Гаспар протянул руку и снова погладил меня по щеке, смахивая очередную слезу.
– Ведь это война, Зоя. Война света твоей души и мрака его сущности. Как бы помпезно это не звучало. И мы выиграем эту войну, Зоя! Ради твоих родителей, братьев и сестренки. Ради Циско Эмпе, ради Мари, ради тебя, милая!
Я всхлипнула, до крайности растроганная словами человека, которого знаю меньше часа и, который, кажется, знает меня намного дольше.
– Мы раньше не встречались? – заикаясь, спросила я.
Гаспар улыбнулся:
– Встречались. Но не лично. Это я тебя нашел, Зоя.
Я приторможено размышляла, слишком впечатленная событиями, словами и эмоциями.
– С-спасибо! – выдохнула я, восхищенно глядя на человека, который тронул струны моей души и сменил трагическую мелодию на драматическую. – Я… я буду бороться с ним!
Взгляды присутствующих обратились ко мне. Ксавьер обнял меня одной рукой и поцеловал в макушку:
– Умница, детка! – шепнул он.
Гаспар довольно улыбнулся и, напоследок сжав мою ладонь, поднялся на ноги.
Виктор хлопнул его по плечу:
– Крутой Гас!
Лишь Себастьян оставался безучастным и мрачным. Он равнодушно скрестил руки на груди и присел на краешек барного стула.
Но мои глаза истосковались по его взгляду. Сердце изнывало от любви к нему. А душа кровоточила, израненная его же словами и поступками. Он – подтверждение того, что можно любить человека, который немилосердно убивает тебя раз за разом.
– Я пойду, умоюсь, – промямлив, я пошла в ванную, ощущая на себе взгляды всех четверых.
Я смотрела, как вода наполняла сложенные ладони. Потом ныряла в них лицом снова и снова. Я делала это до тех пор, пока руки не онемели, а кожа не стала покалывать. Я выключила воду и уперлась руками в белый умывальник.
Вздохнув, я подняла взгляд на свое отражение…
– Себастьян! – вздрогнула я, и резко обернулась, увидев в зеркале мрачное лицо Эскаланта.
Мужчина стоял спиной к закрытой двери и тяжело смотрел на меня из-под сдвинутых бровей.
– Прости меня, Зоя.
Я все еще тяжело дышала:
– Ничего. Только не подкрадывайся так больше…
– Прости за то, что я сказал, – перебил он, сверля золотистыми, глубокими глазами.
Не выдержав его натиска, я опустила взгляд и, взяв полотенце, вытерла влагу с лица.
– Ты сказал правду, Себастьян. Мне не за что тебя прощать, – сказала я сквозь все еще не утихшую, ноющую боль.
Себастьян двинулся в мою сторону, пугая волнующей близостью. Я подавила в себе желание трусливо убежать из комнаты и подняла к нему взгляд. Он остановился совсем рядом. Нас разделяли какие-то сантиметры накаленного воздуха.
– Я восхищаюсь тобой, Зоя! – тихо начал говорить он. – Гаспар сказал то, что я должен был сказать. Но я не могу. Потому что очень злюсь на тебя, Зоя! За твое упрямство, непокорность, упорство, с которым ты отвергаешь меня.
И вдруг ясная и болезненная догадка засияла в моем помутневшем разуме.
– Вы с ним похожи… – вслух подумала я.
Эскалант застыл. Склонил голову набок и пронизывал взглядом.
– С кем?
– С тем человеком, который хочет мой смерти, – прошептала я.
Он отшатнулся, будто я его толкнула. Наверное, эмоционально так и было.
– Он использует меня, чтобы отомстить семье, которую я не знала, – продолжила я чуть громче и не опускала глаз. – А ты хочешь использовать меня, чтобы удержать деньги в своей семье…
– Как ты можешь сравнивать меня с ним?! – ошарашено выдохнул Себастьян.
– Это намного легче, чем ты думаешь, – не обращая на него внимания, говорила я. – Ведь ты такой же бесчувственный, расчетливый, циничный…
Эскалант сделал два широких шага, схватил меня за плечи и прижался теплыми сухими губами к моему рту.
Я замерла. Ждала его поцелуй. Но он оставался неподвижен, и в этом оказалось мое спасение. Он сам отстранился и отпустил меня.
Себастьян выглядел так, будто мои слова сильно ранили его. Будто он только сейчас понял, как может болеть душа, от которой он отрекался долгие годы.
– Спасибо! – прошептала я и обошла его, желая быстрее покинуть комнату.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Итак, Зоя, – начал Гаспар, когда мы разместились за моим кухонным столом с чашками чая и кофе. – Благодаря действию охраны Виктора, которая, спешу заметить, самая надежная в Испании, а также подключению полиции, тебе обеспечен наивысший уровень безопасности. После вчерашних событий моя ведомственная контора, так сказать, тоже подключилась. Теперь это дело имеет террористический уклон международного масштаба.
Я выдохнула и кивнула.
– Твоя задача, Зоя, – встрял Виктор, и я перевела на него взгляд. – Беспрекословно исполнять все наши указания, не игнорировать меры предосторожности и быть предельно внимательной. У нас есть достоверная информация, что кто-то из твоего окружения носит маску, имеет доступ в наши дома и, возможно, окликается на обращение «друг» или «подруга».
Многозначительный взгляд Виктора проникал внутрь с холодным чувством мерзости. Кто-то среди нас жил с мрачной тайной.
– Ясно, – на удивление мой голос прозвучал твердо.
– Доверие – это самое важное и бесценное в любых отношениях, – добавил Гаспар. – Очернив его хотя бы раз – вернуть прежнюю чистоту невозможно. Поэтому, Зоя, я прошу тебя, доверяй очень немногим. А лучше – никому.
Ядовитые ростки сомнений стали разрастаться во мне. Я скользнула взглядом по людям, которые меня окружали. Гапсар, Виктор, Ксавьер и… он.
– Обещаю! – ответила я, вновь глядя на Гаспара.
Тот удовлетворенно кивнул.
– Несмотря на опасность, которая нависла над тобой, – продолжил Виктор. – Ты должна жить в прежнем ритме. Главная задача этого преступника – сломить тебя, заставить желать смерти. Но мы этого не допустим. Ты дебютируешь на королевском балу, покажешь миру свои картины, и будешь продолжать выходить в свет.
– Но окружающие меня люди… – начала, было, я и поддалась вперед.
– Только так у нас будет возможность разоблачить его! – резко оборвал Гаспар. – Мы будем во всеоружии. Нас больше, Зоя. И мы сильнее.
Уверенность его тона и слов вселила в меня надежду. Я согласно кивнула и отпила из своей чашки остывший чая.
Мужчины довольные результатом переговоров, поднялись из-за стола. Я последовала их примеру, решившись на ультиматум:
– Я все сделаю, как скажите. Только у меня одно условие.
Они переглянулись, и Виктор выжидающе посмотрел на меня:
– Какое, Зоя?
Облизав пересохшие губы, я посмотрела на каждого из них и даже на… него:
– Вернее, это не условие. Это мольба к вам и вашим близким. Я молю вас, останьтесь живы!
– Зоя! – протянул Ксавьер и, шагнув ко мне, обнял. – Я еще успею наскучить тебе, детка!
– Мы обещаем! – торжественно прозвучал голос Виктора, и он хлопнул молчаливого и хмурого брата по плечу.
Ксавьер отпустил меня, и я взглянула на Себастьяна. Мои глаза самозабвенно молили его. Но он был также нерушим и холоден, как лед или камень.
– Кто-то из нас сегодня останется с тобой, – объявил Гаспар. – Выбор за тобой, Зоя.
– Это обязательно? Я вполне… – запаниковала я.
– Так, не забывай о своих обещаниях! – мягко напомнил Виктор.
Закусив губу, я обреченно вздохнула.
Добро пожаловать в новую жизнь, Зоя Рольдан. Ведь теперь ты – Солер.
Я уже знала, кого выберу.
Подойдя к Себастьяну, я обвила руки вокруг талии и прижалась к его груди. Крепко-крепко, словно пыталась наполниться силой его близости, вдохновиться его присутствием, насытиться им, чтобы… отпустить.
Себастьян вздохнул, будто испытал облегчение, и обнял меня в ответ. Его подбородок оказался на моей макушке, а дыхание шевелило волосы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Пришло время.
Я открыла глаза и опустила руки, делая шаг назад. Встретившись взглядом с медовым взором, я сказала:
– Ксавьер, останься, пожалуйста!
Казалось, от неожиданности вздрогнули даже стены комнаты.
– Э…конечно, детка! – звучно проговорил Ксавьер.
