— Я так не думаю, — она содрогнулась от желания. — Табер, погоди. Нам надо поговорить.
Черт, все было совсем плохо. Тело постепенно отбирало контроль у разума, Рони понимала, что еще немного, и она просто потеряет контроль над ситуацией.
Его язык коснулся ее груди. Боже, это было совсем не так мягко, как она себе представляла. Язык Табера был настойчивым, горячим. Каково же будет, когда он коснется ее сосков?
— Ты такая вкусная, Рони. — его плечи напряглись, когда он наклонился ниже, спускаясь поцелуями вдоль края чашечки, все еще прикрывающей полную грудь. — Такая горячая и сладкая.
Руки Табера оторвались от стены и обхватили Рони за талию, прижав ее к твердокаменной выпуклости между бедер.
— Табер. — Она должна заставить его остановиться. Должна же?
Она отстранилась, упершись руками в его плечи, откинула голову в попытке хоть как-то справиться с охватившей ее слабостью и желанием, снова заставившим кровь вскипеть.
— Рони, не думаю, что смогу остановиться, — прошептал он, касаясь губами ее кожи в опасной близости от набухших сосков.
Она почувствовала его дыхание, и каждая клеточка тела затрепетала в ожидании прикосновения. Рони хотелось, чтобы он впился зубами в ткань лифчика и сорвал его с нее.
— Табер… я не могу… О Боже! — Рони изогнулась дугой, когда язык Табера прошелся по окаменевшему от возбуждения соску. Электрический разряд ударил ее прямо в клитор, заставив потерять дар речи и лишиться дыхания.
Сказать «нет» она не в силах, как-то отстраненно констатировала Рони. Но это не значит, что он не заплатит, когда все закончится.
Его рот накрыл ее сосок. Табер принялся посасывать чувствительную вершинку, его язык сводил ее с ума, заставлял извиваться в его объятьях. Давление на клитор было почти разрушающим, Рони тонула в желании, в отчаянии.
Она как в полусне позволила Таберу снять с себя джинсы, позволила его рукам накрыть полушария ее ягодиц. Сжав их пальцами, Табер потянул ее к себе.
— Не могу больше ждать. Нам пора переместиться в кровать, — прорычал он напротив ее груди. — Сейчас. Давай, Рони.
Он одной рукой снял с нее трусики, другой расстегнул джинсы, выпуская из плена напряженный возбужденный член.
Он даже не позволил ей снять туфли. Не позволил ей сказать «нет». Прежде чем Рони справилась с шоком, он помог ей опуститься на кровать, а сам устроился рядом.
— Табер, — шокированная, почти парализованная похотью, Рони могла только всхлипывать, пока он помогал ей встать на колени спиной к нему.
Он удерживал ее: плечи на кровати, бедра разведены. Она была открыта для него, она позволяла ему делать все, что он хочет. Он горел от желания сделать ее своей. Рони едва понимала, что происходит. Табер прижался своей эрекцией к ее клитору, скользнул выше, пока не нашел вход. Удерживая Рони за бедра и шепча ее имя, он с силой вонзился в ее девственное лоно.
Рони закричала от боли/наслаждения, когда он жестко овладел ею. Табер замер, чертыхаясь, но потом задвигался снова. Она плакала под ним, напуганная болью, словно разорвавшей ее внутри, силой, с которой он двигался в ней, чувствами, зарождавшимися в глубине.
Она почувствовала, как растягивает ее его член, как ее вагина одновременно сопротивляется и приветствует этот натиск. Рони текла, она была перевозбуждена. В ушах стоял хлюпающий звук их соития. Ее соки покрывали ее бедра, ее киску. Резкая боль отступила, сменяясь возбуждением, и она застонала — протестуя и одновременно требуя большего.
Мир Рони сосредоточился на глубоких сильных движениях Табера в ее тугой киске. Сходное с агонией наслаждение заставило искрить кончики нервных окончаний, лишило ее способности дышать… и поглотило.
Чувствовать Табера, одной рукой удерживающего ее плечо, а другой — обхватившего бедро, ощущать внутри себя его резкие мощные движения — это было слишком для Рони. Она не могла двигаться, она могла только чувствовать… и то, что она чувствовала, убивало ее.
Одеяло царапало колени и нежную кожу ее груди, но эти ощущения потонули в других. Молнии одна за другой пронзали Рони, ударяли в клитор, пробегали по телу, вознося ее выше и одновременно разрушая.
Табер мощным движением послал ее ввысь по волнам наслаждения, его член толкался в ней, наполнял ее, доводил до исступления. Все жарче. Все сильнее.
— Нет! — она попыталась закричать, когда внутри все сжалось, стало пульсировать, трепетать.
Это могло убить ее. Чем бы ни было это ощущение, яростно накатившее на нее волной, оно могло убить ее.
Но в легких не осталось воздуха, чтобы закричать, чтобы заплакать. Глаза Рони расширились, зрение затуманилось. Лоно ее сжалось вокруг его члена, и она почувствовала, как что-то изменилось. Маленькая шишечка на головке его члена надулась и стала тереться о стенку ее влагалища — лаская, вибрируя, до тех пор, пока она не взорвалась.
— Боже! Рони! Детка… — Глубоко в ней горячие струи семени вырвались на свободу, и она затряслась.
Еще взрыв — и Рони упала на одеяло, не в силах сделать даже вдох.
Что это было? Она снова задрожала, когда Табер прижался к ней, сладкий трепет охватил ее с головы до ног. Но ведь… Нет.
Мысль была отброшена прочь, забыта. Рони не могла сравнить Табера с животным. Ученые говорили, что это не так. Они были кошками, но оставались людьми.
Но оставались ли?
Но она уже не могла думать.
Следующий взрыв заставил ее тело затрястись как в лихорадке. Рони закричала — это все, что она смогла сделать. Она просто позволила Таберу упасть на нее сверху. Его дыхание было прерывистым, тело — как и ее тело — покрывал пот.
— Рони, — в голосе Табера было страдание, боль. Он пытался вдохнуть.
— Что ты наделал, Табер? — прошептала она, балансируя на краю сознания. Вокруг сгущалась тьма. — Что ты наделал…
Глава 9
— Все будет в порядке, — сидя рядом с бессознательным телом Рони, доктор Мартин лениво похлопал по постели. Он, наконец, закончил осмотр. На столике рядом с кроватью стояли флаконы с образцами. — Помни, она только вторая из известных пар, и ее тело было под напряжением больше года. Физически это может оказаться для нее намного тяжелее, чем для Меринас. Я проведу тесты и посмотрю, что и как, когда она проснется.
Табер, сидящий с другой стороны кровати, не отрывал от Рони взгляда. Раскаяние жгло его огнем. Что он сделал с ней? Впервые со времени детства животная часть его личности контролировала человека. В тот момент, когда контроль был важнее всего, он забыл, что он — человек.
— Она спит или без сознания? — Табер едва заметно поморщился от боли, прозвучавшей в голосе.
