пскове, встречался с митрополитом, и он мне тайком сообщил: Москву не удалось взять. Мало того, с начала декабря Красная Армия перешла в наступление и отбросила немца от Москвы.
Дом, в котором жило семейство отца Александра, опустел – уехали и офицеры, и их подружки. Вновь можно было вздохнуть свободно, говорить, не таясь. Перед самым Новым годом батюшка переселил к себе и Еву, при этом с радостью вручив ей новую метрику:
– Отныне ты, Муха, по документам будешь моя законная дочка, Ева Александровна Ионина. И, стало быть, особо прятаться тебе уже незачем.
– А Миша и Саша?
– Они также мною усыновленные. И молитесь о здравии раба Божия Иоанна Фрайгаузена – это он мне поспособствовал. Был некогда Мюнхгаузен, а этот – Фрайгаузен, совсем другое – не болтун, не фантазёр, а что пообещает, всё выполнит.
Ева, в отличие от иных и многих русских, была особенно пытлива в изучении основ православной веры, старалась во всё вникнуть, хорошо знала церковную службу. Особенно охотно она пела в церковном хоре. Когда матушка что ворчала против неё, отец Александр с готовностью возражал:
– Вот ты, Аля, тридцать лет жена священника, а до сих пор многого толком не знаешь, путаешься, «Херувимскую» всякий раз на разные лады поёшь, хор из-за тебя сбивается. А муха, хотя ещё совсем юная дева, быстро всё схватывает.
– У них нация такая хваткая, – вздыхала матушка.
– Несть ни эллина, ни иудея, а, по слову апостола Павла, токмо те, кто со Христом, и те, кто против Него, – наставлял священник.
– Уж они-то, если со Христом станут, живо Христа от нас отвадят!
– Глупости и более ничего!
– Ох, сподобил меня Господь на старости лет нежданно-негаданно заполучить дочь из картавых!
– И вовсе она не картавит.
– Ну и целуйся с ней!
– А вот настанет Пасха – и поцелуюсь.
39
Морозы никак не смягчались. Дров на отопление храма в Закатах уходило не меряно, а всё равно во время службы всегда стоял пар, стены плакали, а народ, толпясь поближе к ограде клироса, переминался с ноги на ногу и постанывал, обмерзая.
Отец Александр старался исповедь принимать быстро, зачастую совершал общую, а проповеди сокращал как мог. Перед Рождеством он спохватился, что в храме нет большой рождественской иконы, и отправился в Псков.
Стояло солнечное и морозное утро, по новому стилю тридцать первое декабря, конец проклятого сорок первого года. Едучи в санях с Торопцевым, отец Александр любовался зимней природой и читал стихи Пушкина:
Мороз и солнце, день чудесный!Ещё ты дремлешь, друг прелестный,Пора, красавица, проснись…
Тут он вспомнил: завтра ведь вдобавок и его день рождения!
– Если по юлианскому стилю, то завтра ещё только девятнадцатое декабря. А по григорианскому – первое января. Приятно в один день с Новым годом родиться. Хотя это и неправильный Новый год. Мне уже немцы предписание прислали, чтобы я в своём храме всё переводил с юлианского календаря на григорианский. Но тут мы будем крепко стоять, ибо григорианский календарь есть пагубное заблуждение католиков, от которого у них расшатываются все устои. К примеру, французы даже перестали почитать свою народную героиню Жанну д’Арк, а она была святая и приняла мученическую кончину на огне. Пройдёт война, я буду ходатайствовать, чтобы рассмотрели вопрос о её канонизации у нас. Но это не сейчас. А ещё мне нравится, что в мой день рождения отмечается и память русского богатыря Илии Муромца, принявшего монашеский сан в Киево-Печерской лавре. Так что завтра мы с Ильёй Муромцем будем принимать поздравления!
40
В Пскове ждали две новости. Во-первых, отец Николай по слабости здоровья оставил Псков и уехал в свой рижский приход, а на место руководителя Псковской Православной миссии назначили доброго знакомого отца Александра, протопресвитера Кирилла Зайца.
Он и сообщил:
– Теперь я тут буду рукоправить. А завтра, отче, у нас важнейшее событие! Переносим в кафедральный собор чудотворную икону Тихвинской Божией Матери.
– Как Тихвинской? Она же в Тихвине!
– Была. Хранилась в монастыре как музейный экспонат. Когда немцы ворвались в Тихвин, разгорелся бой, в монастыре вспыхнул пожар, немецкий солдат увидел большую старинную икону и вынес её из огня. Затем немцы передали Тихвинскую отцу Николаю. А я, заступив на его место, получил благословение от высокопреосвященнейшего митрополита Сергия перенести её в наш кафедральный собор.
– Тогда мне сам Бог велел у вас до завтра задержаться. Хотел выпросить тут кое-что, да и домой, ан нет…
– А что выпросить?
– Хорошая рождественская икона мне нужна к празднику, у меня в храме нету.
– Найдём.
Перенесение Тихвинской в кафедральный Свято-Троицкий собор Псковского кремля проходило в день рождения отца Александра, и он не уставал повторять, что и не чаял такого подарка!
При свершаемом торжестве на Соборной площади присутствовали и немцы, в основном из комендатуры города, были здесь Лейббрандт и Фрайгаузен, которых с лёгкой руки батюшки все за глаза именовали Розенкранцем и Гильденштерном.
– Тевтонцы требуют новых отмежеваний от Московской Патриархии, – сказал отцу Александру отец Георгий Бенигсен. – Сейчас отцу Кириллу придётся выкручиваться.
Он и впрямь произнёс слова, которые должны были удовлетворить присутствующих немцев:
– Большевики подвергли Православную Церковь неслыханному, зверскому гонению. Тысячи и тысячи умученных, убитых священников, монахов, прихожан. Разрушенные храмы, поруганные реликвии. Ныне на эту власть обрушилась Божья кара. Германская армия стоит у стен Москвы, где в Кремле укрываются вожди большевизма. Большевики силой вынудили Патриаршего Местоблюстителя Сергия Страгородского, митрополита Московского и Коломенского, подписать воззвание с призывом к народу сопротивляться германским освободителям. Мы знаем, что митрополит Сергий Страгородский – человек глубоко верующий и не мог по доброй воле подписать это воззвание. Ибо он понимает, что Германия несёт России свободу. Новая власть, в отличие от антихристовой советской власти, открывает храмы, возрождает приходы, возвращает нам святыни. Сегодня один из таких радостных дней возрождения. Чудотворная Тихвинская икона Божьей Матери, бывшая при большевиках предметом поругания, вновь станет здесь, в Свято-Троицком храме, предметом глубокого и благоговейного поклонения.
