Рейтинговые книги
Читем онлайн Крейсерова соната - Александр Проханов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 125

Подводный крейсер «Москва» с размозженной головой лежал на дне, среди оседающего ила, и сквозь трещины корпуса тянулись к поверхности непрерывные вереницы пузырей. Воздух уходил из отсеков, и черная ледяная вода заполняла пустоты. Уцелевшие моряки в хвостовой части лодки, под блеклыми желтыми светильниками, облаченные в скафандры, слушали звуки моря, сквозь которые иногда долетали металлические удары и скрипы. Это могло означать, что на поверхности кружат корабли-спасатели, ощупывают дно эхолотами, барабанят по корпусу лодки ультразвуковыми посылками. И тогда моряки начинали дружно стучать в стены железными ключами, кувалдами, надеясь, что звук ударов будет уловлен гидрофонами.

Так продолжалось более суток, а потом все звуки исчезли, и наступила тишина глухой, непроницаемой толщи. На лодку навалилась тупая тяжесть полярного океана. Светильники стали тускнеть, превращаясь в оранжевые пятна. Холод был нестерпим, и моряки, сберегая остатки кислорода, скрючились у стен, глядя на рыжие, как мандарины, отражения, плавающие на мокром полу.

Аккумуляторы резервного питания сели, свет погас, и в этом ледяном мраке, где раздавалось звонкое падение капель и слышался чей-то кашель и хрип, всем сразу, как внушение, явилось знание о неизбежной смерти. И они стали шарить в потемках, нащупывая друг друга. Так живое и беззащитное, случайно возникшее среди непроглядного Космоса, цепляется за другое живое, стараясь сохраниться в беспощадном мироздании.

Кислород кончался, и загазованный воздух, в котором плавали частички ядовитых эмульсий, металлической пудры и расплавленных пластмасс, – ледяной отравленный воздух попадал в кровь, порождая галлюцинации.

Мотористу в дурмане казалось, что он сидит в деревенской горнице, среди гуляющей и пьющей родни. На столе, на жаркой сковороде, желтеет яишня. Стаканы с водкой сталкиваются и звенят. А он сам на табуретке растягивает малиновую гармонь и залихватски, счастливо поет: «Эх, мороз, мороз, не морозь меня…»

Радисту чудилось, что он в душной постели обнимает женщину. Мнет ее мягкие груди, нюхает потный запах подмышек, разваливает на стороны белые сильные ноги. Погружается в нее бурной, бушующей плотью, приговаривая: «Катя, люби меня, Катя!.. А я всегда тебя буду любить!..»

Электрику мерещилось, что он косит траву. Утренний луг отяжелел от холодной росы. Солнце из-за леса ложится на травы туманным блеском. Он размахивает мокрой косой, вонзает ее в шумящее сочное скопище, заваливая стену колокольчиков и ромашек. И коростель, красный от солнца, вылетел из куста и беззвучно понесся над лугом, свесив длинные ноги.

Коку виделось, что он участвует в драке. В темной подворотне на него напали громилы. Душат и давят, суют под ребра нож. И он отбивался, хрипел, сквернословил: «Хера вам, суки!.. Все одно меня не возьмете!..»

Особист, по пояс в воде, окруженный мраком, булькающими, умирающими моряками, видел перед собой жену и детей: «Лена, детки мои, прощайте… Передайте поклон родителям… Об одном вас прошу, мои милые, – не надо отчаиваться…»

Моряки один за другим затихали от безболезненных ядов, которые вместе с дыханием попадали в кровь. Словно кто-то милосердный, желая облегчить их мучения, вкалывал в вену снотворное.

Сергей Плужников, обожженный, оглушенный ударами, держался на плаву в черном ледяном рассоле, хватая разбитыми губами едкую горечь. Пальцы скребли маслянистые стены, хватались за трубопровод, из которого вытекала тягучая зловонная слизь. Он доставал головой потолок, плавал в стиснутом воздушном пузыре, высасывая из него последние глотки кислорода. Понимал, что живет свою завершающую минуту, и его сотрясенный разум исходил моментальными, словно зарницы, видениями. Влажный голубоватый асфальт с начертанными красным кирпичом квадратами, и он играет в «классики» с дворовой девчонкой. Мама несет ему в постель синюю чашку горячего молока, в котором торчит серебряная ложечка с медом. Огромный осенний тополь в золотистой листве заслоняет окно, и сквозь листву просвечивает студеное синее небо. На блюдечке, на влажной тряпице, лежит набухшая горошина, из которой вот-вот проклюнется заостренный живой корешок.

Горошина набухала, корешок трепетал, стараясь пробить эластичную кожицу. Размягченная пленка лопнула, и крохотный язычок жизни жадно вышел наружу.

Это было последнее, что он увидел, захлебываясь и теряя сознание. Стал медленно погружаться, задевая руками металлические выступы стен. И уже не чувствовал, как сквозь черный корпус лодки к нему в отсек прянул лазурный ангел. Протиснулся, сжав заостренные крылья, чтобы не повредить перья о зазубренные кромки. Прижал Плужникова к могучей груди. Вынес из лодки. Словно ракета, оставляя в океане столб расплавленной плазмы, взмыл в небо, озаряя пустые воды. Понес бездыханное тело с последними, едва уловимыми биениями жизни в сторону далекой земли, где горели россыпи ночных городов.

Глава 4

Президентский кортеж черным лакированным вихрем вынесся из розовой башни Кремля и помчался по Москве, которая расступалась перед ним, как Чермное море перед Моисеем.

Вязкое, бестолковое скопище лимузинов разгонялось жестокими милицейскими жезлами, освобождая пустые коридоры. Толпа сметалась с тротуаров, прижималась к стенам домов, ослепляемая фиолетовыми вспышками, оскаленными белыми бамперами, длинными, как темные торпеды, машинами. Сами фасады тесных московских улиц, лепные особнячки, ампирные храмы пугливо шарахались в стороны, открывая пространство для бешеных скоростей, зеркальных стекол, пылающих фар. Москвичи, открывая рот, забывали выдохнуть сигаретный дым «Мальборо», выплюнуть жвачку «орбит» без сахара, проглотить ломтик «сникерса», – глазели, как мчится их Президент на горестную встречу с родственниками утонувших моряков, которая намечалась в отеле «Рэдиссон-Славянская», пепельно-сером от траурных флагов.

В мягкой глубине бронированного «мерседеса», опекаемого со всех сторон машинами охраны и связи, Счастливчик, сосредоточенный, нацеленный в предстоящее действо словно острый и разящий скальпель, выслушивал Модельера, который, наконец, давал волю своему раздражению:

– Этот жирный, скользкий желвак Мэр и его прихвостень, мокрый и гнилой от старости Плинтус, устроили тебе провокацию! Помимо моей воли свезли в Москву несчастных вдов и сирот и собираются натравить на тебя! Сделать тебя виновником катастрофы! Устроить вселенский крик и плач и резко снизить твой рейтинг накануне царственного венчания! Такое прощать нельзя!

Они проносились мимо Пашкова дома с лепными вазонами и скульптурами. По всему классическому фасаду, вытянутый как термометр, горел показатель рейтинга. Золотой столб с электронными цифрами – «79», что означало падение на целых два пункта в связи с катастрофой подводного крейсера. Перед фасадом, на рекламном щите, красовалась огромная, рогатая бычья башка, тореадор в золоченом камзоле с алой мулетой и шпагой и надпись: «Испанская коррида в Москве. Мэр приглашает».

– Ненавижу Мэра и Плинтуса, – беспощадно заметил Счастливчик, ревниво следя за исчезающими электронными знаками, насупленной бычьей башкой.

– Они активизировали свою подрывную деятельность. Можно с уверенностью сказать, что мы имеем дело с разветвленным и хорошо спланированным заговором. Они пытаются контролировать Думу. Имеют сторонников среди губернаторов. В их руках значительная часть прессы, которую сегодня они приведут на панихиду. Даже среди олигархов, присягающих тебе на верность, существует отступник, связанный с предателями. Их цель – не допустить твоего венчания, осуществить перехват власти.

Кортеж вылетал на Новый Арбат, где в блеске витрин, среди сверкания реклам, во всю высоту многоэтажного здания пылала огненная вертикальная линия, которую венчало золотое электронное число – «79». И опять красовалась реклама «Испанская коррида в Москве. Мэр приглашает».

– Мне не страшен их заговор! – надменно произнес Счастливчик. – Я верю в мой народ, верю в мой рейтинг! Если их деятельность станет нестерпимой, я через их голову обращусь к народу!

– Не следует их недооценивать, мой друг. Плинтус, старый краб, переползающий из одной исторической эпохи в другую, помнит вавилонский двор, иерусалимский синедрион, спальню Клеопатры, византийский престол, королевские покои Карла Великого. Он обворожил Сталина, обволок сладкой слюной Хрущева, оплел интригами Брежнева, одурачил легковерного Горбачева, обольстил нашего сурового Истукана, а теперь надеется обыграть тебя. Чтобы отсечь тебя от народа, он распространяет слух, что в тебе течет еврейская кровь.

Они влетели на мост, за которым туманилась розовая остроконечная гора гостиницы «Украина». Свернув на набережную, они стремительно приближались к Киевскому вокзалу, к отелю «Рэдиссон-Славянская», где среди траурных флагов, черных, колеблемых лент сверкало электронное табло с дрожащими бриллиантовыми цифрами – «79».

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 125
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Крейсерова соната - Александр Проханов бесплатно.
Похожие на Крейсерова соната - Александр Проханов книги

Оставить комментарий