Ей решительно не хотелось пялиться в потолок. Из принципа. Она всегда это ненавидела. Когда хочешь заснуть, открыть глаза — значит признать свое поражение.
Но с открытыми глазами или без, ей никак не удавалось отвлечься от мыслей о том, что она натворила.
Себастьян Грей.
Себастьян Грей!
Эти слова колоколом отдавались у нее в голове. В списке мужчин, с которыми ей не следовало целоваться, он стоял в самом начале, наравне с королем, лордом Ливерпулем и трубочистом.
По правде говоря, она сильно подозревала, что он стоит выше трубочиста.
До бала у Троубриджей она знала о мистере Грее весьма немного. Что он — наследник лорда Ньюбури, и что эти двое не переносят друг друга. Но как только прошел слух, что лорд Ньюбури за ней ухаживает, все, казалось, считали своим долгом рассказать ей что-нибудь о графе и его племяннике.
О, ну ладно, не все, поскольку она была совершенно неинтересна большей части общества, но все, кого она знала, спешили поделиться с ней своим мнением.
Он красив (племянник, а не дядя).
Он повеса (снова племянник).
Он, похоже, беден, как церковная мышь, и много времени проводит в обществе двоюродных братьев по матери (беден, без сомнения, племянник, и это к лучшему, ведь если Аннабель выйдет замуж за лорда Ньюбури, и окажется, что беден, как церковная мышь, именно он, это будет уж как-то чересчур).
Аннабель покинула бал сразу же после кошмарного происшествия на пустоши, а вот мистер Грей, похоже, остался. Должно быть, он произвел сильное впечатление на Луизу, потому что этим утром — Господи Боже! — та не могла говорить ни о чем другом.
Мистер Грей то, мистер Грей сё, и как это возможно, чтобы Аннабель не видела его на балу? Аннабель пожимала плечами, бормотала что-то вроде «так получилось», но Луиза упорно продолжала болтать о его улыбке и его глазах, которые, представляешь, оказались серыми[7], ну разве это не восхитительное совпадение, и — да! ты не представляешь, — он на глазах у всех уехал с бала под руку с замужней дамой!
Вот это как раз ничуть не удивило Аннабель. Он ей довольно прямо объяснил, что до того, как она об него споткнулась, он как раз кувыркался с замужней дамой.
Но Аннабель почему-то казалось, что теперь речь идет об иной замужней даме. Та, на одеяле, заботилась о своей репутации и покинула сцену задолго до мистера Грея. Прибегая к таким предосторожностям, она не стала бы бесстыдно покидать бал с ним под руку. А значит, это была другая, то есть, у него целых две замужних женщины. Святые небеса, да он еще хуже, чем о нем думают!
Аннабель прижала руки к вискам. Неудивительно, что у нее болит голова. Она слишком напряженно думает. Слишком напряженно и на слишком фривольные темы. Раз уж ей суждено обзавестись навязчивой идеей, пусть это, по крайней мере, будет что-нибудь стоящее. Вот, к примеру, прекрасно подошел бы «Билль о жестоком обращении с домашним скотом». Или положение бедняков. Дедушка на этой неделе без конца разглагольствует и о том, и о другом, значит у Аннабель нет никаких предлогов, чтобы хранить незаинтересованность.
— У тебя болит голова? — спросила Луиза. Но как-то рассеянно. Ее невероятно перекормленный бассет [8] по кличке Фредерик, как раз учуял где-то вдалеке другую собаку и изо всех сил натягивал поводок.
— Фредерик! — рявкнула Луиза, и, чтобы не упасть, пробежала несколько шагов.
Фредерик остановился, правда, непонятно, благодаря ли усилиям хозяйки или просто от усталости. Он издал неимоверно тяжкий вздох. Честно говоря, Аннабель удивилась, что собака не рухнула в обморок прямо на дорожку.
— Похоже, кто-то снова тайком сунул ему сосиску, — проворчала Луиза.
Аннабель напряженно уставилась куда-то вдаль.
— Аннабель!
— У него был такой голодный вид! — с жаром начала защищаться Аннабель.
Луиза мотнула головой в сторону пса, брюхо которого волочилось по траве. «Это он-то выглядит недокормленным?!»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— У него были голодные глаза.
Луиза недоверчиво прищурилась.
— Просто твой пес отпетый обманщик!
Луиза покачала головой. Она бы, наверное, еще и глаза закатила, но Аннабель все равно смотрела не на нее, а на Фредерика, который как раз скучающе зевнул.
— Ему бы в карты играть, — отсутствующим тоном проговорила Аннабель. — Только дара речи не хватает. И пальцев.
Луиза одарила ее своим коронным взглядом. «А здорово у нее получается, — подумала Аннабель. — Хоть она и практикуется только на родственниках».
— Вот тебя, например, он бы обыграл, — сказала она.
— Ну, это вряд ли комплимент, — ответила Луиза.
Что верно, то верно. В картах подруга Аннабель была полным профаном. Аннабель перепробовала всё: пикет, вист, двадцать одно … Для человека, столь легко скрывающего от других свои эмоции, Луиза играла на удивление плохо. Но девушки все равно продолжали картежничать, в основном потому, что бездарность Луизы делала игру неимоверно забавной.
И Луиза умела проигрывать.
Аннабель посмотрела на Фредерика, который за полминуты уже устал стоять и плюхнулся на травку.
— Я скучаю по своей собаке, — сказала она.
Луиза оглянулась на тетю, та все еще беседовала с подругами.
— Как, говоришь, ее зовут?
— Мышь.
— Не очень-то хорошо с твоей стороны.
— Назвать его Мышью?
— Он же все же грейхаунд[9], ведь так?
— Я могла бы окрестить его Черепахой.
— Фредерик! — взвизгнула Луиза и метнулась вынимать что-то (честное слово, Аннабель вовсе не рвалась узнать, что именно!) из пасти своего любимца.
— Это лучше, чем назвать собаку Фредерик, — ответила Аннабель. — Господи, да у меня брата так зовут!
— Брось, Фредерик, — процедила Луиза. Потом, все еще сжимая в руке нечто, отобранное у пса, повернулась к Аннабель. — Он достоин благородного имени.
— Ну конечно, он ведь такой благородный пес…
Луиза приподняла одну бровь. Дочь графа до кончиков ногтей.
— Все собаки заслуживают настоящих имен.
— И кошки тоже?
Луиза презрительно фыркнула.
— Пффф! Кошки — совсем другое дело. Они ловят мышей.
Аннабель раскрыла было рот, собираясь спросить, каким образом это может лишить их права на настоящие имена, но не успела издать ни звука. Луиза схватила ее за руку и зашипела.
— Ай! — Аннабель попыталась свободной рукой ослабить хватку подруги. — Что такое?
— Вон там, — напряженно зашептала Луиза. И мотнула головой влево, да так, что было видно: она изо всех сил старается сделать это незаметно. Но у нее не выходит. Ни капельки. — Себастьян Грей, — наконец выдавила она сдавленно.
Аннабель, конечно, раньше уже слышала выражение «сердце ушло в пятки», и даже сама его употребляла, но только теперь по-настоящему прочувствовала его значение. Тело вдруг стало совершенно чужим, будто сердце у нее и правда оказалось в пятках, легкие переместились в уши, а мозги вообще очутились где-то на востоке Франции.
— Пойдем отсюда, — сказала она. — Пожалуйста.
Луиза удивилась.
— Ты что, не хочешь с ним познакомиться?
— Нет! — Аннабель было наплевать, что в ее голосе звучит отчаяние. Ей просто хотелось уйти, да поскорее.
— Ты шутишь, да? Тебе же должно быть любопытно!
— А мне не любопытно. Честное слово. То есть, мне, конечно же, любопытно, но я не хочу встречаться с этим человеком вот так.
Луиза несколько раз моргнула.
— Как — «вот так»?
— Ну, просто… я не готова. Я…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Пожалуй, ты права, — задумчиво произнесла Луиза.
Слава Богу!
— Он подумает, что ты рада ухаживаниям его дяди и станет судить о тебе несправедливо.
— Вот именно, — выпалила Аннабель, хватаясь за этот предлог, как за спасательный круг.
— Или вовсе попытается тебя от этого отговорить.
