Как заметил мне при расставании дед:
– Редчайший экземпляр, генетически не способный на предательство. И самое главное выбор он сделал только сегодня… – и наглым образом оставил меня с кучей непоняток.
А Хан на мой вопрос, пожал плечами и ещё больше их усугубил:
– Сейчас не могу ответить. Потом. Когда придёт время. Главное, что ты можешь на меня положиться. Что тебе ещё надо?
Вот что тут скажешь? Все кругом в тайнах, а бедный я, как дурак… Ну да ладно, не впервой. Подождём… Может, меня так терпению учат?
Пока же мы с Ханом, двумя неслышными тенями, поднимаемся по лестнице к двери, за которой нас ждёт, исходя нетерпением, замполит. И пусть он об этом пока не знает, но мы его обязательно просветим. Жаль что ненадолго, но проникнуться он успеет…
Ключ от двери нам любезно предоставил Степаныч. Всё должно быть аккуратно. Планировка квартиры известна, теперь осталось найти хозяев. А что их искать? Майор, развалившись на диване смотрит телевизор, жена, красивая женщина лет тридцати, на кухне – идиллия, мля.
С супругой поступили нежно, вколов снотворное. А вот с замполитом миндальничать не стали, и как бы противно не было, стянув с ноги носок, забили поглубже. Всё-таки грязная у нас работа… Может перчатки помыть?
Делаем телевизор погромче, и первый вопрос, который услышал Крымов, был:
– Где деньги?
Ломаться он сильно не стал. Понятно ведь: в масках, в перчатках, с пистолетами. Кто? Грабители. Так чего здоровьем рисковать? Возьмут и уйдут.
Хорошо нынче зарабатывают замполиты… Пятнадцать кусков, и всё в долларах. Марик только хмыкнул. Он-то, столько за раз, не видел никогда. Я конечно и побольше сумы в руках держал, но вот последние сомнения отпали. Хотя удостовериться не повредит!
– Откуда деньги?
– Машину продал, – не задумываясь, соврал майор.
Мысль человеческая ушла очень далеко, на пути исследования способов доставления боли. Но вопреки заблуждениям Инквизиции, для этого не нужна ни дыба, ни щипцы, или иголки под ногти. И открою страшную тайну, даже кости ломать не надо. Так что признался, извивающийся от боли, замполит. Признался. А куда ему деваться? Хану даже я бы, наверное, признался…
Подхожу, снимая маску:
– Узнаёшь, сука?
– Ты? Что это значит, сержант? – отчего-то воспрял духом майор. Видимо решил, что мы тут записываем его показания?
– Старшина я, замполит. Но ты не шуми… Я тебя сдавать не собираюсь.
– Правда?
– Конечно. Из-за тебя погибли хорошие парни. И дело здесь не только в моих друзьях. Сколько ты парней под смерть подвёл, мразота? Так что я только думаю, как тебя убить? Но у тебя есть малюсенький шанс. Ты знаешь, кто взорвал машину?
– Какую? Уй… Арх… – хрипит, булькает.
– Кто? Взорвал? Машину?
– Не знаю.
– Хан, займись.
Марат, стянув маску, с улыбкой подходит к жертве. Нет ему вовсе не весело. Просто когда тебя мучают и улыбаются, ещё страшнее.
– Я не виноват! Меня заставили!
– Ого, вот как? И кто?
– Мне нужны гарантии, что вы меня не убьёте!
– Хан…
Вот ведь паскудный человечишка, даже сдохнуть как человек не может. Сдал. Даже придумывать ничего не стал. Ну что ж, запихиваем кляп и идём будить жену… Ещё один укол. Кажется, трупов будет двое.
Полусонную усадили на стул и примотали скотчем, там же на кухне. Так сказать поговорить без лишних ушей. Красивая всё-таки женщина, можно понять чего Степаныч к ней таскался. Красивая и очень умная, судя по всему. Маски вновь надели, а вдруг майор с перепугу научился так хорошо врать? Или просто верит в то, что говорит? Правда, понятие растяжимое…
Ага. Начинает приходить в себя. Присаживаюсь перед ней на корточки:
– Ну что красавица очухалась? Я тебе сейчас рот освобожу, но ты кричать не будешь. Иначе я тебя ударю в горло, и ты сможешь только сипеть. Поговорить сможем, но приятного для тебя в этом положение будет мало. Кивни, если поняла?
Честно скажу, думал, заорёт, так что приготовился. Но нет, материла меня в полголоса. Какие обороты! Хоть записывай. Дал выговориться, женщины существа нежные и хрупкие. И это могут подтвердить даже древние герои, зарезанные в постели любовницами, жёнами и наложницами. А так же отравленные или просто задушенные шарфом по приказу жены. Так что предельная вежливость и предупредительность:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Говоришь трус, раз прячу лицо под маской. Это интересно. А может, я тебя убивать не хочу? Ты же лица не видела? Вот. Но как говорится в народе: дай женщине то, что она просит – иначе возьмёт сама. Так что могу удовлетворить просьбу. Точно не надо? А то смотри, могу удовлетворить любопытство…
Забавная дамочка, мгновенно сменила тон и начала улыбаться, заговорив совсем другим тоном:
– Ой, мальчики, ну что же вы так? Связали, рот заткнули. Если у вас претензии к моему мужу, так вы меня можете прямо перед ним разложить. Пусть посмотрит, как надо трахать… А то и сам нормально не может, и другим не даёт. Пусть видит и знает, что сам виноват. А?
М-дя… Даже немного жаль майора. С такой бабой не то что предателем, маньяком станешь.
– Да нет, милочка, у нас, как выяснилось, к тебе претензии.
– Ко мне? Что за ерунда, мы даже не знакомы!
– Ну, это не обязательно, ты лучше скажи, зачем любовника своего, прапорщика Иванова, убить хотела?
– Не знаю никакого Иванова.
Ну, тут даже способности не нужны, чтоб понять что врёт. Но красиво! Глаза то, какие честные?! Как говорит Рогожин, прежде чем поручить грязную работу подчинённому покажи, что можешь это сделать сам. А что может быть грязнее, чем бить женщину?
Сплёвывает кровь из разбитых губ:
– Так может вы про Степаныча?
– Про него, про него. Так чем же тебе не угодил твой любовник? Тоже с потенцией проблемы?
– А вы кто такие?
– Народные мстители, – удар, – ты смотри, красавица. Ещё пару раз и тебе пластический хирург понадобится, а потом ещё парочка и даже он не поможет.
Про внешность это специально, красивые женщины, так чувствительны. Делаю ход конём:
– Вот скажи, что лучше? Молчать и потерять красоту, и всё равно всё рассказать. Или рассказать сразу? Мы ведь пока не узнаем, не уйдём? А хочешь ручку с бумагой дам? Чистосердечное напишешь…
В глазах мадамы блеснула надежда. Все ведь знают где нужно чистосердечное? А там адвокат докажет, что под давлением… Да ещё поддержка отца. Не последний человек ведь! Соскочить не проблема. А что? Ну, право слово не нравится мне бить женщин. Обмануть же… Ну, кто этого не делал? А бумажку Степанычу покажу. Он-то к ней со всей душой! И перед уходом очень просил, чтоб поаккуратней. Дескать, слабенькая она. Даже снотворное лично отмерял, чтоб не переборщили. Тьфу ты. Как мы всё-таки из-за баб дуреем!?
Но вот понесла дамочка откровенную ахинею. Пришлось просветить, что муж её уже сдал, и даже осветить пару моментов. И даже нож не понадобился, пообещал всего лишь провести пару раз по лицу.
Правда, перед тем как писать, пришлось языком поработать. С бумаги я, знаете ли, не умею ложь видеть. Конечно, валила всё на мужа, пришлось даже пару раз ударить, для прояснения мозгов и улучшения памяти. Конечно, помогло не особо, но пару моментов прояснил… Да и не усердствовал особо, пусть старается, зачем портить порыв.
Началось всё ещё в Москве. Как известно дамочка, была весьма слаба на одно место и при этом не слишком воздержанна в тратах. А тут такой замечательный, горячий, молодой любовник, познакомивший её со «случайно» встреченным дядей Хасаном. Ага, тем самым… Дядя восхищён и сражён на повал, заваливает подарками и признаниями в любви. Имя нового любовника уточнять надо? Нет? Вот и я так думаю. Потом просьба подержать у себя посылочку. Ну как отказать хорошему человеку, который дарит разные приятные подарки? Причём в пакете нет ничего предосудительного. Ох, это женское любопытство. Потом ещё, и ещё. И ведь за эти услуги Хасан подкидывает деньги. А посылки приносит молодой любовник… (Отказывалась, что любовник, но я зачем-то уточнил.) Блин, да она нимфоманка! И вот наконец-то идущую с очередной посылкой дамочку принимает патруль. А там… Как не трудно догадаться, срок не хилый.
