снег и с белой челкой. И еще другие такого окраса, что я и не знаю названия. Все таращились на меня – одни молча, другие при этом ржали и фыркали. В дальнем конце денника со скрипом отворилась дверь, и оттуда появился взрослый парень. В руках он держал ведро до верху заполненное яблоками.
– Добрый день! – крикнул он, направляясь в нашу сторону.
– Это конюх, – сказал Тирр. – Не помню его имени.
Конюх заметно прихрамывал на одну ногу, хотя шел довольно бодро. На ходу он снял кепку и принялся отряхивать ею приставшую к одежде солому. Лицо его показалось мне добрым и простодушным.
– Вот, набрал яблок, – сказал он, подходя к нам. – Хочу покормить лошадей. Они любят кисленькое.
Он широко улыбался.
Тирр взял из ведра яблоко. Потерев его об рукав, он откусил кусок и, сморщившись, бросил яблоко на землю.
– Зеленые еще, – сказал Тирр.
– Это ничего, – сказал парень. – Животине полезно.
– Много не давай. А где Базилик?
– На улице, – ответил парень, махнув рукой куда-то в сторону. – Уж и характер у него, я вам скажу, норовистый. А сколько прыти! Сегодня с утра как начал внутри стойла гарцевать, едва все в щепки не разнес. Вот и пришлось вывести его на манеж, чтоб набегался вволю.
– Хорошо, – одобрительно сказал Тирр. – Идем, Уалий! Я покажу тебе Базилика.
Мы направились в дальний конец денника. Оставив ведро, конюх поспешил вслед за нами. Мы вышли в дверь и попали в другое помещение. Посреди него стояло большое корыто, заполненное чем-то похожим на кашу. Заметив мое любопытство, Тирр остановился.
– Это лошадиный корм, – объяснил он. – Овес вместе с другими крупами заливают кипятком и отстаивают несколько часов. Выглядит мерзко, но лошади едят с удовольствием. Ну да ладно, пойдем!
Выйдя на улицу, мы очутились на поляне, поросшей низкой травой. Невдалеке от нас нетерпеливо прохаживался на длинной привязи молодой конь, каштановый, с черной блестящей гривой. Взгляд его был дик. Он непокорно мотал головой и бил хвостом. Завидев нас, он метнулся прочь, разбрасывая из под копыт землю. Привязь резко натянулась, и конь едва не вырвал кусок изгороди, к которой был привязан.
– А вот и Базилик! Нравится? – спросил Тирр. – Дядя пригнал его несколько дней назад. Купил у одного торговца. Он совершенно дикий. Вырос на далеких равнинах и с рождения не видел людей. Никого к себе не подпускает. А впрочем … Мы сейчас это проверим. Эй …, – окликнул Тирр конюха. – Неси уздечку! Будем объезжать!
– Но господин …, – возразил конюх. – Ваш дядя не велел …
– Неси, говорю!
Лицо конюха выразило растерянность и ужас. Он продолжал стоять на месте, молчал и бестолково глядел на Тирра. Затем уставился на меня, словно надеялся на помощь. Руки его теребили поношенную кепку. Тирра это разозлило.
– Что встал? Живо делай, что говорят! – прикрикнул он на конюха.
Виновато кивнув головой, молодой конюх побежал исполнять приказание, прихрамывая на одну ногу. Мне сделалось его жалко. Тирр обошелся с ним резко. Но я промолчал. Не мое это было дело.
Не прошло и минуты, как конюх вернулся с уздечкой.
– Идемте! – сказал Тирр и направился к Базилику.
На этот раз конь не шарахнулся в сторону. Он стоял на месте. А мы осторожно приближались к нему. Когда между нами осталось каких-нибудь несколько шагов, Тирр шепнул конюху:
– Подходи к нему слева. Я буду держать за привязь. А ты одевай уздечку.
– Угу, – ответил конюх, вытирая пот со лба.
– Давай, смелее, – подбодрил его Тирр. – Не укусит он тебя.
Базилик был неподвижен. Лишь его темные глаза выдавали тревогу. Он боялся нас не меньше, чем мы его. Ему было не больше двух лет от роду. Один против нас троих. Но сколько же в нем было достоинства! Я не мог отвести от него глаз. Конюх, меж тем, подобрался к нему вплотную. Протянув руку, он осторожно погладил коня по шее. Базилик едва заметно вздрогнул.
– Тише, тише, – заговорил с ним Тирр. – Мы не обидим тебя.
Когда конюх быстро и ловко накинул на коня уздечку, тот нервно дернул ушами и замотал головой, пытаясь сбросить ее с себя.
– Хочешь сладкого, – Тирр протянул коню кусочек сахара. – Не бойся нас.
– Готово, – сказал конюх.
– Вижу, – ответил Тирр. – Отойди. Теперь мой черед.
Тирр осторожно приблизился к Базилику. Он стал поглаживать коня по шее, и одновременно незаметно подобрал поводья, накрутив вокруг свободной руки. Дальше все произошло очень быстро. Внезапно Тирр вскочил верхом на Базилика. А тот заржал и встал на дыбы. Конюх едва успел отскочить в сторону. Копыто просвистело прямо перед ним. Еще чуть-чуть и он упал бы навзничь с пробитой головой. Тем временем, Тирр цепко обхватил коня за шею и поддал по бокам. Конь опустился на землю и галопом бросился прочь. Тирр вцепился ему в гриву. Конь принялся прыгать и брыкаться. Я растерялся и совершенно не знал, что делать. Еще мгновение и конь в страшном прыжке сбросил с себя Тирра. Тот упал и покатился по траве. Мы бросились к нему.
– Слава небесам, вы целы! – воскликнул конюх, помогаю Тирру подняться.
– Не надо, я сам, – недовольно буркнул Тирр.
Он поднялся с земли и принялся отряхиваться.
– Не ушиблись, – спросил конюх.
Тирр только отмахнулся рукой. Он был мрачен и избегал смотреть на меня, словно стыдясь своей неудачи, хотя стыдиться было нечего.
– Поспешим, – сказал Тирр. – Скоро начнутся занятия. Хочешь послушать?
– Конечно, – ответил я.
Глава VII. Красавица Ирис и консул
Учительницу Тирра звали Ирис. Я сразу узнал в ней девушку, этим утром промчавшуюся мимо меня в повозке у берега реки. Узнала ли меня она? Не знаю. Она лишь неясно улыбнулась, когда Тирр представил меня, сказав, что я его друг и посижу вместе с ним на занятиях.
Учебный класс был светлым и просторным. Легкий ветерок иногда врывался сквозь открытое окно, играя белыми занавесками. Повсюду стояли цветы в горшках. Тирр сказал, что это Ирис принесла их. До этого у Тирра была другая учительница, и цветов в классе не было. Мы с Тирром сидели за большим письменным столом посреди класса. Подле нас стояла баночка с чернилами и увесистый серебряный стакан с перьями для письма. Здесь же лежали заточенные карандаши и стопка тетрадей. Вдоль стен тянулись шкафы, уставленные стеклянными колбами и причудливыми измерительными приборами. Я вздрогнул, увидев человеческий скелет, притаившийся в углу.
– Он не настоящий, – сказал Тирр, перехватив мой взгляд. – Сделан из гипса. Мы используем его на занятиях по анатомии.
– Выглядит очень натурально, – ответил я.
У окна на деревянной триноге
