что Альфа не терпит неповиновения.
Поцеловав в висок свою пару, я добавил:
— Как моей паре, тебе дозволено послабление. Ты можешь проявлять свой темперамент во время постельных игр — но на этом всё. Я старше, сильнее и мудрее тебя. Ты должна и обязана слушаться мои приказов и принимать мои решения как свои.
— Я… — осторожно прочистила горло Таис. — Допустим, я полукровка с отцом — оборотнем. Но я ещё и человек. Вы не можете так просто взять и забрать меня из моей жизни.
Я тяжело вздохнул, осознавая, что моя пара так ничего и не поняла.
— Всё не просто, Таис. — Ответил я, проведя рукой по её шее — остановившись на метке. — По меркам нашего мира мы уже официально женаты. И в отличие от чистокровных людей, наш обряд на самом деле связывает мужчину и женщину. Очень скоро ты начнёшь нуждаться во мне, в моём теле…
Я ласкал её свою отметину на её шее, осторожно демонстрируя притяжение, которое уже имелось между нами. Взгляд Таис затуманился, губы приоткрылись. Я не удержался от того, чтобы не провести своими пальцами по её покусанным мной губкам, чуть засунув их в её рот, в красках представляя себе, что скоро вместо моих пальцев там будет находится мой член.
Картинка оказалась настолько сочной и манящей, что я уже был готов излиться в штаны. Таис же тяжело дышала, радуя меня своей правильной реакцией — мой волк почувствовал пусть слабый, но всё же запах желания, исходивший от неё.
— Вот так, моя милая, — прошептал я, кладя её руку на свою раздувшуюся ширинку, — Вот так моя хорошая. А теперь расстегни молнию и приласкай меня.
Её рука послушно потянулась к моим штанам… и замерла на полпути.
Светло — карие глаза моего персонального оленёнка строго посмотрели прямо мне в душу.
— Не знаю, как вы это делаете, — твёрдо произнесла девушка. — Но я не хочу этого. И вас я тоже не хочу.
Я клацнул зубами, мгновенно свирепея.
Да что это полукровка себе позволяет? Какая — то простая девка без роду и племени не хочет меня??? Меня???
Я с трудом сдержал обращение. Не хочет она.
За честь оказаться в моей постели бились голливудские звёзды; я каждый год трахаю весь женский состав моделей недели моды как Парижа, так и Мадрида. Так, чисто из спортивного интереса. А уж оборотницы — те вообще готовы для меня всегда и везде. Родовитые оборотницы, не чета этой сибирской полукровке.
— Не хочется, значит, тебе — ощерился я, уже не сдерживая своего зверя. — У тебя нет выбора, дорогая. Придется научиться меня хотеть.
Глава 5
Тая
Этьен сделал со мной что — то в машине. Что — то странное, необъяснимое.
Разумом я понимала, что творю неправильные вещи, но никак не могла им сопротивляться. Мои чувства как будто притупились, воля стала слабой и гибкой. Умом я осознавала всё, что происходило со мной, но влиять на свои же действия никак не могла. Не человек — так, болванчик.
После злополучной остановки на обочине шоссе, подручные Этьена привезли нас в пятизвёздочный отель (я думала, такие только в Москве водятся), где для Альфы и его свиты было выделено несколько разных люксов. К сожалению, мне отдельного номера не досталось — и меня вежливо сопроводили в номер к Альфе.
Ну, ещё бы.
После небольшого перекуса разными сэндвичами с кофе, Этьен велел мне отдохнуть в СПА — где я послушно провела несколько часов до самого ужина.
Потом был длинный вечер представлений: посадив меня к себе на колени, Этьен знакомил меня с присутствующими, подробно рассказывая о каждом оборотне. Мужчины — охранники, помощники, советники — все как один были счастливы моему появлению в жизни их Альфы. И до того они радовались счастью своего вожака, что даже у меня сводило зубы. А ещё запах самого Этьена немного дурманил мне голову. Я вроде бы хотела отодвинуться, не сидеть так близко к нему, но сопротивляться отчего — то не выходило.
И лишь когда я оказалась с ним в одной постели, я, наконец, поняла, что это не я — это он сделал со мной что — то. Нормальная «я» не стала бы по — новой ложиться в кровать к насильнику.
С замиранием сердца я ожидала мучительного продолжения вчерашней ночи, однако сегодня француз повёл себя вполне по — джентельменски: несмотря на явно ощущаемое возбуждение (он прижимал меня к себе спиной), Этьен не пытался повторить вчерашнее. Он просто спал, крепко обняв меня своей лапищей.
Я же лежала с открытыми глазами — и, не в состоянии ни отодвинуться, ни подняться с кровати, молча плакала. Плакала из — за бабушки, которая не хотела меня больше знать. Плакала из-за матери, которая жила с оборотнем и не смогла от него уйти никак иначе, кроме как через самоубийство. Я помнила, как она признавалась бабуле, что пыталась несколько раз развестись с отцом, но тот неизменно возвращал её к себе. А потом мои мысли перескакивали от отца к Этьену, и к тому, где я сейчас оказалась.
Мне казалось, что я попала в ловушку, которая окончательно захлопнулась. Захлопнулась дважды: сначала, когда бабушка выгнала меня из дома; затем, когда Альфа поймал меня у подъезда.
Утром мои мучения продолжились. Едва проснувшись, Этьен навалился на меня сверху с тем, чтобы поцеловать… Я, конечно, в этом деле была неопытном новичком, но мне казалось, что простые поцелуи не затягиваются на час — полтора — именно столько времени Этьен потратил на «утреннее приветствие», как назвал он это позднее.
После этого я стала противной самой себе, признавая, что поцелуи насильника увлекли меня против воли. А в один момент мне даже жутко захотелось развести ноги пошире… ну, в общем, понятно. Лишь собрав в кулак всю свою силу воли, я этого не сделала, продолжая безучастно лежать под оборотнем.
Потом ментальное принуждение Альфы (или как эта штука правильно называется) заставила меня подписать несколько бумаг — заявление на увольнение, на досрочное погашение ипотеки и почему- то анкету на французское гражданство. Не на визу, а на гражданство.
Сразу же после завтрака, мы направились в аэропорт.
Я сама, безвольной куклой зашла в частный самолёт, сама же пристегнула ремни.
Теперь, сидя в комфортабельном сидении частного самолёта, я сухими глазами провожала исчезающий родной город — и жалела, что не могу даже заплакать.
Вместе с нами, на борт поднялись несколько мужчин — из тех, что
