Осторожно, сдернув рукава на ладони, я кое-как выволок мертвеца из кресла. Опасаясь касаться ожогов, хотел уложить на пол, но кожа на лице убитого вдруг пошла глубокими трещинами. Раздался хруст – я едва успел заслониться рукой и задержать дыхание, как тело вместе с одеждой рассыпалось в прах, взметнув облачко невесомой пыли.
Наверное, мною двигали больше инстинкты, нежели меры предосторожности. Если б вирус, некогда убивавший меня, проник в систему жизнеобеспечения статис-капсулы, жить бы осталось недолго, никакие ухищрения вроде задержки дыхания не спасут.
Но я же в цифре! По крайней мере, так просто не загнусь. Бридж тоже вроде опасаться нечего, а вот Гомез…
– Ну что у вас? – в дверь заглянул Кэп. – Почему не взле…
– Пилот погиб! – Я плюхнулся в свободное кресло.
– Всем надеть противогазы! – скомандовал за спиной Кэп.
Не знаю, защитит это или нет, но точно не помешает. Я смотрел на приборную панель и не ведал, за что хвататься. Без особых навыков тут не обойтись. Не смогу поднять такую сложную машину, это все-таки не автомобиль, и не ПБМ, и даже не планер.
Сбоку донесся шорох и голос Кэпа, приказавшего Вулу забрать из кабины Бридж. Командир протиснулся между кресел к панели, склонился над Валькирией, надевая ей маску.
– Мощность роторов… – прозвучал ее слабый голос. – Сдвинуть рычаг «шаг-газ». Утопить правую педаль… вернуть в исходное положение.
Кэп обернулся. Мы одновременно сдвинули толстую рукоятку, торчавшую из приборной панели слева от меня. Я утопил педаль, как велели. Конвертоплан дернулся носом вверх, оторвавшись от земли. Мы завертели головами, осматриваясь.
Вот уж не думал, что Валькирия так быстро освоит навыки пилота и приборную панель, и не предполагал, что сам когда-нибудь окажусь в этой роли.
Нас сильно качнуло. Командир взмахнул руками, едва не упав, вцепился в спинку кресла. Конвертоплан начало разворачивать носом к порталу. Я машинально сдвинул рукоятку, заменявшую штурвал, в противоположную сторону, чтобы вернуться в исходное положение, но сделал только хуже, дав сильный крен на другой борт. Вспомнил слова майора, убрал ногу с педали и сообразил, что «шаг-газ» регулирует угол атаки лопастей, взбивавших воздух за окном кабины, будто коктейльный миксер.
В гудение двигателей вплелись очереди скорострельных бортовых пушек, точно отстукивающие барабанную дробь. В небо плеснуло огнем. Кэп невольно отшатнулся на меня, но тут же подался назад, сдвинул форточку над плечом у Гомез.
Сейчас мы находились в нескольких метрах над землей левым бортом к порталу, летели медленно к седловине между холмами, где виднелось море.
Каким-то странным образом все-таки набирали высоту – хвост приподняло, как при взлете с пробежкой у вертолета. Наверное, все дело еще и в положении закрылок, определенном наклоне гондол с двигателями и скорости вращения винтов. Я вытянул шею, глядя влево, туда, где остался портал. Точнее, на то, что с ним стало после залпа из пушек: пламя от взрыва сошло на нет, на земле горели тела убитых. Что-то там у них взорвалось. Видимо, ракетная установка или орудие, которое перебросили через портал люди в скафандрах, именно в нее угодили наши снаряды.
– Вперед смотри, – промычал Кэп под противогазной маской.
Конвертоплан заметно набирал скорость, но высоту – слишком медленно. Стремительно придвинулись холмы, я завертел головой, прикидывая расстояние между склонами – пройдем или зацепим крыльями?
– Рукоять на себя, – произнес командир. – Поднимай нас!
Но я не спешил, хорошо помня о болтанке при взлете. У нас же не обычный самолет, тут надо действовать немного иначе и быть предельно внимательным с управлением.
Взгляд случайно зацепился за отполированное сотнями прикосновений колесико на панели. Истертая надпись под ним говорила что-то о двигателях. Я потянулся к нему, плавно повернул, глянул по сторонам. Гондолы с двигателями изменили наклон. Я стал быстрее поворачивать колесико, и двигатели наконец приняли горизонтальное положение – наша скорость возросла еще. Конвертоплан перешел в самолетный режим.
Плавный сдвиг рукоятки влево – возник небольшой крен на крыло. Вправо – конвертоплан выровнял свой полет. На себя – начали набирать высоту.
Кэп уперся в спинки кресел, невольно привстал на носках, выпячивая грудь вперед, будто пытался такими действиями подтолкнуть машину вверх. Лопасти винтов прошли над склонами холмов на высоте человеческого роста. Мы едва вписались в седловину, когда внизу показалось море.
Невзирая на протесты командира, я повел конвертоплан вдоль берега, стараясь спрятаться за возвышенностями. Ведь неизвестно, что еще вытащат из портала люди в скафандрах и запулят нам вдогонку. Пролетел примерно пару миль над кромкой прибоя, чуть ли не чиркая брюхом о воду, и вновь стал набирать высоту, уходя в туман, четко на запад, где случайность столкнуться с силами «Ворнета» или «Ауткома» была ничтожна мала. Впереди на пути в несколько сотен миль нас ничего не ждало. До турецкого побережья отсюда прилично, до северного края Африки – еще дальше. Так и полетим, решил я, а ближе к Греции придумаем, где сесть. В конце концов, можно и приводниться.
– Не думаю, что это хорошая идея, – вдруг произнес Кэп.
Подался назад. Он явно обращался к Гомез. Она сидела в кресле тяжело дыша, маски на лице не было – стащила, пока мы глазели вперед.
– Мне… мне теперь поможет лишь одно средство, – с трудом проговорила Валькирия. – Пожалуй, нам всем лучше последовать примеру Дениса и… слиться в цифру.
Кэп стоял молча, чего-то ждал, наверное, продолжения, а может, просто раздумывал. Это ведь трудное решение, когда нет уверенности в том, насколько правильно предлагают поступить. С Гомез все ясно – она либо умрет, либо станет как я, как Бридж. Но с бойцами… неизвестно, заразились они или нет. А расставаться с телом за просто так никто не захочет. Все-таки большинство из нас люди разумные, привыкшие жить в настоящем, пусть грязном и умирающем мире, но все-таки испытывать при этом чувство, что вокруг не обман, не проекции, воплощенные веб-дизайнерами ведущих корпораций, а настоящие земля, небо, воздух, вода и тебя при этом не сотрут одним кликом. Во всяком случае, мне так казалось. Скорее всего, подобным образом рассуждал Кэп. Я надеялся, что существует способ вернуться назад, были кое-какие мысли на этот счет. Хотелось не просто дожить до победы, но встречаться с бойцами после, пропуская в баре по стопке чего-нибудь крепкого, смотреть в их лица, вспоминая былое.
– Поговорю с людьми, – сказал командир и, повернувшись ко мне, добавил: – Справитесь без меня?
Я кивнул. В открывшийся чат уже упал запрос от Валькирии на доступ к приложению. Мне осталось расшарить папку и на всякий случай повторить инструкции.
Не прошло и минуты, как майор преобразилась, будто ей вкололи добрую порцию бодрящей сыворотки, от которой случился выброс адреналина и проснулась жажда к движениям. Валькирия села прямо, расправила плечи, пару раз энергично взмахнула руками, будто не было никакой раны на плече, и решительно взялась за рукоять управления, поставив ноги на педали.
– Ступай в отсек, Денис, – бросила она, глядя на приборы. – Ты справился, смог взлететь, дальше я сама.
– Уверена? – Мне показалось, что Гомез сильно раздражена и поэтому хочет избавиться от меня.
– Да. – Она потянулась к панели, переключила несколько тумблеров, уверенно скорректировала курс, введя координаты.
Я недовольно качнул головой и выбрался из кресла. Как объяснить странности, возникшие в поведении майора? Слишком легко проходит перенос сознания в цифру, слишком быстро? По-моему, это плохо. Нет возможности передумать, откатиться назад, как при смене новой прошивки операционной системы на старую. Похоже, мы пионеры в этом деле, не считая Али. Все осваиваем методом тыка, потому что не располагаем достаточным временем, попадая в безвыходные ситуации. А ведь по сути, стоит разобраться, выяснить, каковы последствия. Биррат пытался однажды, когда мы сидели вдвоем на берегу залива у пустующего поселка близ Бушира. Он уже тогда понял: прежде чем применять технологию, следует знать все ее плюсы и минусы. Нужно учитывать моральное и психологическое состояние до переноса в цифру и после, и поэтому говорил со мной не о кодах и приложениях, рассуждал не о технологии, а о жизни. Задавал обычные вопросы, чтобы прояснить для себя моменты: каково мне в мире нулей и единиц.
– Куда летим? – все-таки спросил я, задержавшись у двери.
– Окрестности Родоса, – неопределенно ответила Валькирия.
Похоже, она считает меня виновным в смерти отца, отсюда и раздражение. Кларк был технически подкованный офицер, вряд ли на его спасение могло уйти больше времени, чем на оцифровку самой Гомез. Но тут разница в подходах к ситуации. Кларк не хотел рисковать в тот момент, посчитал нужным выдать дочери информацию, направив нас на Кипр, и умереть. Это был осознанный выбор, выбор профессионала. Начни я его спасать и опоздай, в итоге группа не смогла бы действовать дальше, просто не знала бы как.
