Так была — и уже навсегда — присоединена к Московскому государству Пермь Великая. Но Иван III не был бы Иваном III, если бы на этом успокоился. Следующей в очереди на присоединение к Московии стала Югра. Вот как это описывает тот же Костомаров: «…Югра досталась Москве уже после совершенного падения Новгорода. (Это сталось в 1479 году, торжествующий победитель осуществил давнюю мечту своего предка — Ивана Калиты: среди других богатств он вывез из поверженного города несчетное число пудов серебра. — Л.С.) В 1483 году… князь Федор Курбский-Черный и Салтык-Травин пришли в Югру…»
Кстати, покорять зауральские народы умный великий князь московский направил, в числе других, пермские полки, приучая жителей новообретенной земли класть головы за московские интересы.
Экспедиция 1483 года замечательна еще и тем, что, разгромив возле впадения Пелыма в Тавду войско вогульского князя, московские рати сделали глубокий рейд на восток. Они прошли вдоль реки Тавды до Тобола, оттуда спустились до Иртыша, вошли в Обь. Там встретили югорские войска, их разгромили и уже потом вернулись в Устюг. Не правда ли. — путь Иванова воинства во многом предвосхищает дорогу Ермака?
В результате успешного похода Курбского и Травина зауральские вогулы и тамошняя югра обязались платить дань московским государям. И думали этим отделаться. «Но (как пишет Н. Костомаров) не таков был князь Иван Васильевич, чтобы оставить им независимость. Он решил уничтожить самобытную жизнь подвластных земель. В 1499 году отправились снова воеводы князь Петр Федорович Ушатый, князь Семен Федорович Курбский и Василий Иванович Заболоцкий-Бражник… по разным рекам, переходя волоками сухие пространства между ними, добрались до Печоры, а потом с величайшими затруднениями зимним путем перешли гору Камень, т. е. Уральский хребет. Русские удивлялись высоте гор, привыкши от рождения проводить жизнь на равнинах и болотах. „А камени в оболоках не видать…“» (записал хроникер похода. — Л.С.).
«Я — говорил Курбский впоследствии Герберштейну, — семнадцать дней поднимался на эти горы, а все-таки не дошел до самой вершины, которая зовется столп… Когда перешли русские Камень, близ города Ляпина в Обдорской земле явились к московским предводителям туземные князьки, сидя на санях, запряженных оленями, и предложили, по обычаю, мир и подданство. Но воеводы не с тем пришли туда, чтобы оставлять независимым подчиненный народ, — они взяли в плен князьков и пошли по Югорской земле истреблять жилища и жителей. Таким образом, разорено было 40 городков, пятьдесят князей взято в плен и отправлено в Москву, а вогуличи и остяки вымаливали себе жизнь, обещая быть в вечном холопстве московском. Так покорена была Югра…»
Следуя своей политике, великий князь московский и в Перми не оставил прежнего устройства правления. С 1505 года там появился первый наместник — московский князь Василий Андреевич Ковер, руководивший краем уже как обычной частью Московского государства.
С Южным же Уралом, находившимся под протекторатом казанских царей, дело присоединения к Московии могло решиться только после полного одоления этого мощного очага сопротивления русской экспансии на восток. Еще около пятидесяти лет после покорения Югры московские и казанские рати с переменным успехом схватывались друг с другом, пока наконец в 1557 году Иван IV, Васильевич II, не завершил благополучно дело всех предыдущих государей московских и не разгромил окончательно Казанское царство. Но об этом мы уже говорили.
Можно сказать, что завоевание Урала положило один из первых основательных кирпичей в строительство величественного здания одной из самых крупных империй на Земле за всю историю человечества. Породило и всё ее последующее могущество. И все ее последующие проблемы и — беды.
Барахтаясь сегодня в навалившихся на нашу страну напастях, мы всё полнее начинаем осознавать — это пришла пора платить по счетам и за века нашей не всегда путной истории, в том числе и за века колонизаторской эйфории, когда с неприличной торопливой жадностью наши правители пригребали к своим владениям все, что только могло их привлечь в чужих пределах, — обильные дорогими мехами земли Югры, сказочные пространства Сибири, чудотворные черноземы Тавриды. Правители России недальновидно жадно прихватывали все новые и новые пространства. Где уж тут было освоить их любовно, обжить, обиходить. Понаставили крепости, настроили хибарок-времянок для их гарнизонов — и вперед, за новой добычей.
И что в результате?!.
«…Огромные пространства легко давались русскому народу, но нелегко давалась ему организация этих пространств в величайшее в мире государство, поддержание и охранение порядка в нем. На это ушла большая часть сил русского народа. Размеры русского государства ставили русскому народу почти непосильные задачи, держали русский народ в непомерном напряжении. И в огромном деле создания и охранения своего государства русский народ истощил свои силы», — горько констатирует Николай Бердяев в своей исполненной великой любви к Родине работе «Судьба России».
А порабощенные, грубо притороченные к седлу завоевателя народы новоставящейся империи разве забыли просто так все, что им пришлось вынести в процессе жестокой экспансии?!.
И многочисленные жертвы проигранных ими сражений, и тяготы даней, и подневольную жизнь под властью лихоимцев-чужеземцев. И кровь, пролитую в бесчисленных попытках сбросить ярмо, обрести утраченную волю…
Все это сказалось, аукнулось, не могло не отразиться в наши дни.
Но это не единственное трагическое отражение в нынешних народных судьбах тогдашних событий. Оно страшно преломилось в судьбе русского народа и непосредственно в ту пору. Ведь именно тогда, когда русские государи неотвратимо встали на путь создания имперского конгломерата, именно в пору удачных прихватов Изана III и Ивана IV русский народ — народ-победитель — потерял свою свободу. За блеском побед, под звуки благодарственных молебнов он как-то и не заметил, что эти государи своими законоуложениями прочно установили в стране крепостное право. Нет, наверное, это далеко не случайно, что одновременно с началом колонизаторской русской экспансии русский народ оказался «со связанными руками и ногами» (П. Я. Чаадаев «Письмо к А. И. Тургеневу»), стал единственным христианским народом, от свободы пришедшим к крепостной зависимости.
Воистину поработитель не может быть свободным…
УРАЛЬСКИЕ КОНКИСТАДОРЫ
Итак, в середине шестнадцатого, по рождеству Христову, века Урал и Приуралье почти полностью были присоединены к России. Свершилось событие, как вскоре же стало очевидно, великое. И не только для судеб нашей страны. Вхождение этих земель в Россию существенно сказалось и на последующей жизни многих государств.
Достаточно только представить, что сталось бы, если б московские цари напужались мощи Сибирского, Казанского, Ногайского ханств (о которой, кстати, у них были довольно преувеличенные представления), не пошли бы с ними на бескомпромиссное противоборство ратью на рать. Тогда, вернее всего, они под началом осторожных воевод посадили бы в засеки по своим восточным рубежам ратников — на подступах к Волге и Каме — с жесточайшим наказом не тревожить «могущественнейших» соседей, не гневить их попусту. И тем на долгие времена превратили бы Приуралье и Урал, восточную русскую украйну, в подобие своей южной украйны, где на обширнейших просторах ничейного Дикого поля от граничных русских городков где-то у Оки вплоть до селений причерноморских татар несколько веков властвовала разбойная вольница, грозно накатывавшая валы своих опустошительных набегов то на север, то на юг, круша и выгребая подчистую нажитое тяжелым трудом имущество у попавшихся под разор несчастливцев.
Конечно, это только один из вариантов, но весьма возможный. Но просто прихватить в результате войн какой-либо кусок территории — не значит автоматически сделать его частью другой страны. Чтобы это состоялось, чтобы часть стала неотрывным компонентом целого, необходимо их увязать, накрепко пересечь множеством связей — конечно, военных, конечно, политических, но в первую и главнейшую очередь — хозяйственных, культурных просто человеческих, и полезных, и необходимых. Сделать эти связи естественными, неразрывными, чтобы крушение их было действительно трагедией. Именно от успеха, темпа создания таких связей и зависит в конечном счете успех присоединения территории.
Налаживают связи территорий, конечно же, люди. И тем, какие они, как далеко видят, сколь глубоко мыслят, во многом, если не во всем, определялся успех и создания, и упрочения таких связей. Или — неуспех.
Естественно, многотрудную задачу — насытить «русским духом» новообретенные пространства — неуместно было бы возлагать на лихих рубак, завоевавших край. Для колонизации его нужны были люди совсем другого склада, с иным образом мыслей, иным умением, иной хваткой, наконец. Перед ними лежала обширнейшая, маловедомая страна, где только в южной части было довольно много обжитых, ухоженных мест. На всем же остальном ее необозримом пространстве — девственная суровая тайга, часто то вздыбленная крутогорьем, то прорезанная тут и там порожистыми долинами строптивых речек. И все это малообжитое пространство им предстояло обиходить, сделать не просто приемлемым, но и удобным для проживания. И не просто устроить села, города, не только распахать, засеять земли, но и отыскать в недрах их сказочные богатства. И обогатить ими и себя и страну.
