— У пилотов четкие инструкции. Если после трех предупреждений самолет, совершающий коммерческий полет, не входит в предусмотренный для него воздушный коридор и находится менее чем в десяти километрах от возможной мишени, он будет немедленно сбит.
— А какие объекты, как вы предполагаете, могут стать мишенями для террористов?
— Любое жилое или промышленное здание выше двадцати этажей или охваченное директивой Севезо.[9]
Полковник вернулся на свое место, а Морван убрал со стены карту. Было очевидно, что настроение участников совещания изменилось. Представитель казначейства поднял руку и заговорил менее резко:
— Что конкретно мы сейчас можем сделать? В отличие от наших коллег с красными карточками у нас нет никакого опыта антитеррористической борьбы. А ведь и моему сыну предстоит сесть в самолет тридцать первого декабря.
— Сегодня нам необходима помощь каждого из вас, — сказал Морван. — Именно поэтому мы вас и собрали.
— Но что именно мы будем делать?
— Каждый из вас должен добиться того, чтобы его руководство предоставило в наше распоряжение как можно больше своих сотрудников. Они займутся сбором сведений по всем вопросам, которые мы здесь обсуждаем, касаются ли они самих террористы или их потенциальных жертв. Нам нужна любая информация, связанная с «Забытыми стихами» и любыми другими относящимися к этому делу предметами. Нам необходимо задать себе и друг другу все возможные вопросы, какими бы глупыми они ни казались.
— А что потом?
— Потом вы обменяетесь полученной информацией и обсудите ее. Спокойно выпьете кофе и попробуете представить себе все возможные ответы на поставленные вами вопросы.
— Но так мы еще больше запутаемся.
— Мы уже и так запутались и выбраться из этой путаницы сможем, только если научимся думать быстрее врага, — сказал Морван. Уверенность, звучавшая в его голосе, заставила собравшихся притихнуть.
В наступившей тишине Морван наклонился к Камилле и почувствовал волнующий запах ее духов.
— Ну и что вы думаете? — спросил он.
— Я не ожидала такого. Все очень страшно. Это…
— Оставайтесь пока с Пивером.
Выйдя из кризисного центра, Морван отметил про себя, что лед наконец-то тронулся. Участники заседания приступили к обсуждению. Через несколько секунд он вошел в казино и поздоровался с Поссеном, главой Управления полиции по скачкам и играм:
— Привет, Эмиль!
— Привет, Пьер, у меня есть то, что тебе нужно.
Поссен разложил на зеленом сукне серию великолепных цветных фотографий. Мужчины в костюмах и женщины в вечерних туалетах, собравшись вокруг игорных столов, делали ставки.
— Это он? — спросил Морван.
— Да, он самый. Американский посол. Вчера вечером он играл в Ангьене, но у меня есть и другие фотографии. Все запечатлено на пленке.
— Он сильно проигрывает?
— Проигрывает, но пока ничего ужасного.
— А что за женщина рядом с ним?
— Не имеет к нему никакого отношения. Она бельгийка; они не знакомы. Он даже не пытался с ней заговорить.
Поссен достал еще одну пачку фотографий:
— Вот это тоже должно тебя заинтересовать.
На фотографии Морван увидел женщину в окружении толпы игроков. Это была красивая миниатюрная блондинка, и она ему кого-то напоминала.
— Ты уже ее видел, я уверен.
— Да, но я не помню, кто она.
— Бекки Стэнфорд, заместительница главы отделения ЦРУ в Париже. Она приехала сюда через несколько дней после посла.
— А в казино-то она что делает?
— Пришла с ним. Я думаю, она обеспечивает его безопасность.
Морван и Поссен обменялись понимающими взглядами.
Монруж, 08:30
Анри Булар положил фотографию на стол и предложил Саиду Ларби на нее посмотреть. Молодой человек молча вернул снимок Синему имаму. На шее у него забилась вена, а на лбу проступили капли пота, но больше он ничем не выдал своих чувств.
Юноша встал со стула словно автомат и отправился на кухню. Немного погодя он вернулся с подносом:
— Вот, я нашел это среди провизии, которую вы мне оставили. Это бретонский пирог. Еще я сварил вам кофе.
— Спасибо.
В отличие от Ридуана Саид владел французским. Как и другой будущий мученик за веру, он тщательно брил тело, не оставляя ни единого волоска. Чистая рубашка была ему велика и висела на его худых плечах как на вешалке. На шею юноша повязал черный галстук, который Булар купил ему на вокзале Ватерлоо, откуда уходили поезда «Евростар».
Имам поднес чашку с обжигающим кофе к губам и тотчас же поставил ее на поднос.
— Ты написал письмо?
Саид выдвинул ящик стола и показал письмо. Он всего год изучал французскую литературу в Иерусалимском университете. Булар проверил содержание. Почерк был очень аккуратный, справа строчки чуть-чуть уходили вверх.
— Отличная работа. Перед выходом оставишь письмо на видном месте.
Ноздри Саида слегка раздувались от гордости, ему была приятна похвала старшего товарища. Как другие Братья, собиравшиеся умереть за правое дело, он добровольно приносил в жертву свою жизнь и не хотел знать больше, чем было необходимо.
Лишь один вопрос занимал его накануне смерти.
— Неверные сделают все, чтобы не дать самолету подлететь к башне. Как вы собираетесь ее разрушить?
— Ты правильно все понимаешь, Саид. Они уже отдали приказ, чтобы реактивные истребители сбивали любой самолет, покинувший свой воздушный коридор, но мы задумали нечто совершенно новое.
Саид давно догадался, что Синий имам и другие вожди Северной территории на самом деле были высококлассными учеными.
— Значит, вы все предусмотрели, — сказал он.
— Я советую тебе посмотреть телевизор сегодня вечером, перед тем как ты отправишься выполнять свою миссию. Ты сам все поймешь.
Саид совершенно успокоился. Настал важнейший момент. Булар поднял с пола свой кейс и достал оттуда стальную капсулу:
— Тарик Хамза хочет, чтобы это было при тебе во время взрыва. Пусть у неверных не останется сомнений относительно событий, которые будут предшествовать твоей победе…
В глазах Саида блеснула искра радости. Он сжал в тонких руках, не знавших физической работы, фарфоровую чашку. Точно так же, как у других Братьев, простое упоминание имени Тарика Хамзы вызвало у него в душе волну благодарности.
— Почему я? — спросил он.
— Тарик доверяет тебе. Он наблюдает за тобой со времен нашей победы в Каире. Он считает, что Милосердный Аллах задумал твой подвиг от сотворения мира.
Булар пододвинул футляр к Саиду:
— Он развинчивается, как футляр с сигарой, внутри находится послание, которое Тарик Хамза адресовал неверным и их правителям. Футляр достаточно прочный, чтобы выдержать взрыв. Приклеишь его к коже пластырем, который лежит на кухне.
Синий имам прекрасно понимал, что такая вот мелкая подробность способна все испортить. Только теперь Саид наконец почувствует, что его ждет, до сих пор предстоящее испытание было все же довольно абстрактным. Уже случалось, что юноши, готовившиеся к мученичеству, отказывались от задуманного: какая-нибудь незначительная подробность скорее, чем любые разговоры, в последнюю минуту раскрывала им глаза.
Последовало короткое молчание, и эти несколько секунд показались Булару вечностью. Саид положил футляр перед собой на стол и посмотрел на старшего товарища: в его взгляде не было беспокойства, руки не дрожали. Только вена на шее билась чуть быстрее обычного.
— Там будут металлоискатели?
— На твоем пути их нет, вчера проверили по моему приказу.
— Я повторю?
— Давай!
Саид закрыл глаза и по-арабски перечислил действия, которые ему предстояло совершить. Он помнил их наизусть.
— Я подожду, пока вопящая толпа выкатится на улицу и полиция установит заграждения. Когда зеваки смешаются с выходящими, я брошусь в самую гущу неверных и приведу в действие Божью кару.
— Хорошо.
Саид взял в руки стальной футляр. Он встал, расстегнул ворот рубашки и приложил футляр к своей гладко выбритой груди.
— Я приклею его сюда, рядом с сердцем, — сказал он по-французски.
— Это правильно.
— Я тренировался, сейчас покажу.
Булар прошел за молодым человеком на кухню. Саид отодвинул холодильник и открыл тайник в стене. Уверенным движением он вытащил обшитый черной тканью пояс с взрывчаткой и закрепил его на себе, затянув ремни.
— Я укоротил ремешки, — сказал он. — Они были для меня слишком длинны.
Булар кивнул, стараясь справиться с охватившим его волнением. Братья использовали приготовленную Смаином и Кибером смесь тротила и семтекса всего один раз — перед синагогой в Афинах. Тогда взрывом убило пятьдесят восемь человек, а еще три сотни были тяжело ранены. Осколки стекол из окон близлежащих домов разлетелись на шестьсот метров. Вокруг места взрыва загорелось штук тридцать автомобилей, пожарные и кареты «скорой помощи» не могли подобраться к месту происшествия. На следующее утро рядом обвалился четырехэтажный дом.
