Изотов (отходя в сторону и сморкаясь)
но Соня я его любили не его ковры я биля был секретно нездорови много покупал ковровсижу однажды взапертина мне сюртук из либертина голове флажок и шляпкав руках коровушкина лапкавдруг колокольчик зазвонилнелепым звяканьем своимво мне он много изменилно молча мы сидим свистимтут открывается калиткаи входит польский господинпротивный скользкий как улиткая говорю вы что ж одинон говорит нет я одножелаю вам сейчас открытьвезде везде я вижу днону мы смеёмся во всю прытьскажи какой весёлый пан
Парень Влас
он резеда
Фиогуров
нет нет нетничего подобногоне любит просто дробногочеловек целый
изъясняется понятно. Видит где конец. Очень разумно очень очень. Я голову дам на отвлеченье.
Горский (Семён Семёнович). Коллега безусловно прав. Что собственно мы имеем пять или шесть лошадей говорю намеренно приблизительно, потому что ничего точного всё равно никогда не скажешь. Четыре одежды.
Голос. Отстаньте вы с числами.
Горский (Фёдор Петрович). А ты не перебивай. Следовательно я считаю, что подсудимый не мог даже войти в ту комнату, бац доказано.
Парень Влас
у нас в деревне так идёттри месяца как день пройдути мигом осень настаёта надо вам сказать что там стоит редута там живут военныеони обыкновенныено только не в чем их винитьда и что их обвинятьвыйду на поле звонитькомаров пойду гонятьа у нас какая жарався жара на полкомаракроме того был у меня конецкоторого звали купецон был мой отецон жил в доме называемом хатаон по морям большим леталон жил безбедно безбогатои разны овощи глоталвот как-то я к нему примчалсякричу папаша сокол света он как сумрачный качалсякончая третий пуд конфетмать говорит мне съешь конфеткуне дай погибнуть ты отцуя будто ветер вырвал веткуи молча подскочил к купцуи говорюотвесьте мне кило четыре часаи говорюбунтует наша расано тут мой конец умираетв свинцовое поле несётсяпоследний момент озираетпоследним смехом смеётсяно тут вбегает Франц капитанмы говорим это что за странаон отвечает либо Туркестанли Выборгская сторона
Фиогуров
вот оно то что не то
Горский (адвокат)
скажите куда попали
Соня
нас всех закопали
Арабский мальчик. Милостивые государыни войдите в наш сераль
Фиогуров
соглашаться или нетесли да то или нетудивляться или нетили да то если нетя не знаю если яили знаю если я
Изотов (спешившись)
начнём пожалуй
Входят. Потом дерутся. Потом их выносят. Потом больше ничего нет.
Часть вторая
жили были шесть людейФиогуров и ИзотовГорский Соня парень Власвот без горя без заботыречка жизни их лиласьФиогуров был учительзначит физику училГорский адвокат мучительбуквоед и князь чернила Изотов был концомну как будто был отцомворишку сына он имелмолчит Изотов онемелстыдится верноили лицемерноа Соня девушкой былаи тихой девушкой плылав роскошных платьях расписныхв московской шляпке золотойв средине гордых гор лесныхона казалась молодойеё жених был парень Власбез туфелек и без числаон не сводил далёко глазс румяного лицаи долго долго ждал кольцаоднажды все они толпойзаснули. Ночь была конечнов железной ванне водопойшуршал водичкою беспечнойочень много было часовшёл час ночной тридцать пятыйи спали все без голосови каждый был богатыйимел мундир и сто рублейи много веток и стеблейвот спят они и смотрят сныодни из них противныдругие как стакан яснычетвёртые крапивныто видит пуговицу они думает ужели это сонпускает она имеет вид орешкамы скажем мы скажемэтот сон насмешкато видит форточку онаи в форточке цветок отличныйкраснеет от такого сназатем что это неприличното видят численность онипростую как веслои численность лежит как дниот страха ноги им свелото видят хвостики вещейто может быть событиячто будто лев рукой своейпришёл сюда убить еёубить родить бедняжкуничтожную бумажкууже они устали спатьи мигом все проснулисьпрошли на речку утопатьедва воды коснулисьвода прозрачная теклаот горки к морю внизсначала Соня вниз пошлакак яблочко анисза нею влезли остальныеи утонули как стальныена берегу остались брюкида платья пышные еёнемного ног большие рукидыханье память вот моё
<8–9 июня 1929>
Две птички, горе, лев и ночь*
две птички как одна совалетели над широким мореми разговаривали о себену просто как случайные индейцыи тишина была в стаканео горе птичка говорит однане вижу солнечного я пятнаа мир без солнечных высоких пятени скуп и пуст и непонятени я не таю как струнабеда однако в томответило хромое горечто будто мрамор это великое мореокостенело и застыло а потомоно отплыть от берегов стремитсяи вот по волнам носится тушканчикс большим стаканом в северной рукеа в стакане словно племяиграет с барыней в ведротут говорит вторая птичкаи озирает хвост унылыйи улыбается упрямослегка вспотевчто значит: носится тушканчиккуда несётся злой зверёки что он значит поперёкя не могу постичь зверькабез золотого козырькапойдём молиться Богу горедорогое не гляди на мореах что ты что ты горе скажетах что ты птичка говоришьлишь полдень Бог тебе покажетты зря Его боготворишьтушканчик этот неземнойи неестественный зверёклетите птички все за мнойизображайте пузырёктут птичка первая сказалая одного не понимаюона частицами леталанад пышной колокольней лесаона изображала бесая одного не понимаюнеясно мне значение игрыкоторой барыня монашкасо словом племя заняласьи почему игра ведроспрошу я просто и светлоо птичка меднаясказало гореигрушка бледнаяпри разговоретеряет смысл и бытиёи всё становится несносное питьёо молодая сользначения и словано птичка говорит позвольи вдруг летает безголоватогда вторая половинкасквозная будто шелковинкапорхает в облаке пустомзапуталась в крыле густоми говорит о горе гореспрячь в ножны молодое моревторая птичка обезьянаа я как десять без изъяная как число достойна смехая вся из времени и мехаи птичка села на кроватьи стала вальсы шнуроватьтут горе говоритно что же делает тушканчикдавайте братцы поглядимв его стакане пышном тихомкак видно появилась ночьи слово племя тяжелеети превращается в предмети даже барыня монашкаура ура кричит ведруно непредвиденным молчаньемвдруг наполняется стаканлев изгибается дугойи рёв разносится тугойнад возвышенной горойнад человеческой поройлев убивается поройбыло жарко и темнобыло скучно и окновылезали из землилопухи и ковылиплыл утопленник распухрасписался: я лопухесли кто без головыто скажи что он ковылья царь зверейно не могу открыть дверейвздохнули все четыре птицыединогласно и легкои распустив хвостом косицы. . . . . и пили молоконо ночь в кафтане быстролётноми в железном картузесказало голосом бесплотнымвиясь на пиковом тузео птички о родной тушканчиквам хорошоу вас разнообразны мыслиа в мыслях будто кости в мясе чувстваи многие понятия у васа я пирующие птицылетающие так и сякне понимаю слова многоне понимаю вещи нульно ты прекрасна великаответил ночи пеликанна что моя величинаскажи скажи хромое гореиз моря я извлеченашипит внизу пустое морекак раскалённая змеяо море моребольшая родина моясказала ночь и запищалакак бедный детский человеки кукла в ручках затрещалаи побледнел кузен четвергсестра сказал он ночи тёмнойты ночь я день глухой и скромныйа эти звери все живыеи эти птицы молодыеи горе толстое хромоеумрут холодною зимоюсолнце светить перестанетвсё живущее завянетземля поморщится подсохнети всё как муха сразу сдохнеттут испугались обе птичкикуда бежать им от судьбыпришли бои вражда и стычкии помешательства столбывзросли на поле сухопароми дело кончилось пожаром
15 июля 1929
