И я снова молча согласился. Обидно.
Под ногами хрустели камни, но все больше становилось травы, постепенно затягивающей тонкими зелёными тельцами серое крошево. Мы отходили от плаца, от стройки, от строений к ограде территории, где дрожали лапы кедров, нависая над колючкой забора. Где издалека уже виделась пушистая полянка, зелёным пятном в крапинку коричневых шишек.
Чахлый задумчиво окинул взглядом территорию, старательно избегая взгляда на меня:
– Берга вчера в город отправили. Доктор сказал, перелом со смещением. Ты ему разлохматил голенную кость. Это вообще как?
Как? Есть такой удар в каратэ. «Чудан цуки» называется… Только делать его надо правильно. И заниматься годами по две тренировки в день. На чём пожёстче. Ну и иметь такие грабли, как у меня.
Чахлый на ходу задумчиво покосился исподлобья и вдруг резко остановился:
– Покажь руки!
Я понял. И молча вытянул ладони тыльной стороной вверх.
Чахлый к давно стёртым мозолям не прикоснулся. Только мазнул взглядом, а потом глянул дальше, на запястья и удовлетворённо кивнул. И снова тронулся к зелёному пятачку.
– Сандаловое масло? – поинтересовался он.
– Детский крем, – угрюмо отозвался я. На масло тогда денег бы не хватило.
Чахлый хмыкнул – глаза зажглись весело, а вот лицо не изменилось, оставшись таким же напряжённо-сжатым.
– Пястья у тебя лошадиные, да, – поощрительно кивнул он. – Удар хорош. Да и борьбу показал неплохую… Универсал?
– Смешанный стиль, – отозвался я.
– Один хрен, – кивнул он и снова потянулся за сигаретой. – Хорошо ты обезьяну вчера уработал. Командир был в восторге.
Тут до меня стало, наконец, доходить, в чём дело.
– А ты, значит, – я остановился, – не в восторге?
Он успел пройти ещё шаг и после развернулся.
Я прислушался к себе. Нет, огня не было. Тишина. Значит, разойдёмся миром.
Чахлый задумчиво покосился на сигарету:
– Почему же.
Бросил окурок и затушил коротким твистом, размалывая его по камням. И впервые взглянул мне в глаза. Приземистый, крепкий, он смотрел исподлобья снизу вверх, словно набычился перед боем. Разве только не приплясывал, стремясь подавить взглядом.
– Мне тоже. Понравилось, – наконец отозвался он. – Быстро сработал. Только невнятно. Не понятно ни черта…
И…
Наклонился, группируясь…
рванулся мне под ноги…
Плечом в «солнышко», руками под бёдра…
Приподнял, стискивая до боли…
С натугой оторвал от земли…
И…
Кинулся мне в ноги. Классическим, отработанным многократно борцовским приёмом.
И можно было сделать десяток разных техник, но я уже понял, чего он добивался. Потому – шагнул в сторону, как вчера, и подхватил руку, ещё стремящуюся схватить убежавшее тело. Повернулся, влился в поток его движения, и чуть подсел, приноравливаясь к броску.
Чахлый прыгнул до того, как я придал его телу ускорение болезненным давлением. И естественно стал уходить из захвата плеча. Неудобно вывернул мне запястья – до хруста напряглись сухожилия, и пальцы разжались – плечо начсмены выскользнуло. И через пелену огня в сознании я не видел его движений дальше. Но чувствовал кожей. Чахлый пал на землю спасительным нырком и тут же подбил мне ноги.
Рушась, я вскинул в защиту руки, но тот всё равно прошёл – крепкие, словно калёные, ладони вбились мне в запястья и опрокинули навзничь. Воздух из груди вышибло сильным ударом о камни. Другое дело, что подмять вояке меня не удалось. Пока я не успел подняться, он начал молотить сверху. Явно торопился, понимая сам, что выносливости не хватит, если бой затянется. Но и мне не хотелось словить в голову за-ради чего-то там хорошего настроения. Отдав на откуп мощному граду ударов запястья, я подловил момент и нырнул в сторону. Чахлый провалился в удар, вошёл кулаком в камни. С присвистом выдохнул, ощериваясь.
Тут я его и свалил. Выбил колено, цапанул за ворот и опустил мордой в каменную крошку под тонким травяным покровом.
У него и мысли не возникло действовать как-то непредсказуемо – руки прикрыли голову и на мгновение вояка остался безоружен. Я оседлал его плечо и, пав на спину и тем перевернув его, аккуратно – не дай бог оторву, что плохо природа пришила, – взял руку на слом. Классическим, хорошо натренированным приёмом.
Чахлый сопел где-то под икрой, потел, шипел от боли, а я неторопливо наворачивал его локоть себе на бедро.
– Пилять! – выдохнул вояка и коротко стукнул ладонью по моему голенищу. – Пусти, слоняра.
Я и отпустил.
Откатился, сел в пол-оборота, исподлобья оглядывая местность. Чахлый неспроста отвёл меня подальше от плаца и административного корпуса, но всё равно не далеко мы ушли. И теперь от барака охраны к нам бежала пара бойцов, грохоча берцами по камням. Да и возле стройки мужики всполошилась.
А начсмены валялся на камнях, задумчиво наминая локоть, и, щурясь, смотрел в небо.
Когда подбежали охранники и встали, неуверенно смотря на лежащего командира и направляя на меня автоматы, я глянул через плечо – молодые ребята со следами похмелья на давно небритых рожах глазели на нас, вольготно расположившихся на редкой травке, и сопели после пробежки. Их неуверенность буквально смердела боязнью. А меня даже раздражать стала ситуация – второй раз за сутки смотреть в стволы просто потому, что у кого-то дурная голова рукам-ногам покою не даёт!
Чахлый поднялся, сел, угрюмо глянул на своих людей и коротко мотнул головой.
Лица ребят затвердели. Ума на то, чтобы не показывать своё отношение к произошедшему, хватило. Откинув автоматы за спину, бойцы развернулись и потопали обратно к лагерю, на ходу раскуривая сигаретки. Может быть, начсмены с каждым новым «бойцом» тут на травке разминается, проверяя на зуб, а может быть, «кто в армии служил, тот в цирке не смеётся».
Чахлый, оставаясь всё так же угрюмо-спокойным, потянулся, с хрустом вытянув позвоночник, и сощурился на меня:
– Слоняра, – повторил он, но теперь в голосе звучала неприкрытая зависть.
Я пожал плечами:
– Каким мамка сделала, – коротко отозвался я.
Тут моих заслуг уж точно нет.
Начсмены усмехнулся.
– Я тут, почитай, ни с кем на равных не мог размяться. Будет теперь кому бока наминать, – усмехнулся он. В глазах прыгали чёртики. – Да и тебе пободаться не помешает. Не всё конягой по периметру скакать.
Я степенно кивнул. Спору нет – не помешает.
Чахлый задумчиво потёр щетину и, глядя на ладонь, спросил:
– Но что ты сделал – я не понял. Залома не было – точно. Какого беса я свалился?
В пору было довольно хмыкать. Признание такого мужика, как Чахлый, в том, что ничего не понял, сродни признанию поражения. Но улыбаться я поостерёгся.
– Я подсуетился, – и поднялся на ноги. – Давай ещё раз.
Начсмены пружинисто поднялся. Глянул остро снизу вверх и попёр мне в ноги, теперь уже медленно, как и нужно при отработке неизвестного приёма.
– Тут, – я обозначил захват под плечо. – И тут, – с разворота, уходя от толчка в таз, я вложил массу в подмышку нападающего. Ни боли, ни ломки, но стоять, когда сам согнулся в три погибели, а тебя ещё и за подмышку носом в землю направляет чужеродная масса, невозможно.
Упасть от мягкого исполнения он, конечно, не упал, а пробежал пару шагов, согнувшись в поясе, перебарывая желание рухнуть. Остановившись, распрямился и обернулся. На лице застыло задумчивое выражение, в глазах плёнка равнодушия – прокручивал в голове только что происшедшее.
– Ещё раз, – хрипло сказал он и снова кинулся мне в ноги.
Я повторил.
На этот раз Чахлый из приёма сделал шаг и мягким перекатом ушёл вперёд, разрывая дистанцию. В бою я бы его, пожалуй, не упустил, но тут лишь технику показывал, потому разжал пальцы, давая напарнику выпорхнуть на землю. Чахлый мягко кувыркнулся – плечи, бёдра, стопы, – и поднялся в стойку уже шагах в трёх от меня.
– Хорошо, – кивнул он.
Меня на мгновение жгучий интерес прошиб – а вот решится ли сразу попробовать или пойдёт новой техникой мелочь свою пугать? Чахлый расставил ноги и, набычившись, развёл руки:
– Давай! – скомандовал он.
Я пошёл на него, до последнего оставаясь прямым, а потом не особо торопливо нырнул вниз. Хоп! Обхватил бедро, наваливаясь плечом в живот. Ну же! Чахлый опаздывал, уже надо было… Но тут же мой корпус словно подхватило и протащило дальше – вперёд, в землю, куда до того я стремился опрокинуть противника.
Я расслабил руки, выскальзывая из захвата, и кувырком по травке ушёл от противника. Поднялся, повернулся к Чахлому.
Тот стоял, чуть склоняясь – не рассчитал, видимо, по первому разу, да и утащило его за моей ускользающей массой вслед.
– Ещё! – рявкнул Чахлый.
Я пожал плечами и двинулся на второй заход.
