Тем не менее преступление все же имело место быть, следовательно, убийца должен быть разоблачен и наказан. Я вздохнула — не очень-то мне хотелось далее заниматься этим делом, но всякое начинание требует достойного завершения. К тому же Зорин платит деньги, и их нужно отрабатывать.
Выйти на убийцу, казалось мне, проще простого: достаточно лишь установить, кто из двух подозреваемых имел больше причин на это противозаконное деяние, затем сопоставить результат с возможностями, и все сразу станет ясно. Но, приступив к подробному анализу, я на каждом шагу попадала в тупик.
В том, что подозреваемых двое, сомнений не было: подлить отраву в кружку Ани могли оба супруга Лукьяновы. Но кто именно? Поразмыслив, я пришла к выводу, что и причины, и возможности у них были абсолютно равноценные.
Допустим, Римма. Аня давненько была источником ее личной трагедии — раз, затем беременность любовницы мужа и его требование развода — два. Весомым довеском к решению устранить злодейку могло стать вымогательство, спровоцировавшее ее мужа на незаконные заработки, отчего замаячила перспектива носить ему передачки в тюрьму. Это три, а может быть, и все четыре.
Теперь — Валентин. Он Зорину, по всей видимости, любил. Но, надо признать, довольно странною любовью — жениться на ней все же опасался. Свобода и независимость, какую он имел в браке с Риммой, оказались для него ценнее и выше, чем чувство к Анечке. Она же пыталась лишить его этих ценностей — раз, толкала миролюбивого Лукьянова на темные делишки, требуя денег, — два. Да еще неизвестно, что могло прийти ей в голову в дальнейшем, поэтому проще всего было избавиться и от нее, и от ребенка, с которым так или иначе возникнут дополнительные трудности. Тоже — три, а может быть, и все четыре.
Вот и выходит, что поводов для убийства как у жены, так и у мужа — тьма-тьмущая, один другого весомее. Кто из них способен на такой поступок? Римма — вполне. Она женщина сильная, хладнокровная, решительная. Такие люди способны на многое ради собственного благополучия. Да и реакция ее на невольно вырвавшееся обвинение Натальи Андреевой меня несколько насторожила — что еще остается делать, когда тебя уличают в содеянном, как не смеяться? Но я давно знаю: упорное отрицание лишь укрепляет уверенность обвинителя. Да, пожалуй, Римма подходит. И о своих домыслах насчет мужа она могла заговорить, например, для того, чтобы отвести подозрения от себя.
Валентин Лукьянов, конечно, мягкий и безвольный человек с виду. Но в тихом омуте, как известно, водятся и черти, и прочая нечисть. Доказательством тому пример с Анечкой — вот уж не ожидала я от прекрасного ангелочка подобных дьявольских штучек! Лукьянов, наверное, не случайно выбрал из всех женщин его окружения для постоянной связи именно ее — видно, почувствовал родство душ. Ну а если уж он решился на незаконное добывание денег, то почему бы не прибавить к этому еще и убийство? Подлить смертельную дозу лекарства в чашку — дело не пыльное, особых трудов не требует.
Что касается алиби, то такового не имеет ни один из подозреваемых. Во время просмотра кассеты всеобщее внимание было устремлено на экран, поэтому незаметно вытрясти содержимое нескольких ампул было довольно просто. Римма мало участвовала в репетиции, а значит — она располагала большим количеством времени, нежели ее муж, чтобы продумать действия, высчитать наиболее удобный момент. Валентин же своей занятостью в сценах несколько отводит от себя подозрения. Но, может быть, это прикрывающее обстоятельство было продумано им заранее?
Я окончательно запуталась. И решила, что стоит проконсультироваться с единственным доступным мне свидетелем этой вечеринки — отцом Ани. Если я выясню, кто из присутствующих на каком месте сидел во время просмотра видеозаписи, возможно, что и истинного убийцу вы — числю?
Хорошо бы поговорить и с остальными участниками той последней репетиции. Но Зорин категорически запретил мне каким бы то ни было образом выдавать себя. Требовать это — законное право заказчика, и я не смела нарушать запрет. Несомненно, любой из гостей, обратись я к нему с расспросами, сразу же заподозрит неладное. А для раздувания из мухи слона русскому буйному воображению, да еще в театральной среде, многого не потребуется. Хватит одного лишь намека на то, что смерть Анечки была не совсем естественной, и на следующий же день весь театр заговорит об убийстве.
Я встала под прохладный душ. Упругие струйки массировали кожу, что придавало бодрости и сил после расслабляющей ванны. Завернувшись в большое махровое полотенце, я ощутила «второе дыхание» и, несмотря на глубокую ночь, решила еще немного поработать.
Позвонить Зорину? С моей стороны это не очень тактично — часы показывали половину первого, но для отца погибшей девушки возможность помочь расследованию стоит превыше всего. Поэтому, подумала я, он наверняка меня простит, если я и нарушу его сон своими вопросами.
Я взяла трубку, но моя феноменальная память отказалась выдать номер телефона — видимо, огромное количество информации, полученной в короткий срок, подействовало на нее не лучшим образом. Пришлось лезть в сумочку за записной книжкой. Куда же она запропастилась? Ах да! Я ведь сегодня была студенткой, нанимающейся на работу, а впоследствии уборщицей. Обе роли требовали соответствующего облачения, поэтому вместо своей элегантной сумочки я носила потрепанную старую, так что записную книжку следует искать в ней. И я прошла в прихожую. Сумка лежала на полу прямо возле входной двери — там, куда я ее бросила, вернувшись домой. Копаться в бездонных недрах ридикюля в темноте было делом бессмысленным, и я потащила его в комнату, где высыпала все содержимое на диван. Вот и блокнот, под фотоаппаратом… Кстати, о фотоаппарате: не мешало бы изучить повнимательнее заинтересовавшую меня страничку, которую я догадалась запечатлеть!
Мысль о звонке Зорину мгновенно исчезла из плана моих действий, уступив место все нарастающему любопытству, удовлетворением которого я занялась незамедлительно. Уникальность моего чудо-фотоаппарата заключается не только в том, что он снимает без вспышки при любом освещении, но и в том, что на изготовление фотографий требуется не более получаса. Я заперлась в темной ванной, сгорая от нетерпения…
И вот готовый снимок размером с формат оригинала — лукьяновскую записную книжку — лег передо мной на стол под яркий свет мощной настольной лампы. Запись была краткой. Она состояла из шести фамилий, выписанных в столбик в центральной части странички, а также из пометки в нижнем правом углу, которую я сначала не заметила.
Я вытащила из ящика стола лупу и навела ее на надпись. «12-е, автовокз.» — вот что различила я при помощи увеличительного стекла.
Итак, место действия явно автовокзал. А вот что означает цифра? Похоже на дату, число месяца. Но какого? Что, если текущего? Не исключено ведь и такое. Сегодня у нас десятое октября. Выходит, что-то планируется на послезавтра. Очень интересно!
Логика подсказывала мне, что поскольку некто помещает неизвестное мне действо на автовокзал, место далеко не безлюдное, то вполне вероятно, что его интересует не сам вокзал, а автобусы или, точнее, какой-то определенный рейс. А вот вокзал, насколько я знала, работает приблизительно с шести утра вплоть до позднего вечера, когда отправляется последним рейсом автобус в населенный пункт, располагающийся где-то поблизости от черты го — рода.
Надо бы побывать на этом вокзале, присмотреться к происходящему. Хотя, откровенно говоря, меня отнюдь не прельщала перспектива провести целый день (октябрьский: возможно, прохладный, а то и дождливый!) на шумной и грязной площади среди скопища разношерстного народа и тарасовских бомжей-алкоголиков, которые почему-то облюбовали территорию, прилегающую к автовокзалу, для своих сборищ.
Я была уверена, что эта «экскурсия» прольет свет на огромное темное пятно, касающееся незаконных делишек Лукьянова. Имеет ли его деятельность непосредственное отношение к убийству Ани Зориной, я не знала, но шансы на то имелись.
Фамилии из списка тоже, несомненно, были причастны к автовокзалу. Я еще раз взглянула на них:
…
Попов
Гринин
Зайцев
Кальянов
Верзин
Шпиц
Кальянов… В глубине моей памяти снова возникло смутное ощущение, что человек с этой фамилией когда-то уже попадался мне в процессе работы над каким-то делом. По поводу прочих я не могла сказать ничего определенного. Подозрительно звучала лишь последняя, больше похожая на кличку.
Завтра первым же делом свяжусь с Володей Кирсановым, моим давним другом, работающим в милиции. Попрошу порыться в их картотеке — может, он наткнется на кого-нибудь из этого загадочного списка.
Короткий сигнал электронных часов известил о том, что уже два часа ночи. Кажется, я излишне увлеклась. Я слезла с дивана и, направляясь к спальне, попыталась сделать выводы из проделанного анализа. Печально, но пришлось признать, что мой скрупулезный аналитический метод, неоднократно проверенный на практике, на сей раз оказался безрезультатным: с чего я начинала, тем и закончила — претендентов на роль преступника по-прежнему оставалось двое. Ни одного из супругов Лукьяновых я пока не могла исключить из числа подозреваемых.
