меня невыносимой вони, было и так, более, чем достаточно.
Спрыгнув с лошади, я вытащил из ножен и покрепче сжал в детской ладони, медвежий коготь. Затем принюхавшись, я попытался распознать хоть какой-то запах, из этой мешанины зловонных ароматов. Но кроме гниющей плоти, вперемешку из всё забивающим дымом, мне ничего выделить, так и не удалось. Поэтому немного послушав доносившееся странное бормотание, я со всей осторожностью вошёл внутрь, наводившего на всех ужас, шатра…
***
Оказалось, что для спасения Игды от петли, достаточно было всего лишь чикнуть по горлу похитившего душу шамана, всё тем же, ржавым ножиком. И дать слизать кровь моему драгоценному, горбатому слуге. И на этом статус-кво, как бы считался восстановленным. С одним маленьким уточнением. По ихнему главному закону, я должен был не просто одолжить пару капель крови, а окончательно прикончить этого урода, покусившегося на моё добро, да и ещё к тому же, посмевшего колдовать. Что у них строжайше запрещалось. И наказывалось за это, всё той же смертью.
Потому как, шаман он, или не шаман. А воровать душу чужого слуги, даже им не позволялось. И приравнивалось к обычной краже с отягощающими колдовством, обстоятельствами. А за кражу, как и за другие более мелкие проступки, такие как, например, перешагивание через стол, или даже, вы не поверите, — чашку! У них было опять же, одно единственное наказание, — смерть… Но не всё было так мрачно. За кражу коня вот, почему-то не убивали. А нужно было вернуть уже десяток лошадок, обиженному владельцу. Или, на худой конец, отдать своих детей ему в рабство. Убивать этого непонятного типа, я конечно же не планировал. Хотя, как внук какой-то там, местной шишки, вполне имел на это полное право. Но вот вернуть душу, вернее кровь на ржавом ножике, нужно было обязательно. Ну и соли пускай даст. Не зря же я в этот вонючий свинарник, попёрся…
Вот честно. Лучше бы этот горбун, повесился. Меньше, было бы мороки. А так, пробираясь в полутьме через ползающих по полу ядовитых гадов, я смог разглядеть с дюжину засушенных этим нелюдем, человеческих голов. И сидящего в позе лотоса возле небольшого костра, периодически пыхтящего дымом изо рта на довольно свежую, по сравнении с остальными мумиями, и оттого невероятно вонючую голову, местного шамана. Мужик услыхав как зашипели на меня ползучие твари, открыл глаза и обдал мальчугана, огромным облаком едкого, противного дыма, из своего гнилого рта…
Я хоть и закашлялся, но бдительность не потерял. И мгновенно среагировал на бросившуюся на меня змею. Тут же, в одно резкое касание, отделив её голову от туловища. Второго гада, буквально в сантиметре от лица, поймал левой рукой. И ударом острой стали снизу, насквозь проткнул широко раскрывшуюся, зубастую пасть. Не дожидаясь пока остальное змеиное кодло, вонзится в мое нежное тело, я быстро перекувыркнулся, и оказался сзади неподвижно сидящего мужичка. И не теряя времени, тут же приставил нож к его горлу.
— Слушай, шаман, ну кто так делает? Ты сам меня в гости пригласил, ещё и соли обещал отсыпать. А сам, вместо обещанных специй, ядом змеиным угощаешь… Разве так, у нас дорогих гостей принято встречать? Нехорошо это, ой как не хорошо… — а вот здесь, я уже имел полное, стопроцентное право этого урода, ещё разочек зарезать. Что-что, а законы гостеприимства нарушать, ну никак нельзя. И за это, предусмотрено лишь одно наказание, угадайте какое? Правильно, смерть… Единственное что меня останавливало, это восемь, вдруг овдовевших жён. Которые мне придётся содержать и ублажать по полной программе. Шмотки там всякие, пища, ну и остальное по мелочи… А оно мне надо?
— Кто здесь? — решил видимо съехать за дурачка, чтобы не отвечать за содеянное, наш вонючка. — Я только вернулся из мира духов! Пощади незнакомец, небесного жреца! И будет тебе удача!
— Да что ты говоришь?! Вернулся он… — я покрепче надавил медвежьим когтем на шею. — Ты как сидел, так и сидишь. Ну, может ещё разок под себя сходил, что бы два раза не вставать. А так, ничего здесь вроде не изменилось… Ну да ладно. Видимо не получится у нас с тобой разговора. Так что, сиди как сидел, смирно. Можешь даже, ещё разочек под себя сходить, я не обижусь. Но если дёрнешься, я с удовольствием помогу тебе отправиться в мир духов, — но уже навсегда… — и я пустил гаду кровь. Но не сильно. И тут же её, по своей волчьей привычке, слизал…
От моего невинного, еле заметного движения мягким, детским язычком, шамана затрясло, изо рта пошла пена и он тут же плюхнулся на почти заговорённую, полуразложившуюся голову.
«Вот блин… И как это называется? Я же совсем небольшой надрез сделал… Не мог он от этого комариного укуса, копыта отбросить! — я оглянулся. Змей не было. Убитых мной гадов, тоже не наблюдалось. — Ну и хрен с ним! Надо делать ноги, пока не застукали. А то потом доказывай, что ты не верблюд.»
Я пошарил глазами, ища ржавый, кривой кинжал. И тут же его обнаружил. Он лежал возле той самой головы. С отвращением проведя по горлу невероятно вонючего мужика кривым ножом, предназначенным для возвращения души Игды законному владельцу, я заодно порылся и в вещах, явно помешанного на всю голову, полоумного мужика, ища такую вожделенную мною соль.
Кости, какое-то гнилое мясо с перьями, вперемешку с противно ползающими червями. Странные, ржавые иглы, дохлые мыши, жуки и хрен знает что засушенное и пересушенное. И вдруг… Я обнаружил её! Мою маленькую, медвежью кожу. От неожиданности я шлёпнулся на детскую задницу. И тут же услышал под собой какой-то звон. Убрав лежащую тушу, а затем и шкуру, я увидел небольшой, деревянный сундук. Рука сами потянулась к металлической ручке ящика. Заскрипели петли и я в который раз шлёпнулся на бедную задницу, отпустив со скрипом, очень ржавую ручку…
Глава 7
Разорвав на части долгожданную, наконец-то пойманную медвежатами небольшую рыбёшку, медведица недовольно уставилась на дрожащих на ветру, пол дня безуспешно пытавшихся поймать хоть что-то, в уже довольно прохладной реке, перепуганных малышей. Явно давая понять, что она не задумываясь сделает с ними тоже самое, что и с их пойманной, не шибко большой добычей, если ей снова придётся сколько времени ждать, очередную порцию еды. Виновато повесив носы, медвежата умоляюще смотрели на вконец раздосадованную небогатым уловом мамашу, пока та, всё же немного успокоившись, приступила к долгожданной трапезе.
Мгновенно проглотив пойманную рыбёшку и ощутив сильнейший приступ голода, она подошла к перепуганным медвежатам
