— Мы хотим осмотреть, в каких условиях проживают дети! — неприязненно добавила вторая. — Все нарушения будем фиксировать в акте!
— Вот и замечательно, — любезно кивнула я и ещё раз улыбнулась, — фиксируйте, пишите всё в акт, чтобы ничего не прошло мимо. Контроль прежде всего. А сейчас проходите, пожалуйста, на кухню. Попьем чаю. Я пирог с грибами и капустой как раз испекла.
На лицах дамочек возникло то странное выражение, с которым начинающие вегетарианцы смотрят на сочный стейк.
— Мы работать пришли! — чуть помедлив, вызывающе заявила первая.
Вторая промолчала, сглотнув слюну.
Ладно, зайдём с козырей, — решила я, и вслух сказала:
— Да никто же вам работать не мешает, но ведь сначала я должна вам рассказать общую ситуацию. Правильно? А почему нельзя слушать мой рассказ и одновременно попить чай? Тем более, что я ещё и сахарных булочек с корицей напекла.
В животе второй так квакнуло и заурчало, что она аж покраснела:
— Не успела пообедать, — извиняющимся тоном сказала она и печально вздохнула.
— Ой, с этой работой всегда так! — поддержала её я, — я сама, бывает, как засяду за отчёты, то аж до самого вечера сижу и даже чай попить забываю…
— А дети где? — сурово молвила вторая, демонстрируя, что всё земное ей чуждо, когда есть священный долг.
— Анжелика ещё в школе… — начала отвечать вопрос я, но первая сурово перебила:
— Вы время видели? — она поджала губы и что-то черканула в блокноте, — получается, контроль за режимом ребёнка отсутствует.
— Да, видела, — кивнула я и пояснила, — Анжелика заканчивает девятый класс. Скоро выпускной вечер и девочки готовят трёхактное театрализованное представление, поэтому у них репетиции до девяти.
— И вы верите ей? — изогнула бровь первая дама.
— Так нас классная руководительница всех собирала, и мы, родители, так договорились, чтобы вместо дискотек этих всяких — школьный театр сделать, — пожала плечами я и добавила, обращаясь к первой, — ой, вам же неудобно записывать в блокнот на весу. Идёмте на кухню, чаю попьём и как раз я на все вопросы подробно отвечу. А вы всё и запишете, чтобы аккуратно было и потом не переписывать по сто раз.
Дамы ещё немного посомневались, повыделывались, чтобы я их поуговаривала, но потом-таки с облегчением прошли на кухню.
— А в тесто для булочек я ещё немного сливочного масла добавляю, тогда они такие вот получаются, — доверительно сообщила я и решила закрепить эффект, выдав ещё один кулинарный «секрет», — а для помадки я творожный сыр и кусочек сливочного масла беру.
И долила обоим дамочкам ещё чаю.
— А где вы его берете? — забеспокоилась вторая и цапнула ещё одну булочку.
— Так самый обычный творог беру. Просто нужно хорошо перетереть и добавить туда…
В общем засиделись мы за булочками долго, я завалила их рецептами, которые в том, моём времени были обычными, а здесь этого ещё не знали.
— А мальчик где? — наконец, отвлеклась от увлекательного процесса поедания мучного первая дама, Александра Викторовна, так её звали.
— Ричард в больнице, — сказала я. — С переломом.
— Что с ним случилось? — вскинулась Александра Викторовна и зорко впилась в меня водянистыми глазами чуть навыкате. — Как это вы не уследили?
— Так он в школе травму получил, — вздохнула я, — на переменке.
— У него плохое поведение? — с подозрением посмотрела на меня Александра Викторовна и опять раскрыла блокнот.
Сейчас начнётся, — подумала я, прислушиваясь: в подъезде хлопнула дверь по соседству, послышались голоса, шаги, которые через минуту затихли. Никак Всеволод Степанович свою паству обратно увёл. Интересно, чем там всё закончилось? Победила Райка или Слово Божье? Было ужасно любопытно, но надо было что-то отвечать этим дамам, поэтому я сказала:
— Да нет, с поведением там всё нормально, — я рассеянно помешала ложечкой чай и вздохнула, — но наверняка сказать не могу: сейчас ещё идёт следствие. Говорят, специально его толкнули.
— В каком смысле специально? — чуть не поперхнулась булочкой вторая, Людмила Ильясовна.
— Вот и следователю это интересно, — пожала плечами я и наябедничала, — сами же видите, как нас обложили: ребёнка на месяц в травматологию загнали, опеку натравили, дом отца без моего ведома продали…
Договорить я не успела, раздался звонок в дверь.
— Открыто! — крикнула я.
Дверь скрипнула и на кухню заглянула сияющая, как ясно солнышко, Ивановна:
— Любаша, получилось! Спасибо тебе огромное! — затем, рассмотрев, что люди незнакомые, сконфуженно ойкнула, — я помешала?
— Да нет, Ивановна, — покачала головой я, — садитесь чай пить, или хоть пирога с собой возьмите.
— Пирога возьму, — обрадовалась Ивановна, — они у тебя вкусные. Я благодаря твоим пирогам из больницы живой вернулась. Спасибо тебе, Любашенька. Если бы не ты…
Она всхлипнула и сконфуженно вытерла глаза платочком.
— Да не за что, — ответила я, накладывая куски пирога и булочки на тарелку ей с собой, и аккуратненько направила разговор в нужное мне русло, — вот как раз из опеки ко мне товарищи пришли. Помните, ваша Райка денег требовала, иначе опеку натравит? Видимо, таки надо было давать, наверное, а то теперь даже и не знаю, что будет…
— Вы о чём? — округлила глаза Александра Викторовна, да и Людмила Ильясовна тоже вскинулась.
— Да вот беда у нас в подъезде приключилась, — начала свой рассказ я, радуясь, что вроде, как и получилось.
И в красках живописала, как алчная Райка сперва чуть не оставила старушку без квартиры, а когда не вышло, потребовала с меня денег за детей.
— Что-то вы фантастики явно начитались, — неодобрительно покачала головой Александра Викторовна.
— Да я и расписку показать могу, — деланно-равнодушно пожала плечами я.
— Покажите! — моментально велела Александра Викторовна.
— Хорошо, сейчас принесу, — я вышла с кухни, оставив неприкрытой дверь, чтобы было слышно, как благодарная мне Ивановна поёт дифирамбы мне и ругает Райку.
В общем, от опеки отбилась, за квартиру Ивановне порешала, но переволновалась, конечно, изрядно.
Видимо поэтому на работу я пришла не в очень благодушном настроении. А проще говоря, злая как собака. Хорошо, Степан Фёдорович был на участке, так что можно было поработать спокойно.
Я вытащила из верхней папки наугад несколько чистых бланков и принялась заносить туда цифры из большого гроссбуха. Работа была механической и совершенно не мешала мне думать. А размышляла я о том, как вернуть дом любашиного отца. Вчера он до позднего вечера ходил по магазинам, искал семена поздних сортов.
Нехорошо, если я после того, как обнадёжила старика, оставлю вопрос открытым. Причём тянуть с этим было никак нельзя. И не потому, что он мне мешает, нет, старичок оказался деликатным. Но видно же было, как он мается.
Поэтому я себе поставила срок — неделя. За неделю я обязана найти решение и на выходных мы с детьми должны отвезти его в деревню.
Затем мысли перескочили на финансы. А финансы почти поют романсы. Нет, те деньги, что оставил Скороход, плюс немного из Любашиной заначки, плюс жиденькие вкрапления зарплаты — с голоду мы не пухли. Пока ещё не пухли. Но нужны нормальные деньги.
И как можно быстрее.
А ведь ещё нерешенная проблема с Виталиком…
Но додумать мысль мне помешал стук в дверь.
— Войдите! — авторитетным голосом сказала я и с важным видом принялась записывать цифры в бланки.
За время работы здесь я убедилась, что если с людьми по-простому, то начинают лезть на голову. Поэтому приходилось изображать дистанцию.
Дверь открылась и в кабинет заглянула Гала:
— Можно?
— Проходи, Галина, — кивнула я и добавила. — Случилось что или так?
После того, как ей тоже не повезло на рынке я таки смогла устроить её в наш ЖЭК, на своё бывшее место и на тот же участок.
— Да я посплетничать, — сообщила Галя.
— Садись, — я указала на стул напротив и предупредила: — у нас минут десять-пятнадцать. Скоро Фёдорович вернётся.
