Уже ночью, улучив момент, когда Баранов вышел из кухни, Люда спросила у Китайгородцева, понизив голос почти до шепота:
– А это правда, что Антон убил бандита?
Китайгородцев замешкался с ответом, не зная, что именно Баранов говорил Люде, и понимая, что своим ответом может навредить Баранову.
– Он ведь вам рассказывал, – произнес осторожно Китайгородцев. – Что знает сам.
– Я не от него подробности узнаю, а от тех, кто работает в доме, – пожаловалась Люда. – Мне сказали, что на Викторию Александровну напали, что в это время там был и Алеша и что Антон стрелял в бандитов и одного убил. Это правда?
В ее взгляде угадывалось не беспокойство, а страх. Она боялась за Баранова. Но Китайгородцев уже знал, как ей ответить.
– В чужом пересказе все всегда выглядит не так, как было на самом деле, – сказал он. – И в этом случае – тоже. Антон вам ничего не рассказывает не потому, что там было что-то ужасное, а потому, что это нам запрещено по службе. Служебная тайна. Только и всего.
Ничего, мол, серьезного. Больше слухов, чем стрельбы.
Но Люда ему не поверила. Это было видно по ее глазам.
* * *
На крыше проскуровского особняка Китайгородцев увидел человеческую фигуру.
– Кто это? – спросил он у проходившего мимо Алексея Алексеевича.
– Резо, – коротко ответил тот. – В профилактических целях.
Китайгородцев обошел дом, нашел лестницу, по которой человек поднялся на крышу, и дождался, пока тот спустится на землю.
Грузин был худ и тщедушен. Но взгляд выдавал в нем человека сильного. Жесткий был взгляд.
– Вы – Реваз Тесадзе? – спросил Китайгородцев.
– Да, – ответил грузин односложно.
– Работаете в фирме «Вектор Плюс»?
– Да.
– А фирма эта принадлежит вашему отцу?
– А вы по какому вопросу? – спросил Тесадзе таким тоном, что стало понятно: дальнейшие расспросы невозможны.
Но Китайгородцев все-таки сделал попытку.
– Я хотел спросить вас о Лории, – сказал он.
Глаза Тесадзе сузились. Прищур прицелившегося человека. Словно он в Китайгородцеве распознал врага.
– При чем тут Лория? – медленно произнес Тесадзе.
– Мне говорили, что он рассорился с вашим отцом.
– Вы кто?
Китайгородцев продемонстрировал собеседнику свое удостоверение. Ничего особенного Тесадзе в том удостоверении не обнаружил. Ну частное охранное предприятие. Ну, охранник. Ну и что?
– Ну и что? – произнес Тесадзе равнодушно.
Развернулся и пошел прочь. Метров сто прошел, а тут примчался Петя на своем квадрицикле, увидел уходящего Реваза, нагнал его, квадрицикл бросил, и они с грузином пожали друг другу руки. Потом Тесадзе и вовсе приобнял мальчишку за плечо, и дальше они уже вместе пошли. Со стороны глянешь – друзья. Будто и нет у них разницы в возрасте.
* * *
Китайгородцев разыскал Алексея Алексеевича в доме. Искал целенаправленно, но сделал вид, будто наткнулся случайно. И разговор поначалу пошел о вещах малозначимых, и только потом, будто между прочим, Китайгородцев коснулся интересующей его темы.
– Увидел этого грузина, – сказал он. – Тесадзе. По крышам прыгает. Странно.
– Что странно? – не понял Алексей Алексеевич.
– Как простой работяга. Будто и не его отец хозяин фирмы. Мог бы должность какую-то занять. Отдельный кабинет, персональная машина, секретарша в мини, все дела. Поспособствовал бы папаша.
– А он не хочет.
– Кто?
– Реваз. Ничего ему от отца не нужно. Просто работает. Как все. И никаких поблажек.
– Он в контрах с отцом? – предположил Китайгородцев. – Поссорились?
– Любви там нет, – ответил Алексей Алексеевич. – А что?
– Ничего, – пожал плечами Китайгородцев. – Теперь понятно.
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ
Сказать Хамзе… Грузина этого убрать… Он с самого начала был у меня на подозрении… С Лорией связан… Может мстить Проскурову… А я его потом с контроля снял… После того как мне сказали, что отец этого Тесадзе поссорился с Лорией и встал на сторону Проскурова… А младший Тесадзе со старшим, оказывается, в контрах… Враг моего врага – мой друг… Убрать его из дома… И как можно быстрее…
* * *
Люда Потапова пылесосом снимала несуществующую пыль с роскошных диванов в огромной гостиной проскуровского особняка. Увидев проходящего Китайгородцева, улыбнулась ему несмелой улыбкой. Он улыбнулся в ответ, прошел дальше, но тут вдруг до него дошло, что улыбка не несмелой была, а жалкой, и он, растревоженный, вернулся в гостиную. Он не ошибся. Люда оставила включенный пылесос и шла торопливо через гостиную, но гостиная была слишком велика, и Люда не успела укрыться от посторонних взоров. Согнулась пополам, и ее стошнило на дорогущий паркет хозяйского дома. Китайгородцев уже был рядом, но Люда старательно от него уворачивалась, некрасиво размазывала мокроту по лицу и стыдливо бормотала:
– Я сама! Не надо ко мне подходить! Я вас очень прошу! Я сама!
Она беременна, понял Китайгородцев.
* * *
Swiss’да:
Шестнадцать уродов в твоем списке – это полная лажа. Надо выбрать главного. Это не очень трудно.
Pedro:
У меня не получается. Когда три, когда пять, но один – никогда.
Swiss’да:
Есть хороший способ. Из всех уродов оставь двоих. Или троих. Не больше. Потом новую пару или тройку составь. Можешь туда вместе с новыми уродами кого-то из первой пары-тройки включить, если кажется, что его там не хватает. Потом еще одну пару-тройку составь. И таких комбинаций у тебя может быть сколько угодно, хоть десять, хоть пятьдесят. В этих парах-тройках то одни уроды будут, то другие. Но когда ты посчитаешь, кого и сколько раз ты в эти комбинации включил, окажется, что есть среди них чемпион. Тот, кто чаще всех.
* * *
Хамза распорядился не допускать на территорию проскуровского поместья Реваза Тесадзе. Узнав об этом, отец Реваза, Шалва Тесадзе, позвонил Проскурову. Тот пришел в бешенство, вызвал к себе Хамзу, устроил разнос и велел отменить распоряжение по поводу Реваза. Все доводы Хамзы отметались с порога. Выйдя от Проскурова, Хамза вызвал Китайгородцева и предложил ему уладить вспыхнувший конфликт любыми способами. А способ у Китайгородцева был один: поговорить с Шалвой Тесадзе. И он поехал к Тесадзе-старшему.
* * *
Хотя о встрече договаривались и Китайгородцев даже заранее поведал в самых общих чертах, какие именно вопросы они будут обсуждать, но, когда он появился в кабинете у Тесадзе-старшего, первым вопросом того был:
– Ты кто?
Нарочито грубо спросил. С демонстративной неприязнью.
Китайгородцев все понял правильно, но сделал вид, что не расшифровал интонаций собеседника. Добросовестно забубнил о том, что он из охранного агентства «Барбакан», что они охраняют Проскурова и что, кроме всего прочего, они присматривают за работающими на Проскурова людьми…
– Ты кто такой? – прервал его своенравный грузин. – Кто такой, чтобы решать, кто будет работать, кто не будет. Ты президент? Или царь? Или вовсе даже бог?
Он закипал на глазах, и, учитывая его грузинское происхождение, дальнейшее общение могло получиться очень бурным. Китайгородцев понял, что ваньку валять не надо, а надо говорить начистоту.
– Мы присматриваем за теми, кто работает на Проскурова, – сказал Китайгородцев. – И удаляем от него нелояльных. Тех, кто может его за что-то не любить.
– Хе! – зло прищурился Тесадзе. – Ты сам не понимаешь, что говоришь. Мы с ним друзья. Я могу вот этот телефон сейчас взять и ему позвонить. И меня с ним сразу соединят. Ты так можешь?
– Нет.
– А я могу, – веско произнес Тесадзе.
– А ваш сын?
– Что мой сын? – сердито осведомился грузин.
– У него такие же отношения с Проскуровым?
– Нет, но он молодой еще.
– А с вами?
– Что? – не понял Тесадзе.
– А с вами у Реваза какие отношения?
– При чем тут это?
– Плохие отношения.
– Какое тебе дело? – возмутился Тесадзе.
– У вас с сыном плохие отношения, – упрямо повторил Китайгородцев. – Поэтому то, что вы дружны с Проскуровым, еще совсем не значит, что Реваз к Проскурову относится хорошо.
– Тебе какое дело? – все больше мрачнел грузин.
– Мне не было бы дела, – ровным голосом произнес Китайгородцев. – Если бы не история с Лорией.
Лицо Тесадзе вытянулось.
– Какой Лория? – пробормотал он. – Зачем тут Лория?
Китайгородцев молчал.
– Зачем ты говоришь про Лорию? Откуда знаешь вообще? – хмурился Тесадзе.
Он так разволновался, что теперь у него отчетливо проявлялся грузинский акцент, который прежде был почти незаметен.
– Я все сказал, – сообщил Китайгородцев. – А большего сказать не могу. Извините.
Тесадзе шумно вздохнул. Разволновался.
– Я у вас спрошу, если позволите, – сказал Китайгородцев. – Как ваш сын воспринял эту историю с Лорией?
– Пошел ты к черту! – растерянно огрызнулся грузин.
– Я так и думал.
