* Там на лихой тропе *
Там на лихой тропе Полночь печаль таит. Что там во мгле — метель Или шаги твои?.. Ах, как притихли — ждут — Старые терема! Мечется как в бреду Китежская зима. Я побегу на зов, Перешагну порог — Тот, за которым — смерть, Тот, за которым — Бог. Что там во мгле — метель Или шаги твои? Я не останусь здесь — В небесный Китеж возьми.
* В запрокинутый колокол *
В запрокинутый колоколзори седые звонят.Оставайся нетронутым,заживо сгубленный град!Утешением горьким лег снежный покров —не видать тем снегам ни людских, ни звериных следов.Не войти, не войти в заколдованный град никому,тишины не спугнуть, не затеплить свечи в терему.Свято место отдать небесам и векам…Оставайся нетронутым,русский таинственный храм.
Жар-птица
Изловили Жар-птицу. Что ж.Будет зерна клевать из плошки,будет слушать срамную ложьи доход давать понемножку:будем злато брать за показ —шутовской оброк балаганный.Потускнел дивный свет — пускай,подмалюем, закрасим раны.Клетка заперта в семь ключей,и небесный напев стреножен…Вы забыли, что Свет — ничей,а точнее — Русский и Божий.Будет день, когда сполыхнетзаревая вещая птицаи безсмертным огнем сожжетвашу тьму и ваши темницы!
ВЕНОК ПАМЯТИ
Памяти Ники Турбиной
Кровь на снег — стихи в тетрадке… За плечом молчит судьба. В детском теле птицей в клетке бьется древняя душа. Разорвется чудо-пряжа, вся из радужных лучей. Ты пройдешь по кромке жизни — заколдованной, ничьей. Только окна, очи в небо, будут помнить птичью стать. Да навек нетленной душу сбережет твоя тетрадь.
Памяти Артура Бернса
Оставив солнечный покос, уйду в небесную Россию… Души не приютит погост, и смерть сама теряет силу. Твой дом у сгорбленной ольхи чужие зимы разоряют. А южный ветер повторяет твои нетленные стихи.
Памяти Анара Мамедханова
Принимаешь на себя печали и выходишь в маске шутовской… Смехотворцы призваны — врачами в мир больной, озлобленный людской. И пускай никто не замечает, что под маской смеха рвется крик… Умирают странно, не прощаясь те, кто радость всем дарить привык.
Памяти Александра Барыкина
Все мы странники у отчизны. Все мы пасынки здешней жизни. У поэта слова — клюка: вдаль идешь, как старец незрячий, беззащитной души не прячешь, и тропа к небесам легка. Не успели мы, не допели. У кого-то нервы сгорели, кто-то отдал судьбу на слом. Но уходим одной дорогой, не в могилы — а прямо к Богу возвращаемся в отчий дом.
Памяти Александра Кловака
Спи, мой земляк по крови и по небесной кисти. Смерть одиночек ловит — жизнь коротка, как выстрел. Мы на земле гостили, чтоб Красоту постигнуть. Чтоб в нашем веке люди без Красоты не ослепли, солнце несли в ладонях. Слышишь — тужат над степью птицы твои резные, и оборвали привязь огненной охры кони…
ВОЛК И ЕГЕРЬ
(По мотивам басни И. Крылова «Волк и ягненок»)
Волк к чистому ручью пришел воды попить. Явился егерь тут с ружья железной пастью и принялся, своей доволен властью, над волком суд и следствие чинить. «Вот первая вина, что за тобой известна: когда так страшно в ночь ты воешь на луну, терзаюсь до зари и глаз я не сомкну». Волк отвечал: «В лесу пою я волчьи песни, их отзвук услыхать нельзя в твоем дому». — - «Ты смеешь мне дерзить! Ты ищешь оправданья! Нет правды ввек тебе и роду твоему, ни милости вовек вам нет, ни состраданья. Все знают о волках прескверную молву. Ты у меня в хлеву овцу задрал намедни!» — - «Да я за десять верст не подходил к деревне. Я волчьим ремеслом в чащобе проживу. Я пуще жизни чту звериную свободу.» — - «Ну, коль не ты овцу зарезал, так твой брат, иль серый твой отец, иль кум, иль сват, ну, кто-нибудь из волчьей проклятой породы». — - «Так я чем виноват?» — «Зверь из зверей, умолкни! Досуг мне разбирать весь грех твой и порок. Ты виноват уж тем, что ты родился волком». — Промолвил — и спустил безжалостный курок.
РАННИЕ СТИХИ [5]
* Если б крылья я имела *
Если б крылья я имела — ни на что б не оглянулась, на край света б полетела, никогда бы не вернулась! Поселилась бы одна, чтоб никто меня не знал. Вольный ветер бы развеял память прежних лет. Ни на что б не оглянулась! Только крыльев нет…
1997
* Скрипнула калитка — *
Скрипнула калитка — может, гость идет? Нет — холодный ветер, пустоту несет. Кто сюда заглянет, вспомнит обо мне? Разве только странник на гнедом коне. Он воды напьется, напоит коня, и в страну далекую заберет меня.
около 1997
* Я мало писала писем *
Я мало писала писем тем, кто так дорог мне… Хотела по жизни быстро промчаться на лютом коне. Теперь оглянусь — и что же, даже памяти нет. И путь назад невозможен — вьюга заносит след.
1998
* Осень пришла снова… *
Осень пришла снова… Неотвратимо — веками ступала она неслышно под музыку скрипача-дождя. Люди рождались и умирали, менялись судьбы народов, города от войны горели и заново возводились, а осень неслышно ступала в легком шелку листопада. Минуют тысячелетья, а осень будет всё та же и тот же печальный дождь.
около 1997
Ива
Девушка бродила по лесу,собирала травы вещие,были ивы ей подругами,а березоньки сестрицами.Взяв краюху хлеба из дому,с рук кормила волка серого,обнимала шею звереву,волк за нею часто следовал.Для людей она чужой была,нежеланная пришла на свет,знала языки звериные,птичьи, травьи и древесные.Танцевала под дождем босой,всё слагала песни тихие.Дождь ее невестой величал,одевал в парчу прозрачную,в русы косы жемчуга вплетал.Убегала ночью к реченьке,да с луной шепталась, странная.Повстречал ее заезжий юношана опушке леса шумного, старинного.И тогда любовь она изведала,до зари шепталась с черным соколом,ласковое сердце отдала ему.Но за то, что мать прогневала,обернулась ивой девушка,загляделась в речку быструю…Тайным чарам срок три года был.На исходе года третьеговоротился странник-юноша.Он срубить задумал ивушку,тайны колдовства не ведая.И когда топор свершил судьбу,ива снова стала девою,застонала, в травы падая…Чабрецом, полынью горькоюда березками оплакана.Плакал дождь, с небес сорвавшись вдруг.Выл печально желтоглазый волк.Только матушка не плакала.
1996
Подражание Хайяму
Цветок не рви ты на лугу напрасно. Гляди, как он на воле среди трав доверчив и прекрасен. Но жадная рука его сорвет — он, не дожив, в небытие уйдет.
1996 или 1997
