Вездеход остановился рядом, загремев, словно носорог в латах. Я уж замер, собрался, не зная чего ожидать, как люк наверху распахнулся и выглянул Рашид Джиганшевич.
– Я по работе, – хмуро сказал он. – Тасю беру с собой проветриться… Вы со мной?
Я ещё раз оглядел суровый борт и понял, что отказать себе в удовольствии поездить на настоящем военном вездеходе, не могу. Не тратя времени, я махнул на подножку и с трудом забрался в кабину. Но как не тесен был вход, а внутри оказалось ещё теснее да, при том, и потолок грозил вдавиться мне в макушку – пришлось сжаться и нагнуть голову.
Я сидел справа, Профессор за рулём, а между нами, на сиденье, в гнездовье свитеров и телогреек, что-то раскапывая, пыхтела шиншилла. А я-то думал, она только со мной такая спокойная бывает.
Профессор с места кинул машину вперёд, набирая скорость. Вокруг всё загремело, заревело, засвистело, словно я попал внутрь большой погремушки. Одной рукой держась за металлический поручень, другой прижал к себе Тасю и порадовался, что старушка уже почти не слышит. Какофония та ещё была.
Ехали споро. Мелководную речушку прошли вброд, не тратясь на объезд. Горку взяли так, что казалось, на гусеницах кошки скалолазов припаяны. Не помехой оказывались и пара обрушенных замшелых стволов елей, и завал на дороге. Профессор – одетый в серый таёжный анорак и скинутую на плечи балаклаву – казался воплощением сосредоточенности. Он не отрывался от дороги, а худые руки уверенно держали рычаги.
Как стали взбираться в горку сперва на возвышенности показался посёлок – два десятка ветхих домишек да сельпо – а дальше, за ним – море. Оно ударило по глазам белыми бликами солнца на чёрном атласе волн. Словно ртуть разлилась до горизонта. Могучая, тяжёлая, полная силы, дремлющей под каждым буруном, под каждой складкой.
Профессор повёл вездеход влево от посёлка, прямиком в лес, а там остановил его только возле небольшой бетонной будки. Заглушил мотор и накинул балаклаву на лицо.
– Останетесь здесь. Я ненадолго, – предупредил он и споро махнул с вездехода. Пошёл к белому зданию, отпер дверь, и скрылся внутри.
Я задумчиво чесал Тасины ушки и размышлял о том, почему заведующий лабораторией живёт один. По всему выходило – не от хорошей жизни. А тут ещё и станция японская…
Вернулся он действительно быстро. Влез в машину, скинул маску и поморщился, поясняя:
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Все используемые в произведении хайку взяты из книги «Японская поэзия хайку XVI – XVII веков». Автор стихов неизвестен. Авторский перевод Дмитрия Серебрякова.
2
Незаконченная цитата песни М. Щербакова «Ковчег»: «Но всё это такие пустяки в сравнении со смертью и любовью».
