Олег решительно поднялся. Дуб — дерево не из высоких… но с другой стороны, тут кругом почти что одни дубы. Можно взобраться и посмотреть. Вот еще странность — почему тут вся флора — земная?
Первая попытка влезать на дуб окончилась печально. Подошвы соскользнули, и Олег треснулся о ствол дерева животом и местом, наиболее болезненным для любого мальчика или мужчины. В довершение всего он грохнулся на задницу.
— Ууууйй… — вырвалось у него. Неизвестно, что болело больше — копчик или… хм, промежность. Перетерпев боль, Олег с хмурой решимостью начал разуваться.
Босиком дело пошло на лад — он смог добраться до того места, откуда землю было видно уже плохо, а ветки истончались. Тут его ждало разочарование — дуб и в самом деле оказался мелковат, хоть и могуч. Все, что он смог увидеть, был лес во все стороны. Без малейших признаков человеческого жилья. Лишь на севере (если принять за исходные данные, что солнце уходит на запад) вроде бы начинались горы, и местность в ту сторону повышалась…
…Обуваясь, Олег размышлял, куда ему стоит идти. Он находился в положении инопланетянина, оказавшегося на Земле, которому показали клочок местности и предложили найти лучший путь домой. Выбирай, дорогой, что перед тобой — Альпы или Алтай. И не забывай, что это могут быть Аппалачи… Да. Влип.
И все-таки надо было решать, куда идти. Ной не ной, плачь не плачь.
На севере лес кончается, так, может быть, туда и следует двигать? Может, там живут люди? Не исключено… даже наверняка. Но КАКИЕ люди? Если судить по фильмам и литературе, то хорошие парни — партизаны, сопротивленцы — прячутся именно по лесам. Однако, с другой стороны — и по горам тоже. А если это континент размером с Африку? «С револьвером по лесам» — название для книги…
Кроме всего прочего, Олег хотел есть. И сильно. В грибах и ягодах он разбирался, но пока не видел ничего, достойного внимания. Нет, надо будет пристальней приглядываться…
Олег поднял голову и обомлел. В десятке метров от него поляну пересекал медведь. На секунду у мальчишки возникло странное чувство нереальности происходящего. Словно во сне, мимо него вперевалку двигалась бурая туша, и Олег разглядывал свалявшуюся у брюха шерсть, порванное правое ухо, маленький добродушный глаз, слышал смешное похрюкивающее дыхание. Ему даже в голову не пришло взяться за револьвер — медведь показался вдвое больше, чем на самом деле.
Между тем бурый даже не обратил внимания на мальчика, застывшего у дуба. Лесной медведь не был склочным и плотоядным, как горный… Кусты еще долго трещали после того, как широкий мохнатый зад со смешным коротким хвостиком скрылся в них. И только тогда Олег перевел дух… а потом со всех ног рванул прочь, уже не колеблясь, куда бежать. На север — но только потому, что эта сторона была противоположной движению медведя…
…Опомнился он лишь когда споткнулся о рельс и, грохнувшись, понял, что лежит поперек железнодорожного пути. Два проржавевших рельса держались на редких трухлявых шпалах — рыжие от наполовину съевшей их ржи. Они уходили вправо и влево — одна-единственная колея посреди вплотную подступившего леса.
Грохнулся Олег крепенько. Вдобавок перепачкался в ржавчине — было больно и противно, а когда он встал, то сделалось еще и страшно. Пути, уходившие вправо и влево, навевали ужас звонкой тишиной, повисшей над ними. Олег шарахнулся через рельсы, прыгнул вниз с откоса, оказавшегося на другой стороне, покатился, не устояв на ногах, вскочил и почти с облегчением вломился в заросли. Перевел дух.
Он решил идти вдоль путей, не поднимаясь на насыпь. Железная дорога вела не совсем в нужном направлении, но все-таки. Олег поправил ремень с кобурой, сорвал травинку, сунул ее в зубы и зашагал низом, поглядывая время от времени вверх.
* * *
Первую свою ночь в лесу Олег запомнил навсегда. Так страшно ему не было, даже когда в дом начали ломиться неизвестные. И дело было не в темноте — темнота так и не настала, над миром взошел жуткий, разбухший диск, светили звезды, еще один спутник планеты — маленький и синий — быстро бежал над горизонтом на юге. Голову поднимать не хотелось — здешняя луна занимала едва ли не половину неба и давила почти физически.
Страх был растянут на всю темноту. С наступлением ночи лес зажил своей — непонятной и жуткой! — жизнью. Ожили кусты, деревья и трава. Словно лес был единым — и злым! — живым существом, окружившим мальчика со всех сторон.
Это был настоящий ДИКИЙ лес. И не было костра, не было палаток, не было рядом товарищей по походу.
Олег забрался на здоровенный дуб, как только начало темнеть. Ему повезло — на высоте примерно десяти метров сучья расходились венцом, образуя усыпанную листвой и трухой площадку шириной метра в два, на которой можно было даже вытянуться в рост. Тем не менее и тут Олег уснул очень нескоро. Несколько раз ему казалось, что кто-то лезет на дерево. Один раз на соседнем сучке в самом деле появилась смутная тень большой кошки, похожей на рысь. Впрочем, если это и была она, то напасть не решилась и исчезла, бесшумно ступая по веткам. А Олегу это добавило беспокойства. Он уже не выпускал из руки револьвера, мучаясь от страха и голода, вслушиваясь в ночь и не смея поглядеть на небо, тоже казавшееся враждебным…
И все-таки он уже почти начал засыпать, когда что-то разбудило его. Олег на этот раз сразу же понял — ЧТО. На четвереньках он бросился к краю площадки, встал в рост, придерживаясь за ветки.
Он видел такое в фильмах и хрониках — в сценах ночных боев. Звуков совсем не было слышно из-за расстояния, но Олег хорошо видел медленный и красивый полет трассерных пунктиров. Они летели навстречу друг другу, перекрещивались, гасли, возникали вновь… Бой шел именно в той стороне, куда вела железная дорога… и бой какой-то неактивный. Опыта у Олега не было, но определенные знания он имел, и ему показалось, что бойцы немногочисленны и экономят патроны.
Продолжалось зрелище полминуты, не больше. Олег почти забыл про страх — он готов был слезть с дуба и рвануть туда… но бой шел далеко. Километрах в десяти, если Олег правильно помнил слышимость звуков и учел ночные условия.
И все-таки это, как ни странно, приободрило мальчика. Даже голод слегка отступил — и Олег уснул, зарывшись в листву…
…Поднявшийся утром ветер едва не разбудил Олега — он шумел и гудел в густой кроне, раскачивая ее. Но мальчишка только повозился, так и не открыл глаза — и продрых до полудня, не меньше! Во всяком случае, когда он проснулся, здешнее солнце стояло у него точно над головой.
Немного побаливало тело — листья и труха только с усталого разлета показались мягкими. Когда же Олег встал, то еле успел ухватиться за сук; еще секунда — и полетел бы вниз, так неожиданно и резко, до темноты в глазах, закружилась голова. Во рту появился металлический привкус, ноги ослабели, в ушах зазвенело… и мальчик мгновенно и плавно погрузился в бездонную мягкую пучину настоящего голодного обморока.
Очнулся он быстро — весь в противном поту, со спазмами в желудке. Появился дикий, необоснованный страх, что не удастся спуститься с дерева, и Олег, торопясь, почти слетел на траву. Проблема голода была самой насущной, но не единственной. Если человек, сколько себя помнил, пользовался туалетной бумагой, трудно от него ожидать, что он счастлив будет переучиваться на лопух. Вдобавок, вокруг росла крапива.
Однако, Олег был не полный «чайник» в лесных делах. Он вспомнил, что и крапива, и лопух — следы человеческого жилья, поэтому совсем не удивился, когда фактически уперся в белую станционную будку, до одурения похожую на будки небольших железнодорожных разъездов Земли.
И сразу же мальчишка понял, что этот дом — нежилой. Окна были выбиты, крыша полуосыпалась внутрь, крапива стояла стеной — почти до этой крыши. От шлагбаума давно ничего не осталось, кроме металлической проржавленной опоры. Дверь тоже была снесена.
Держа револьвер в руке и часто переглатывая, мальчик вошел внутрь.
Небольшая комнатка была полузасыпана остатками рухнувших крыши и потолка. В углу, на покосившемся столике, Олег увидел остатки примитивного телеграфного аппарата. А около столика, на полу, лежал скелет. Второй — за вторые сутки, только совершенно голый и подрастащенный разной животной мелочью. Череп откатился под столик.
Из стенного шкафа — сбоку от столика — с полуоторванными ржавыми дверцами — почти вывалилась прикованная цепочкой винтовка. Тут же лежали жестяные коробки с патронами, но и они, и цепочка, и металлические части винтовки спеклись в однородную рыжую массу. Досадно… Олег нашел на полу среди мусора зажигалку из патрона — вернее, то, что от нее осталось. В шкафу отыскались и спички — их головки, внешне сухие, отлетали без намека на искру, стоило только чиркнуть. Спички, кстати, были земные — с изображением красного маяка, сделанные на фабрике «Маяк» в городе Андропов. Олег никогда не слышал ни такого города, ни такой фабрики, но ясно было, что это где-то в бывшем СССР. Еще одно доказательство частых контактов двух миров…
