Побежал поваренок и рассказал о том королю. Явился король и трижды взмахнул мечом над привидением; и только взмахнул в третий раз, вдруг видит – стоит перед ним его жена, жива, здорова и невредима, как была прежде.
И был король в великой радости, но продержал королеву в потайной комнате до воскресенья, когда должны были крестить ребенка. А когда его окрестили, король спросил у старухи:
– Как должно поступить с человеком, который стаскивает кого-нибудь с постели и бросает его в воду?
– Никак иначе, – ответила старуха, – как посадить такого злодея в бочку, утыканную гвоздями, и скатить ее с горы в реку.
И сказал король:
– Ты сама себе вынесла приговор.
И он велел принести бочку, утыканную гвоздями, и посадить в нее старуху с дочкой. Забили бочку наглухо и спустили с горы, и покатилась она прямо в реку.
14. Три пряхи
Жила-была девушка, ленивица да прясть не охотница; и что ей мать ни говорила, а заставить ее работать никак не могла.
Вот, наконец, у матери терпенья не стало, разгневалась она и побила свою дочь, а та и разревелась вовсю. А как раз в это время проезжала мимо королева; услыхала она плач, велела остановить карету, вошла в дом и спрашивает у матери, за что та бьет свою дочь так, что слышен крик даже на улице.
Стыдно было женщине рассказывать, что дочка у ней такая ленивая, и она сказала:
– Да вот никак не могу оторвать ее от прялки, у нее все охота прясть да прясть, а мне-то, по бедности, откуда достать столько льна?
И сказала королева:
– Нет для меня ничего приятней, как слышать, когда прядут, и нет ничего мне милее, когда жужжат веретена. Отдайте мне дочь свою в замок, льна у меня достаточно, и пусть себе прядет, сколько ей вздумается.
Мать была этому рада, и королева забрала девушку с собой. Вот прибыли они в замок, повела королева ее наверх и показала три светелки, а набиты они были сверху донизу самым отборным льном.
– Вот этот лен ты мне и перепряди, – сказала она. Коль управишься с этой работой, я выдам тебя замуж за старшего своего сына. Я не посмотрю на то, что ты девушка бедная, твое усердие будет вместо приданого.
Испугалась девушка: ведь она не могла перепрясть столько льна, даже если бы сидела над пряжей каждый день с утра и до вечера целых триста лет.
Осталась она одна и стала плакать и просидела так, сложа руки, целых три дня. А на третий день пришла королева и, увидев, что девушка ничего не напряла, удивилась, но та ей объяснила, что не могла начать работать, тоскуя по материнскому дому. Королева этим объяснением удовлетворилась, но, уходя, сказала:
– Ну, завтра, смотри, за работу принимайся.
И осталась девушка опять одна, и, не зная, что ей начать, что и придумать, подошла в горе к окошку. Она увидела, что идут три женщины: и была у одной из них ступня широкая, а у другой такая толстая нижняя губа, что прямо вся к подбородку свисала, а у третьей был широкий большой палец.
Остановились они у окошка, посмотрели наверх и спросили девушку, чего ей не хватает. Она стала жаловаться на свое горе; и вот предложили они ей помочь и сказали:
– Если ты пригласишь нас на свадьбу и нас стыдиться не будешь, а станешь называть нас своими тетушками и к себе за стол посадишь, то мы весь лен тебе перепрядем, и сделаем это быстро.
– Я буду очень рада, – ответила она, – входите и принимайтесь скорей за работу.
Она впустила трех диковинных женщин и освободила для них место в первой светелке. Они сели и начали прясть. Одна тянула нитку и вертела колесо, другая ее смачивала, а третья сучила и пальцем о стол постукивала, – и падал ворох пряжи наземь, и была пряжа самой тонкой работы. Девушка скрывала от королевы этих трех прях, и когда та приходила, показывала ей целый ворох готовой пряжи, и похвалам королевы не было конца. Когда в первой комнате льна уже не хватило, они перешли во вторую, наконец – в третью, а вскоре и в этой льна больше не хватило.
Потом три женщины попрощались и напомнили девушке:
– Смотри же, не забудь, что нам обещала; и будет тебе счастье!
Девушка показала королеве пустые комнаты и большую груду пряжи, и та стала готовить ей свадьбу; и радовался жених, что женится на такой искусной и прилежной девушке, и всячески ее расхваливал.
– Есть у меня три тетки, – сказала девушка, – они мне сделали много добра, и я не хотела бы позабыть о них в своем счастье, – так вот, дозвольте мне пригласить их на свадьбу и посадить рядом с собою за стол.
Королева и жених отвечали:
– Ну, конечно, мы разрешаем!
И вот, когда начался свадебный пир, вошли во дворец три женщины в странном одеянии, а невеста им и говорит:
– Добро пожаловать, милые тетушки!
– Ах, – говорит жених, – как ты можешь дружить с такими противными бабами? – И он подошел к той, у которой была широкая ступня, и спрашивает:
– Отчего это у тебя такая широкая ступня?
– От работы на прялке, – ответила она, – от работы на прялке.
Потом подходит жених ко второй и спрашивает:
– Отчего это у тебя губа такая отвисшая?
– Оттого, что лен смачивала, – ответила она, – оттого, что лен смачивала!
Спросил он третью:
– Отчего у тебя палец такой широкий?
– Оттого, что нитки сучила, – ответила она, – оттого, что нитки сучила!
Испугался тогда королевич и говорит:
– С этой поры никогда моя милая невеста не должна к прялке и близко подходить.
Так избавилась она от ненавистной ей пряжи.
15. Гензель и Гретель
Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек со своей женой и двумя детьми; мальчика звали Гензель, а девочку – Гретель. Жил дровосек впроголодь; вот наступила однажды в той земле такая дороговизна, что не на что было ему купить даже хлеба на пропитание.
И вот, под вечер, лежа в постели, стал он раздумывать, и все одолевали его разные мысли и заботы; повздыхал он и говорит жене:
– Что же теперь будет с нами? Как нам прокормить бедных детей, нам-то ведь и самим есть нечего!
– А знаешь что, – отвечала жена, – давай-ка пораньше утром, только начнет светать, заведем детей в лес, в самую глухую чащу; разведем им костер, дадим каждому по куску хлеба, а сами уйдем на работу и оставим их одних. Дороги домой они не найдут, вот мы от них и избавимся.
– Нет, жена, – говорит дровосек, – этого я не сделаю; ведь сердце-то у меня не камень, я детей одних бросить в лесу не могу, там нападут на них дикие звери и их разорвут.
– Эх ты, простофиля! – говорит жена. – Ведь иначе мы все вчетвером с голоду пропадем, и останется только одно: гробы сколачивать. – И она донимала его до тех пор, пока он с ней согласился.
– А все-таки жалко мне моих бедных детей! – сказал дровосек.
Дети от голода не могли уснуть и слыхали все, что говорила мачеха отцу. Залилась Гретель горькими слезами и говорит Гензелю:
– Видно, нам теперь пропадать придется.
– Тише, Гретель, – сказал Гензель, – не горюй, я уж что-нибудь да придумаю.
И вот когда родители уснули, он встал, надел свою курточку, отворил дверь в сени и тихонько выбрался на улицу. На ту пору ярко светила луна, и белые камешки, лежавшие перед избушкой, блестели, словно груды серебряных монет.
Гензель нагнулся и набил ими полный карман. Потом вернулся он домой и говорит Гретель:
– Утешься, милая сестрица, спи себе теперь спокойно, Господь нас не оставит. – И с этими словами он снова улегся в постель.
Только стало светать, еще и солнышко не всходило, а мачеха уже подошла и стала будить детей:
– Эй вы, лежебоки, пора подыматься, собирайтесь-ка с нами в лес за дровами!
Дала она каждому из них по кусочку хлеба и говорит:
– Вот это будет вам на обед; да смотрите, не съешьте его раньше времени, больше ничего не получите.
Гретель спрятала хлеб в свой передник, – ведь у Гензеля карман был полон камней. И они собрались идти вместе в лес. Прошли они немного, вдруг Гензель остановился, оглянулся назад, посмотрел на избушку, – так он все время оглядывался назад и останавливался. А отец ему и говорит:
– Гензель, чего это ты все оглядываешься да отстаешь? Смотри не зевай, иди побыстрей.
– Ах, батюшка, – ответил ему Гензель, – я все гляжу на свою белую кошечку, вон сидит она на крыше, будто хочет сказать мне «прощай».
А мачеха и говорит:
– Эх, дурень ты, это вовсе не твоя кошечка, это утреннее солнце блестит на трубе.
А Гензель вовсе и не на кошечку смотрел, а доставал из кармана и бросал на дорогу блестящие камешки.
Вот вошли они в самую чащу леса, а отец и говорит:
– Ну, дети, собирайте теперь хворост, а я разведу костер, чтобы вы не озябли.
Гензель и Гретель собрали целую кучу хворосту. Разожгли костер. Когда пламя хорошо разгорелось, мачеха говорит:
– Ну, детки, ложитесь теперь у костра да отдохните как следует, а мы пойдем в лес дрова рубить. Как кончим работу, вернемся назад и возьмем вас домой.
