тракта.
— Да пофиг статус, — воскликнул Феликс. — Нам могильники нужны, так? Где они, как до них добраться?
— Как раз по Западному тракту, за Лесом, — сказал Раин.
— Точно? Сам ходил?
— Сам не ходил, но народ рассказывал. Через лес, говорят, трудно пройти, он магический, и обойти нельзя, но если прорваться — будут курганы и если их разрыть — там масса всякого добра. Савон, а местные туда ходят?
— Вот самое интересное — не ходят. Либо молчат, но скорее всего — просто не ходят. Типа, а зачем?
— Раин, а за могильниками что?
— Представления не имею.
— Но ты ж сказал, — встрял Феликс, — что хоббиты по книге как раз через могильники на Южный тракт попали. Может, лучше оттуда попробовать?
— Там заставы, — ответил ему Калей. — И, главное, там нет никаких ответвлений — ни дорог, ни троп — на запад. Вообще ничего. Я там ходил как-то…
— Чего это тебя занесло?
— Послали дорогу описывать. Это в начале июня еще было, я ж рассказывал.
— Ясно, — Савон нарисовал на своей «карте» большое пятно по предполагаемому ходу Западного тракта. — Значит нам надо туда попасть. Когда и как?
— Я — свободен, как ветер, — объявил Феликс.
— Мне тоже ничего не мешает, — сказал Раин.
— Как нет! — воскликнул Феликс. — А вершу вынуть? Мешок Аде отдать? Ты, друг, стремительно обрастешь социальными обязательствами.
— Ох, ну замолчи уже!
Феликс сделал движение, будто закрывал рот на молнию.
— Я, наверное, смогу на пару дней отпуск взять, — после небольшого раздумья сказал Калей. — А ты у Диррела отпроситься сможешь?
— Надеюсь на это. Намекал ему как-то, он сказал, чтобы я его только предупредил заранее. Так-то особой работы сейчас нет…
— Павол?
— Ох, он вряд ли, — вздохнул Калей. — Не на пару дней точно.
— Ладно, будет подозрительно, если мы все куда-то учешем, — сказал Савон. — Тогда предлагаю послезавтра, то есть в четверг. Завтра, значит, все дела срочные доделываем, собираем инструмент, какой сможем. Легенда у нас какая будет?
Феликс поднял руку.
— Ну не паясничай, а! Если есть что по делу сказать — говори.
— Старуха Тирея мне наказала на зиму торфа ей нарубить. Она, конечно, с ума выжила — в середине лета это заказывать, но ежели что — расплатиться ей есть чем. И лопату дает.
— Какой же торф на западе?
— А что такого? Все ходят за торфом по восточному тракту, но там и идти далеко, и копать его тяжеловато. Канал-то забился, вода обратно идет, а в болоте возиться — мало интереса. Вот мы и идем разведать, может есть что такое на западе.
— Шито белыми нитками.
— Ну и? Запретят? В тюрягу посадят?
Савон поразмыслил.
— Вряд ли запретят. А тюряги тут нет.
— Ну и все. Раз не запретят — идем, а что будет в результате — посмотрим. В конце концов, сходим потом на восток, торфа по-настоящему нарубим. Всяко он нам понадобится на зиму.
Раин глубоко вздохнул.
— Вообще-то от мысли, что нам тут, возможно, еще зимовать предстоит… меня мороз по коже продирает.
— Он тебя по коже будет продирать зимой, если к ней не подготовиться толком, — сообщил ему Феликс. — Отличный, между прочим, каламбур получился.
Павол так и не появился — видимо, ночевал в казарме. Никто не беспокоился — такое происходило часто.
С утра Савон, как всегда, поднял их не свет, ни заря.
— Вставайте, лежебоки! Дел много.
Ворча, все встали.
— До завтрака тебе надо сходить, вершу проверить. Вытащить ее, что попалось — Диррелу принести, саму вершу к Бруннику закинуть. Потом мешок Аде вернуть.
— Подожди, ты что — со мной не пойдешь?
— Сам справишься. Мне еще к Тирее идти, лопату добывать надо. Обрадую ее.
— Подожди-подожди, да я даже не помню, где Брунник живет!
— Мы же там были!
— Ну и что. Дороги я не запоминал. У меня плохая память на направления.
— От же черт…
— Да сходите вы вместе, — сказал Савон. Он стоял уже одетый и готовый к выходу. — Один шиш, Брунник неподалеку от Тиреи живет. Ты вершу отнесешь, а Раин — рыбу сюда, в трактир.
— Только одну рыбку надо будет Аде подарить, — заявил Феликс.
— Смотрите сами. Ваш улов.
— Эй, а мешок!
— Какой мешок?
— Для рыбы.
— У тебя же есть!
— Это Ады мешок, он чистый, я его вчера постирал. Что мне его, снова пачкать?
Савон вздохнул.
— Ладно, заглянете ко мне, я вам дам.
Он вышел первым, остальные — чуть погодя.
— Ты сегодня что делаешь? — спросил Феликс Калея.
— Представления не имею, — ответил тот, зевая. — Может опять аудитом займусь… то бишь буду ведомости городские проверять. Может, посадят составлять отчет. А может пергаменты чистить заставят. Работу найдут.
— Мне бы парочку вынес, а?
— Я же тебе принес!
— Ну да, один единственный. Мне больше надо. Тем более, что завтра уйдем на раскопки, там записей придется уйму делать.
— Каких еще записей?
— Ну, неважно. Принесешь?
— Не принесу. И не обижайся. Пергаменты здесь знаешь, сколько стоят? Забрин над ними трясется, как скупой рыцарь. Тот клочок, что я тебе вынес — до сих пор ищет!
— М-да… — проворчал Феликс. — Сверхбедность, иначе и не скажешь. Но любая проблема — это же еще и возможность! Если заняться выделкой пергаментов…
— Ох, да закройся уже, — сказал Калей, сворачивая к ратуше.
— Хреново без бумаги. Особенно когда вспомнишь, какие кипы в конторе выкидывали. Эх…
Раин не ответил, тоску по отсутствию бумаги он испытывал максимум один раз в день и совсем по другому поводу.
Савон выдал им мешок — грязный и с дыркой. На вопросы, как он выразился, «не по теме» отвечать не стал. Фактически их выгнал — Диррел с утра был злой, его рев был слышен с улицы.
— Ну и ладно, — философски сказал Феликс. — Когда понесешь — будь аккуратнее, чтоб не выскочила рыбка.
До верши дошли быстро. Народу вокруг не было, сама она оставалась на месте. Вот только была она практически пустая — всего одна рыбка. И, помимо этого, верша оказалась накрепко привязана, но не к ветке, как ее пытался в свое время привязать Раин, а к коряге под водой.
— Худо дело, — проворчал Феликс. — Надо ноги делать — это, похоже, и впрямь место Клюквы.
— Это еще почему? — воинственно спросил Раин, яростно пытаясь отцепить веревку от верши.
— Потому как если поймает — отлупасит так, что свои не узнают.
— Он что, купил это место?
— Вряд ли. Но, знаешь ли, это мало что меняет. Давай сюда быстрее.
Раин выскочил к нему на берег, посмотрел по сторонам.
— Вроде бы тихо. Давай нож!
— Чего-чего? Ты что задумал?
— Нож, говорю, давай!
