— Сань, ты знаешь, я в такие вещи не верю. С энергии денег не срубишь. Получается ты их всё-таки проебал.
— А, по-моему, инвестировать в вечность надёжнее, чем в стадо овец.
Мы взвалили сумки на плечи и двинули с горы. Я думал о ноосфере и сумке с деньгами. Вскоре нас подхватил какой-то мужик в рабочем комбинезоне. Девчонки, держащие сигареты на отлёте и добропорядочные фермеры с лицами пациентов психиатрических клиник ехали мимо. Нас подвозили только работяги. Мы сидели на занозливых досках. На кучах навоза. Рядом с овцами и курами. Жали мозолистые руки. Раз за разом повторяли свою историю. Кивали в такт то кантри, то року, то диско, звучащим из автомобильных приёмников. Водители рассказывали, что автостоп вышел из моды лет двадцать тому назад. Раньше достаточно было поднять руку, и выстраивалась очередь из машин. Теперь народ напуган. Много преступлений, да и времена изменились. Один лихой дядька резко повернул руль, и я вывалился из кузова на полном ходу.
— Бля! — было последним моим словом. Не совсем последним, конечно. Последним, которое я сказал, ещё находясь частью тела в кузове. Мне повезло. Я свалился в грязь придорожной канавы. Мордой в жёлтую жижу. Обошлось без переломов. Только коленка немного побаливала. Поднявшись, я обнаружил железный штырь, торчащий в нескольких сантиметрах от места, где в грязи отпечаталась моя физиономия. Я расхохотался. Грузовичок дал задний ход.
— Извини, старик! Держись крепче! — крикнул водила. Я забрался в кузов. Мой оранжевый комбинезон, и раньше не отличавшийся чистотой, выглядел совсем жалко. Юкка протёр мне лицо.
— Как камуфляж.
Мы и впрямь стали походить на партизан. Если мы не ехали, то шли по холмам, прислушиваясь к звуку моторов. Словно панфиловцы, поджидавшие фашистские танки. Чем больше будет танков, то есть машин, тем лучше. Мы со всеми справимся. Дорога пошла лесом, мы остановились передохнуть. Юкка решил прогуляться.
— Смотри! — крикнул он, присев на корточки. Я подошёл прихрамывая. Юкка рассматривал огромную кучу дымящегося дерьма, ковыряя в нём палочкой.
— Насрал кто-то ОЧЕНЬ большой… И насрал недавно… — сказал Юкка и многозначительно посмотрел на меня. Я со страхом оглядел дебри, темнеющие вокруг. Оттуда доносился гвалт из птичьих криков, треска кузнечиков и других звуков, принадлежность которых была для нас тайной.
— П-пойдем отсюда, — предложил я.
Хромоту как рукой сняло. Мы подхватили сумки и, оглядываясь, дали стрекача. Не то чтобы мы бежали, но поднажали, как чемпионы по ходьбе, ожидая, что из леса вот-вот выскочит чудовище и кинется вдогонку.
В гору. С горы. В гору. С горы. Мы шли к океану. «Три раза, не моя зараза. Не папина, не мамина, а чужого дядина», — твердил я детское заклинание, плюя через левое плечо, завидев мёртвых зверьков. Их было множество, моя голова была фактически постоянно повёрнута через левое плечо, а слюны едва хватало.
Господь здесь
Из библиотек маленьких городков, где Интернет бесплатный, мы держали связь с миром. Я писал родителям позитивные расплывчатые письма. Матери сообщал, что успешно практикую английский, отцу — что побывал в Метрополитене и не забываю о зарядке. Не обжираюсь фаст-фудом, ем много фруктов. В целом это было сущей правдой. Я болтал по-английски с водилами — в основном на жаргоне. Я не объедался бургерами — они были для меня непозволительной роскошью. Я ел фрукты — иногда нам перепада лесная малина с куста. О зарядке и свежем воздухе и говорить не приходилось. Ходьба с препятствиями и сон под открытым небом заменяли любую зарядку. Отец мог мной гордиться.
В письмах подружкам я правдиво описывал свои приключения приправляя их для остроты вымышленными деталями и туманными намёками на романтические встречи с местными красавицами.
Пока я поддерживал светскую переписку, Юкка занимался делом. Он выискивал предложения о работе. Его упорство было вознаграждено в библиотеке местечка Афины: в мотель «Томас Джефферсон Инн» города Вильямсбург штат Вирджиния требовались уборщики. Недалеко, чёрт возьми. Будь у нас деньги, мы бы оказались в Вильямсбурге в тот же вечер. Но денег не было. Вместо этого Юкка написал письмо хозяину мотеля и сохранил его телефон. Спустя многие дни мы поймём, что мы не случайно списались с работодателем, находясь именно в Афинах, американской дыре с древне-греческим названием. Но тогда мы презрительно фыркнули.
— Смешно называть всякие деревни в честь великих городов.
На окраине Афин перед нами остановился длинный автомобиль цвета воды в хороших бассейнах. Автомобилем управлял долговязый джентльмен с лицом напоминающем тарелку, в которую сложили обглоданные куриные косточки.
— Садитесь, прокачу.
Мы забрались в тачку, очарованные её красотой.
— Нравится? — джентльмен увидел наш восторг.
— Ещё бы!
— Бьюик семьдесят шестого года.
«Бьюик» был прекрасен. Он плавно нёсся по петляющей дороге, даря пассажирам ощущение причастности к чему-то божественному.
— Я в молодости тоже путешествовал стопом. В Канаде.
— Расскажите, — подобострастно попросили мы. Долговязый только этого и ждал.
— Ребята, вам такое и не снилось! Я проехал всю Канаду насквозь! А однажды знаете, КТО меня вёз?
— Кто?! — я подумал, что дядьку вёз сам Элвис, таким тоном он задал свой вопрос.
— Де-вуш-ка! — торжествующе по слогам заявил долговязый, и поймал наши глаза в зеркале заднего вида. Я, было, разинул рот, но Юкка пихнул меня коленом.
— Вот это да! — нарочито восторженно воскликнул мой догадливый друг.
— Я её не знаю, она меня не знает и, на тебе, подвезла!
— Наверное, вы ей понравились, — заискивающе предположил Юкка.
— Как знать, как знать… — долговязый был явно польщён. — Пожалуй, я прокачу вас миль на пятьдесят. Всё равно делать нечего.
Юкка бросил на меня назидательный взгляд. Чёрт возьми, когда же я усвою, как правильно разговаривать с людьми!
Дорога петляла среди зелёных холмов, по обочине росли большие деревья, усыпанные белыми цветами. На холмах паслись благостные коровы. Дорога наклонялась то вправо, то влево, в зависимости от поворота, как велотрек. В холмах кое-где виднелись вкрапления — дома красного кирпича с белыми ставнями и дверями. По небу плыли тучные золотистые облака. Наступал вечер. На миг в листве сверкнул просвет и моему взору открылась бескрайняя долина.
Раньше мать выписывала журнал «Америка», и к одному из номеров прилагался календарь с фотографией долины изумительной красоты. Долину обрамляли холмы, покрытые зелёной сочной травой. Посередине текла река. На горизонте таяла гряда гор. В небе висел орёл. С тех пор я знал, рай существует.
Теперь я видел его воочию. Голубые горы стояли на горизонте. Река вилась через зелёные луга. Орёл парил в небе…
Вдруг облака разошлись и заходящее солнце осветило долину золотисто-розовым. Время остановилось. Орёл повис в небе, пронзённый лучом.
Я понял — Господь здесь. Пусть календарь давно утерян, но райская долина всегда со мной!
В следующую секунду быстрый «бьюик» оставил просвет в деревьях позади и покатился вниз за новый поворот дороги.
— Я её не знаю, она меня не знает и, на тебе, подвезла! Чего в жизни не бывает, — донеслось с переднего сиденья.
Последняя ночь на дороге
Последним, кто подвёз нас в тот день, был отставной солдат-весельчак. Он рассказал смешную историю.
— Представляете, тут нашли одну шлюху, которая подавилась гандоном.
— Это как?
— Её на стоянке нашли, сосала, наверное, у дальнобойщика. Он кончил и пошёл. А гандон сполз и у неё во рту остался. Она его вдохнула и всё, кирдык. Пьяная была, — мужик расхохотался. Мы угрюмо подхватили.
— Да уж, никогда не знаешь, какая смерть тебя ждёт.
— Это точно.
— Я в девяносто первом в Заливе на «Абрамсе» воевал. Жив, как видите, только песком надышался. Врачи говорят, рак обеспечен.
Ветеран высадил нас на шоссе № 58 East, возле церкви.
— Извините, ребята. Я бы вас и дальше отвёз, но пора к жене. Ждёт меня. Несколько дней не виделись, пока я вкалывал на стройке.
Стемнело.
Часа два прошло в безуспешных попытках остановить тачку. Мимо неслись расцвеченные лампочками фуры. На точно таких же в рекламе про Рождество добрый Санта-Клаус развозит подарки. Мы уселись на скамейку возле церкви.
— Другие детки лежат в тёплых постельках и едят бутерброды с маслом, запивая какао, а мы сидим в болоте, — Юкка плаксивым голосом процитировал Буратино.
— Но золотой ключик достался именно ему, а не благополучным маменькиным сынкам, — возразил я.
Нам предстояло пережить ещё одну ночь. Взмокшие на дневной жаре, мы начали медленно околевать от ночного холода. Когда нечем укрыться — пробирает до костей. Юкка укрылся газетой. Я остался как есть. Всё равно не сон, а чёрте что.
