— Угостить чашечкой кофе? — спросил он, когда они шли к машине.
Подходящий момент сказать ей, что он работает над ее делом. Она мельком взглянула на часы.
— Мне действительно надо домой. Марси настоящий ангел, но так злоупотреблять ее добротой было бы непорядочно.
— Мы завтра вечером собираемся в тир, — сказал он. — Знаешь, где это расположено? Хочешь, чтоб я за тобой заехал?
— Я знаю дорогу, спасибо.
Она нажала на брелок, чтобы отпереть дверь машины, открыла ее и дала ему заглянуть в салон, прежде чем забраться туда.
— А чем ты занимаешься в полиции? — спросила она через открытую дверь.
— Я детектив отдела висяков.
— И это значит?..
— Это старые дела, которые не сдают в архив, пока не наказаны виновные, но иногда кладут в долгий ящик как незаконченные. Они попадают к нам, если имело место убийство.
— Понятно. Спасибо. До завтрашнего вечера. Она захлопнула дверцу и сдала назад.
Рэнди глядел ей вслед, пока не исчезли из вида задние огни. Потом он вскочил в свою машину и следовал за ней на некотором расстоянии, пока за ней не закрылась дверь гаража. Купив пиццу, он отправился домой.
Он любил свой чердак на Фронт-стрит Мемфиса с его видом на реку Миссисипи. Совершенное холостяцкое гнездышко. Но сегодня вечером оно показалось ему холодным и заброшенным, как дела, с которыми он работал. Никакого желания позвонить кому-нибудь. Что за дьявольщина? Прядка сковывала его либидо. Он еще никогда не встречал женщины, которой бы удалось такое.
Глава 7
— «Если это убийство», — произнесла Хелена и, рассмеявшись, убрала сумку в стенной шкаф.
Рэнди может быть ей полезен. Потому хотя бы, что источников информации у него больше, чем у нее самой. О’Хара клялся, что продолжает работать над ее делом, но никаких подвижек не было.
А она сможет навсегда избавиться от своих проблем только тогда, когда этот ублюдок будет мертв. Она даже допустила бы, чтобы его убил кто-то другой, но все-таки предпочитала нажать на спусковой крючок сама.
Из тех женщин, что заявили в полицию об изнасиловании, три были еще живы. Но рано или поздно он придет и за ними. Хелене необходимо было понять, на кого преступник охотится, отследить его и уничтожить до того, как он приступит к выполнению плана. Но пока она не была готова. Ей наконец удалось сдвинуться с места. Первый шаг — она записалась в группу самообороны, однако до успеха на этом поприще еще далеко. Самое время запустить второй этап — сделаться привлекательной, чтобы заманить его. Шаг третий — установить время и место решающей схватки. Шаг четвертый — вышибить ему мозги. Пятый шаг — быть уверенной в том, что ее действия признают убийством при самообороне.
А прежде всего надо выжить.
Хелена не имела ни малейшего понятия, как она перейдет ко второму этапу. В целом этот план был большой, напыщенной фантазией, которую она измыслила, лежа в больнице, выздоравливая после ранений. Она вытерла слезы горьких воспоминаний и быстро оглянулась в сторону кухни — убедиться, что Майло и Ви не видели, что она плачет.
Ее душевные силы были на исходе. Она не представляла, как пройти намеченный путь до конца. Но если она этого не сделает, то никогда не будет уверена, что сумеет поднять детей.
Из кухни пряно пахло имбирем. В животе у Хелены заурчало. По крайней мере, сегодня вечером они все вместе и живы-здоровы.
— Привет, ребята. — Она улыбалась.
Майло бросился к ней в объятия, но сразу же отпрянул.
— Марси готовит что-то китайское, — сообщил он. — Цыпленок пу-пу!
Он повернулся и принялся во всех направлениях лупить по воздуху, затем схватился за горло, упал на колени и издал звук, который Хелена должна была посчитать за крики погибающих цыплят. Она захлопала в ладоши и поставила его на ноги.
— Кунг пу, так это называется на самом деле, — сказала Марси. — Я приготовила это не таким острым, как на родине блюда.
— Можно мы будем есть палочками? — спросила Ви у Хелены.
— Ты слишком маленькая, чтобы есть палочками, — усмехнулся Майло.
— Китайчата едят палочками, когда они еще пузыри пускают, — сказала Ви, барабаня пальцами по губам. — Я уже не маленькая. Тебе просто завидно, потому что ты копуша и все уронишь на пол.
Майло замахнулся на сестру, которая снова спряталась за мать.
— Возьми свои слова обратно! — крикнул он.
— Да ну их, — сказала Хелена примирительно. — Но вы можете есть палочками — вы оба. Но все, что окажется на полу, будете убирать сами, и жир тоже. И не станете спорить, кто из вас это натворил.
Ви показала Майло язык и опять спряталась за мать. Он шагнул к ней, чуть подумал и, громко топоча, выбежал из комнаты, крикнув:
— Позовете меня, когда ужин будет готов!
— Вылитый Микки, — вздохнула Марси. — Настоящий мачо.
— Алло, тигр, а домашнее задание ты сделал? — крикнула Хелена вслед сыну.
— Я сделал его еще на продленке, — донесся из комнаты голос Майло. — Все чики-пики.
Хелена прикрыла глаза. «Чики-пики» было любимым выражением Микки. Она надеялась, что Майло вырастет непохожим на папочку.
Ви напоминала своего отца куда меньше. Дочкины воспоминания о нем, скорей всего, меркли с каждым днем, с тех пор как он перестал звонить или писать. Майло — это другое дело. Он был уже достаточно взрослым, когда его отец исчез из их жизни. Хелена делала все, что только могла, чтобы убедить его, что он и его сестра не были причиной внезапного исчезновения отца.
Она была убеждена, что Майло верит, что именно «несчастный случай», который произошел с ней, стал причиной отъезда Микки, что отец обвинял ее и не смог спокойно принять произошедшее. Майло, без сомнения, понимал, что их жизнь изменилась — она действительно изменилась — после ее пребывания в больнице.
Она не должна была ставить его в такое положение, но это все-таки произошло. А нести эту вину было слишком тяжело.
— Я сегодня забежала к учителю Майло в класс, когда забирала их с продленки, — сказала Марси вполне обычным тоном.
Диафрагма Хелены болезненно сжалась.
— Что еще он натворил?
— Почему мамаши вечно думают о плохом? — Марси полила цыпленка соусом и выключила огонь. — Учитель говорит, что у парня замечательный интеллект — если он берет на себя труд им воспользоваться. Майло учится играючи, даже иногда забегает вперед.
— Это неплохо.
— Потрясающее по глубине замечание! — покатилась со смеху Марси.
— Про дисциплину она ничего не говорила? Я беспокоюсь, не станет ли он либо нелюдимым, либо задирой, поэтому и стараюсь быть с ним пожестче. Хотелось бы еще и быть поспокойнее, но не всегда получается.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
