Новгородцы, суздальцы булгары: схватка за Урал
Но недолго новгородцы монопольно брали обильную, богатую дань с пермских и югорских племен. Прослышав о тамошнем серебряном и меховом изобилии, стекающемся только в новгородские закрома, порешили урвать хотя бы часть этого добра и охочие до чужого имущества волжские булгары. Набирающие силу северные русские княжества тоже стали снаряжать свои дружины, чтобы поживиться вожделенными мехами.
Первая фаза борьбы между ними за заволоцкие дани длилась около ста лет, вплоть до татаро-монгольского нашествия.
Около ста лет подряд в летописях русских натыкаешься то на строчки, рассказывающие о схватках североуральских народов с новгородскими, булгарскими, суздальскими ратями, то на сообщения о битвах этих ратей между собой — за «право» грабить не им принадлежащие земли. И так вплоть до поры, когда всем им, мелким ворам по сравнению с налетевшей огромной бандитской татаро-монгольской армадой, пришлось покорно склониться перед волей сильнейшего, отдать ему и свои грабительские доходы.
Но вернемся к началу этого столетнего периода.
Граждане Новгорода быстро освоились со своим «правом» быть господами — распорядителями жизнью и имуществом жителей крайнего северо-востока Европы. Вот, к примеру, сообщение в летописи о налете новгородских удальцов на Югру в 1157 году. Написано о том буквально несколько слов всего. И сказано все как-то по обыденному, как о совершенно будничном, рутинном факте. Из написанного можно понять, что собрались новогородские обыватели, поговорили, посокрушались, мол, не хватает им деньжат на попить-поесть-одеться, ни даже чего любимой подарить. А где деньжат раздобыть? Не работой же, в самом-то деле! Тут и надумали (сами себе, кстати, — без посадника, тысяцкого, без князя, и тем наипаче — без веча{1}) прогуляться в Заволочье{2}, разжиться там слегка мехами и серебром.
Так примерно и затевалось большинство «неплановых», так сказать, набегов на Югру. Чувствовался во всем этом почерк учителей-викингов. А чтобы совесть за грабеж не терзала, придумали себе молодцы незатейливое объясненьице: мол, тот трудолюбивый народ, плоды труда которого мы отнимаем, — и не люди вовсе, так, нехристи-самоядь, кто и жить-то на свете достоин, только чтобы кормить-одевать умных, светлых, добрых молодцев христианских.
Такая вот логика жизни.
В 1174 году несколько сот новгородских жителей, собравшись однажды, пришли наконец к рациональной мысли: накладно, каждый раз отправляясь в Югру за добычей-данью, затем переться многие сотни верст назад по рекам и волокам, чтобы сбыть на новгородских торгах нахапанное. Они решили: надо уменьшить расстояние от товара до торга. А поскольку Заволочье к городу не приблизишь, то естественный вывод — приблизить к нему город. Задумано — сделано. Сели новгородцы в свои ладьи и поехали ставить новые города где-нибудь поближе к Уралу.
Как повествует Н. Костомаров в «Северорусских народоправствах», «…они направились сначала по Волге, затем по Каме, здесь поставили городок и решили остаться. Но тут услышали они, что далее на восток, в земле привольной, богатой и укрытой лесами, живут вотяки (удмурты). На Каме же жить было небезопасно, большая река — большой путь. И отправились новгородцы вверх по Каме, вошли в реку Челец и стали жечь и разорять вотяцкие жилища, укрепленные земляными валами. Жители разбегались. По реке Чепцу завоеватели вошли в реку Вятку и, проплыв по ней пять верст, увидели на высокой горе Болванский городок. Взять его было трудно. Новгородцы, однако, положили себе не пить и не есть, пока не завоюют городка. Случился день Бориса и Глеба. Новгородцы стали призывать на помощь этих святых. Святые помогли им. И городок был взят. Множество вотяков было побито, остальные разбежались. Русские построили здесь церковь Бориса и Глеба и назвали городок Никулинцем. Из устья Камы те, кто не остались в этом городе, поплыли вверх — и опять-таки с именем Бориса и Глеба напали на черемисский городок Каршаров. Покорили его и назвали Котельничем. Пошли дальше и в устье реки Хлыновцы основали город Хлынов» (позднее он стал Вяткой, а еще позднее — Кировом. — Л.С.). Н. М. Карамзин к этому добавляет: «…Россияне, с удовольствием приняв к себе многих двинских жителей, составили маленькую республику, особенную, независимую в течение двухсот семидесяти осьми лет, наблюдая обычаи новгородские (заметим в скобках — в том числе и славный обычай обирать аборигенов. А вот этого им простить обитатели Новгорода не могли, не потому, что обирали, а потому, что перехватывали новгородскую добычу. — Л.С.)… Чудь (финские племена, жившие от Зауралья до Скандинавии), вотяки (удмурты), черемисы (марийцы) хотя набегами беспокоили их, но были всегда отражаемы с великим уроном…» Не менее аборигенов им старались досадить и новгородцы, по причине, выше уже поясненной. Еще бы новгородцам не возмущаться!.. Новопоселенцы сразу же стали претендовать на добрый кусок ставшей им уже привычной заволоцкой добычи. Да и чудь с вотяками, оказавшись между двух огней, стали отчаянно сопротивляться всем сборщикам дани. Летописи сохранили отчеты о двух подряд не удавшихся походах новгородских обирал — в 1183 году, когда погибло около ста неудачливых искателей золотого руна, и в 1187 году, когда, едва отдышавшись от войн на своих западных границах, новгородцы смогли собрать сильную карательную экспедицию в дальние пермские, печорские и югорские пределы. Но и из этой рати посчастливилось вернуться только восьмидесяти человекам, чудом оставшимся в живых. Видимо, насмерть стали стоять и так-то ранее не слишком покорные данники. Им было отчего ожесточиться. Именно в ту пору на их исконные земли стали претендовать кроме названных еще Два желающих поживиться на них хищника — булгары и суздальцы.
И Булгария, и Суздальское княжество были тогда крупными, мощными государствами. И у каждого из них был свой резон претендовать на овладение уральскими землями.
С новгородцами мы уже разобрались — они считали, что получили право на заволоцкие земли напрямую от варягов вместе с приглашением на княжение к себе Рюрика.
Булгары же просто были обижены на новгородцев. Столько десятков лет они прилагали неимоверные усилия, чтобы сохранить монополию посредника между югом и севером, так старательно противились попыткам арабов напрямую вести торговлю с Югрой и Пермью, что захват северных земель Новгородом посчитали прямым посягательством на свои столь долго лелеемые интересы.
И с суздальцами все просто. Как раз в ту пору они стали носителями верховной власти в русских княжествах. 8 марта 1169 года князь Андрей Георгиевич, сын основателя Москвы, утвердил себя на великокняжеском киевском престоле, захватив этот город после жесткой двухдневной осады. Ему не захотелось оставаться править в ограбленном, дочиста разоренном городе, и он решил перенести великокняжескую столицу во Владимир, резиденцию суздальских князей. Потому-то суздальцы и порешили, что отныне именно за ними утверждается право на сбор даней со всех покорных русским правлениям территорий. Естественно, уральские территории их заинтересовали не в последнюю очередь. Андрей, давний новгородский неприятель (кстати, Новгород и Киев были союзниками в недавней войне), сразу после Киева затеял разгромить заодно и этот город. Послал на него с большим войском сына своего. Да не повезло суздальцам. На этот раз одолели их в жестокой сече новгородцы. Но мысль перехватить у Новгорода право собирать дань с печорских, пермских и югорских племен у суздальских князей засела накрепко.
Проведав, что новгородцы построили на полпути туда свои опорные пункты (Вятку и другие), возжаждавший не уступать им пути в вожделенные земли Всеволод, младший брат Андреев, в 1178 году (в ту пору он уже занял престол великого князя суздальского) решил построить севернее этих городков свою крепость — форпост для захвата Урала. Так возник город Гледены. А через несколько лет уже сын Всеволода Константин построил недалеко от него действительно впоследствии ключевую крепость в схватках за уральские территории — Устюг Великий.
С построением этих городков суздальцы почувствовали себя настолько уверенными владельцами северовосточных территорий, что, не откладывая дело надолго, до поры, когда весь Уральский край станет им подвластным, руководимые братом Константина Юрием, отправились собирать дань с пермских земель.
Такого нахальства не стерпели прежде всего булгары.
Они собрали очень сильное войско и отправили его вверх по Каме. Цель экспедиции была определена двойная — взять югорские и пермские меха и разорить суздальские города. Обе цели с трудом, немалой тратой крови, но были достигнуты. И чего булгары добились?
